– Вы все-таки ошиблись, – лениво протянул Гарри.

– В чем? – спросил Северус, не поднимая глаз.

– Я взвыл меньше, чем через десять минут.

– Помешай, пожалуйста, содержимое первого котла, я тогда смогу начать работать с третьим.

– В какую сторону? – спросил Гарри, медленно приближаясь к котлу.

– Это бальзам Камиллы против ушибов.

– Будто мне это что-нибудь говорит, – фыркнул Гарри.

– Основным ингредиентом являются ягоды омелы, – подсказал Северус.

– И что? – вызывающе-раздраженно спросил мальчик. – Какое это имеет отношение к тому, в какую сторону мешать?

– Ты вообще знаешь, почему некоторые зелья помешивают против часовой стрелки? – потрясенно спросил Северус, оглядываясь на него.

– Ну… я думал, это случайно.

– Помешивание против часовой стрелки уменьшает обыденные свойства ингредиентов – токсичность омелы, например, или несовместимость воды и масла – и усиливает их магические возможности. Омела крайне ядовита, поэтому ее нужно энергично мешать против часовой стрелки достаточно долгое время, причем количество помешиваний должно быть кратно девяти, поскольку омела – северное растение, ассоциирующееся с жизнью, смертью и сверхъестественными силами.

– Вы что, серьезно? – недоверчиво спросил Гарри.

– Это же основа основ…

– Вот как. А вы нам это рассказывали когда-нибудь?

– Да любой одиннадцатилетний ребенок уже знает…

– И кто должен был мне это объяснить? Дядя Вернон?!

– Я уверен, что об этом упоминается в одном из ваших учебников…

– Если бы это было написано в учебнике, Гермиона знала бы об этом. Она просто заучивает такие вещи, да и я тоже – ну, я, по крайней мере, пытаюсь.

– Гарри, прошу тебя, начинай помешивать и считай девятками, пока зелье не испортилось вконец, – Снейп вытащил песочные часы. – Продолжай, пока песок не пересыплется. Доспорить мы сможем позже, когда не нужно будет считать.

«Лили, что мне с ним делать? Он сам как магглорожденный. Он же ничего не знает!»

К тому времени, как весь песок пересыпался в нижнюю колбу, Северус немного успокоился.

– Мне никогда не приходило в голову объяснять такие очевидные вещи, Гарри. Я добавлю это в план уроков.

– Лучше поздно, чем никогда, – процитировал Гарри, громко фыркнув.

– Теперь, когда ты знаешь об этом, – быстро продолжил Северус, не обращая внимания на последнее замечание, – скажи мне, как ты будешь мешать болеутоляющее Игнация?

– Э-э… Против часовой стрелки? Из-за горького миндаля?

– Почти правильно, но это хитрый вопрос. Сможешь ответить более полно?

Гарри нахмурился, потом просиял.

– По часовой стрелке для начальных компонентов, потом против часовой после добавления горького миндаля, – торжествующе ответил он.

– Совершенно верно. Здесь точный счет не нужен из-за сложной консистенции зелья. Поможешь мне с его приготовлением?

– А вы дадите мне немного, когда оно будет готово?

Северус дернулся и резко оглянулся на Гарри. Мальчик говорил искренно и был явно встревожен.

– Для чего тебе обезболивающее средство?

– Не знаю! У меня все тело болит и голова уже неделю не проходит. Мне уже тошно от этого!

«Значит, с тех пор, как он попал сюда», – подумал Северус и спросил: – И ты не знаешь, почему?

– Нет.

– Ты принимал еще какие-нибудь маггловские наркотики?

– Нет, – буркнул Гарри, укладывая перед собой стебли эхинацеи. – Кусочки по четверть дюйма, верно?

– Немного меньше.

– Это началось через несколько дней после того, как вы приехали к Дурслям. Сначала я решил, что это от голода. Когда я приехал сюда, я думал, что слишком привык курить, но сигареты не помогают. И чай тоже, а значит, это не обезвоживание.

– Я не раздаю лекарств, – взглянул на него Снейп. – Тебе стоит обратиться к мадам Помфри.

– Которая не поверит, что я не знаю, откуда взялась боль.

– И, тем не менее, я рекомендую тебе поговорить с ней. Если у тебя постоянные боли, она должна знать об этом.

– А что, если это имеет отношение к…

– К чему? – резко спросил Северус.

– К нам. К тому, что заклятье сходит, а я был под его действием шестнадцать лет. Это может быть больно?

Северус глубоко задумался. Чем дольше он раздумывал над словами мальчика, тем более вероятным ему казалось это предположение. Тот шестнадцать лет провел под заклятьем, причем под заклятьем, влияющим на внутренние органы. Снейп оценивающе посмотрел на Гарри. Ему кажется, или мальчик подрос за сегодняшнее утро?

– Встань-ка.

Гарри медленно поднялся. Северус взглянул на его ноги. Новые серые брюки с трудом закрывали лодыжки, хотя при покупке их не подшивали так коротко. Он перевел глаза на лицо мальчика и попытался решить, вытянулось ли оно или так просто кажется из-за того, что мальчик слишком худой. Перед ним стоял все тот же Гарри Поттер, как две капли воды похожий на Джеймса, если, конечно, можно представить себе изможденного Джеймса с аккуратно причесанными волосами. Но не успел Северус придти к этому заключению, Гарри, которому явно надоело служить объектом изучения, метнул на него пытливый саркастичный взгляд, не имеющий к Джеймсу Поттеру никакого отношения.

– Ты… – Северус бессильно осел на стул.

– Почему вы на меня так смотрите? Что – я?

«Ты – мой сын, – хотелось крикнуть Северусу. – Мой! Лили, черт бы все побрал, ну что же мне делать?»

– Убирайся, – велел он.

– Что?

– УБИРАЙСЯ! – «И этот ранящий, испуганный взгляд – то ли закричит на меня, то ли убежит». – Возвращайся через час, – заставил себя сказать Северус, прежде чем Гарри успел что-нибудь сделать. – Ты тут ни при чем.

Гарри, не сказав ни слова, кивнул и вышел – почти выбежал из комнаты. Северус не сомневался, что мальчик еще в раннем детстве научился не попадаться рассерженным взрослым на глаза. «Дьявол, да разве я сомневался в своем отцовстве? Я был уверен, что нет. Лили, ну что же мне делать?»

Гарри вернулся точно через час, опасаясь, что отсутствие пунктуальности еще больше рассердит Снейпа, и нерешительно остановился на пороге. Снейп помешивал зелье, кипящее в котле, его лицо было сосредоточенно, и Гарри решил, что зельевар считает про себя.

– Сэр?

Снейп поднял руку, прося не мешать. Гарри тихо зашел в комнату, сел и приготовился к ожиданию.

Через пять минут Снейп закончил считать и снял котел с огня.

– Прости, что накричал на тебя, – пробормотал он едва слышно.

Гарри с трудом поборол искушение попросить его повторить эти слова – хватит и того чуда, что Снейп извинился перед ним, пусть даже это было извинение, достойное упрямого шестилетнего малыша.

– Вы можете объяснить, что я сделал, – уныло попросил Гарри, – чтобы я случайно не повторил это?

– Не имеет значения, если и повторишь, – загадочно ответил Снейп, – просто это был первый раз.

– И что это было?

– Я… Ты стал вдруг похож на меня. Нет-нет, сейчас нет никакого сходства. Все дело в выражении, появившемся на твоем лице как раз тогда, когда я решил, что ты совсем не изменился. Я верил, что ты мой сын, но в первый раз увидел это, – Снейп то ли выдохнул, то ли всхлипнул, – и я испугался.

В последних словах прозвучало явное отвращение, но Гарри был слишком встревожен, чтобы беспокоиться по поводу реакции Снейпа.

– Но я думал, что это займет несколько месяцев, – возразил он, – а прошло всего две недели!

– Изменения очень незначительны. Их можно заметить лишь при этом выражении лица, – покачал головой Снейп. – Но ты каждый день становишься выше. Ты вырос даже за эти два дня, если судить по брюкам, – он сел, и довольная усмешка сменила недавнюю тревогу. – Ну-с, мальчик мой, а теперь скажи мне, почему у тебя все болит.

– Э-э… потому, что я слишком быстро расту? – догадался Гарри, широко распахнув глаза.

– Именно. Помнишь, мадам Помфри заявила, что у тебя растяжение всех связок? Вот тебе и причина растяжения.