– Днем сюда заходил Ремус, вместе со мной, – сердито перебил его Гарри. – По-моему, он слышал пароль. Я решил, что ты не захочешь, чтобы он мог свободно проходить в твои комнаты, и поменял пароль.
– Что же ты сразу не сказал, – проворчал Снейп, явно смягчившись.
– Но ты тоже мог бы вежливо постучать, подождать минутку и спросить, что случилось, – огрызнулся Гарри. – В любом случае, пароль – «Аконит». Не нравится – можешь поменять.
– Аконит? – изумленно фыркнул Снейп. – При чем тут Волчье зелье?
– Я немного рассердился на Ремуса, – признался Гарри. – Но позже мы помирились, – он прикусил губу. – Кстати, я был в его комнатах. Можешь наорать на меня, но я должен был его повидать.
– Для чего?
– Я чуть не накричал на профессора Дамблдора за одну вещь, которую Ремус тоже сделал. На Ремуса кричать безопаснее.
– Разве что в новолуние, – помрачнел Снейп. – И что же они натворили?
– Хотели знать, почему я никогда не рассказывал о своей жизни с Дурслями. Но я рассказывал, правда, без деталей – о них никто никогда не спрашивал, просто все знали, что я там несчастен, а подробности никого не интересовали. Ремус говорит, что они считали, что у меня «нормальные проблемы», что бы это ни значило. Я сказал, что все это ерунда, и Ремус прямо взбесился и заявил, что я не имею права иметь детей. Я не считаю, что Дурсли вели себя правильно, но ничего особенно ужасного в этом не было. А он этого не понимает.
– Нормально, – задумчиво сказал Снейп, очень серьезно глядя на Гарри, – понятие чрезвычайно растяжимое. Представление Ремуса о нормальном детстве не имеет ничего общего ни с твоим, ни с моим представлением.
– Которые тоже не совпадают, – заметил Гарри.
– В целом это так, – согласился Снейп. – Но у меня был жестокий отец, он избивал мою мать и в конце концов бросил ее, и мне пришлось жить у родственников, ненавидевших меня за то, что я его сын. Так что я тоже был нежеланным ребенком, – Северус отвел глаза. – Так что ты делал в комнатах Ремуса?
– Я был только у него в кабинете. Прибежал туда страшно расстроенный, он успокоил меня, угостил чаем, мы попробовали поговорить и снова поссорились. Потом успокоились, и тут я вспомнил, что мне нельзя там находиться, сказал ему об этом, и он прямо взвился. Правда, расстались мы в нормальных отношениях, но клясться в этом я бы не стал.
– Ремус настолько мягко стелет, что его ослиное упрямство обычно проходит незамеченным.
– Если бы я мог сказать ему, что ты мой отец, было бы намного легче решить все проблемы.
– Мы никому ничего не скажем, – угрожающе протянул Снейп.
– Да знаю я! Просто это все осложняет. Он волнуется, что я слишком тебе подчиняюсь, и я могу его понять. Будь ты просто учителем, с которым меня поселил Дамблдор, я позволил бы тебе указывать мне, как вести себя в твоих комнатах, и помогал бы тебе с работой, но не стал бы слушать, в чем ходить и с кем общаться снаружи.
– Непохоже, чтобы ты так уж подчинялся мне в последнем пункте.
– Я ему так и сказал: что когда мне нужно было поговорить с ним, я все равно пришел. Он успокоился, но не слишком. А потом мы опять поссорились, когда я сказал, что не имею права там находиться, и ушел, вместо того чтобы остаться обедать.
– Ну хоть что-то хорошо.
– Понимаешь, он совершенно растерян. Мне кажется, он решил, что Дурсли со мной что-то сделали этим летом и теперь я… – Гарри покрутил в воздухе пальцами, пытаясь подобрать слова, – ну, не знаю… не могу дать тебе отпор, что ли. Я, конечно, рад, что он беспокоится обо мне, но сейчас-то беспокоиться не о чем, а он расстраивается, что все его старания пропадают втуне, – Гарри уселся на кушетку и небрежно взял в руки книгу. – Можно, я завтра поработаю в лаборатории? Мне еще летнее задание нужно доделать.
– Конечно. Только не жди от меня помощи.
– Ну, знаешь, я все-таки не совсем идиот, – выкатил глаза Гарри, посмотрел на книгу и заложил нужную страницу пальцем, не открывая. – Как ты себя чувствуешь?
– Рука не очень гнется, и пальцы побаливают. Помфри говорит, что в лаборатории я смогу работать лишь завтра, так что… – глаза Снейпа внезапно широко распахнулись, потом сузились. – Гарри… что ты читаешь?
– Историю возникновения непростительных заклятий, – бодро ответил Гарри.
– Но что тебя подвигло выбрать именно ее? Здесь сотни книг, и директор не одобрил бы по крайней мере треть из них, – возвел очи горе Снейп.
– У нее была самая яркая обложка, – признался Гарри. – Но книга очень интересная. Мне понравились вступление и раздел про подчиняющие заклятья. Убивающие я одолел с трудом, а о проклятьях боли вообще не могу читать.
– Самая яркая обложка?!
– Мне было скучно. Я начал рыться в книгах, вот и обратил на нее внимание.
– Ну хорошо, – вздохнул Снейп. – И что же ты из нее почерпнул? Насколько я помню, автор не слишком хорошо проводит границу между Темными Искусствами и неэтичными заклятьями.
– Правда? – растерялся Гарри. – А мне как раз это и понравилось. Вот в разделе о подчиняющих заклятьях он…
– Она.
– Ну, она – касается заклятий Присяги, Верности и Власти и объясняет, почему заклятье Верности является законным…
– Оно законно. Однако то, что накладывается данное заклятье лишь по обоюдному согласию и заклинаемый осознает его воздействие, не делает его менее Темным, – Снейп нахмурился. – Шестикурснику положено знать подобные вещи!
– Мы ведь уже обсуждали это – у нас только два года были более-менее приличные преподаватели по ЗОТИ, и на третьем курсе мы изучали в основном Темных созданий, – возразил Гарри и взглянул снизу вверх на Снейпа, который продолжал стоять. – Вот и объясни мне.
– Только вина себе налью.
– Разве тебе сейчас можно пить?
– Ты еще меня поучи! Я уже отказался от обезболивающего, которое Помфри пыталась мне подсунуть лишь для того, чтобы я не пил. Она прекрасно знает, что я спокойно переношу боль, но считает, что алкоголь замедляет заживление.
– А разве не так?
– В допустимых количествах эффект будет минимальным.
Снейп налил себе бокал красного вина и сел в кресло напротив кушетки.
– Итак, Темные Искусства, – лекторским тоном начал он, устраиваясь поудобнее и пристально глядя на Гарри. – Во-первых, то, что заклятье способно причинять вред, еще не делает его Темным – подтверждением тому являются те заклятья, которыми вы обмениваетесь в коридорах.
Гарри ухмыльнулся.
– Во-вторых, отнюдь не все Темные заклятья причиняют вред. Существуют Исцеляющие чары, относящиеся к Темным Искусствам, – брови Снейпа взметнулись вверх в ответ на изумленный вид Гарри. – Уверяю тебя, это абсолютная правда. Разумеется, большая часть Темных заклятий вредоносна – человек, стремящийся причинить ущерб, охотнее пойдет на риск. Это и приводит нас к пониманию сути Темных Искусств. Любое использование оных подвергает риску твою душу, каковой риск частично – но только частично! – зависит от природы заклятья.
Снейп на минуту смолк, задумчиво глядя куда-то поверх плеча Гарри и поглаживая пальцами ножку бокала, из которого еще не отпил ни капли.
– Здесь заложено серьезное этическое различие – и я хотел бы, чтобы ты его понимал. Твоя маггловская отрава, эти сигареты – плохо ли, что ты их куришь?
Гарри моргнул. Он не знал, что и сказать – Снейпу явно не нравилось, что он курит, но Гарри не был уверен, с чем это связано: с тем ли, что сигареты вредны, или с тем, что это маггловская привычка. В конце концов мальчик решил просто честно обдумать вопрос.
– Ну… нет, наверно, – рискнул он. – То есть существует много причин, по которым не стоит этого делать, но это не безнравственно.
– Совершенно верно. Данная привычка вредна, ее легко можно обратить против тебя – помимо опасности привыкания, она несет и сиюминутные неудобства: будь ты даже в мантии-невидимке, тебя легко можно обнаружить по запаху, – но это не безнравственно , просто глупо и вредно для тебя самого. Это пагубно, но не дурно само по себе. Занятия Темными Искусствами, невзирая на их сомнительную славу, тоже в основном пагубны, но злом не являются.
