– Гарри Поттер, – голос был негромким, но грозным, словно отдаленные раскаты грома. Слизеринец выскочил из-за спины старика и кинулся перед Гарри на колени.

– Гарри, Гарри, прости меня! Я сделал все, как ты велел, но он все равно сердится. Он послал Грейнджер за…

– Тихо, вы! – рявкнула Помфри. – У меня тут очень тяжелый больной, а…

– Какое слово-ключ отменяет заклятье?

– Я не использовал отменяющее…

Дамблдор наградил его яростным взглядом. Гарри потребовалось собрать всю храбрость, чтобы не отшатнуться.

– Перестаньте на него кричать! – заорал Драко, втискиваясь между директором и Гарри. – Я сам согласился…

Лицо Дамблдора окаменело.

– Ты даже не представляешь…

– Убирайтесь! – блондин отчаянно замахнулся на директора, пытаясь его оттолкнуть.

– Драко! – голос Гарри заставил Драко замереть на секунду, но Дамблдору этого хватило. Он взмахнул рукой.

– Stupefy.

Красный луч ударил Драко в грудь. Тот замер, покачнулся. Гарри бросился вперед, собираясь подхватить Драко, но тут у того под ногами появилась мягкая подушка, и слизеринец с глухим звуком шлепнулся прямо на нее.

И, тем не менее, Гарри пришел в ярость.

– Да как вы смеете?! Он мой !

– Твой? Гарри, люди не могут принадлежать кому-то. Я крайне…

– А я никого не оглушал!..

Отчаянный вопль Северуса прервал их спор. Обернувшись, Гарри увидел, что отец вновь корчится от боли. Юноша и Дамблдор, не сговариваясь, бросились к нему, навалились, прижимая к постели судорожно дергающиеся конечности и выгибающееся дугой туловище, стараясь не дать ему упасть на пол – пока мадам Помфри не наложила удерживающее заклятье. Северус все еще бился и кричал, как одержимый, но теперь глаза его были широко открыты и полны ужаса. Стиснув руку над Меткой, он с силой рванул рукав. Ткань поддалась, хоть это и стоило зельевару вырванного с мясом ногтя. Но Северус, казалось, даже не заметил хлещущей из пальца крови. Гарри вцепился в здоровую руку, прижав ее к постели, чтобы помешать отцу и дальше раздирать свою плоть.

Ему доводилось видеть Темную Метку во всяких видах – и обычную, багровую, и опухшую, почерневшую во время призыва. Но на этот раз было хуже. То ли Волдеморт злился сильнее обычного, то ли новообращенные придали ему сил и мощи, но сейчас вся злость, которую Темный Лорд питал к непокорному слуге, обрушилась на эти несколько дюймов кожи. Метка блестела, точно антрацит, и пузырилась, как кипящий свинец. Кожа вокруг нее была неестественно белой, за исключением царапин, сочившихся кровью.

– Это даже хуже, чем я предп…

– Помогите же, черт бы вас побрал! Срежьте кожу, отрежьте руку – только пусть ЭТО ПРЕКРАТИТСЯ!

– Нет! – заорал Гарри, слыша, как срывается на визг голос – точно отражение отчаянно молящего голоса отца. – Нет! Это самый крайний выход…

– Гарри, Гарри, дай им, не мешай…

– Ты будешь несчастен…

– Ты не сможешь меня спасти! Пусть он ПОДАВИТСЯ!..

Дамблдор стиснул плечо мальчика и торопливо сказал:

– У нас просто нет времени , Гарри. Нам – тебе – нужно, чтобы в ближайшие часы он был в здравом уме и трезвой памяти.

– А всю оставшуюся жизнь?

Это жуткое участие кого угодно способно свести с ума.

– И все же жизнь его станет легче, чем прежде.

Северус снова закричал – на сей раз без слов – и выгнулся дугой.

– О нет! – Помфри рванулась вперед, пытаясь удержать его на постели. – Он сейчас сломает удерживающее заклятье! Помогите мне!

Гарри, схватив отца за руки, навалился на него, стараясь опрокинуть Северуса обратно на постель. Краем глаза он видел, что кто-то пытается ему помочь, и лишь заметив рядом со своей рукой пышную копну каштановых волос, понял, что среди помогающих оказалась и Гермиона.

– Наложите на него успокаивающие чары!

Уже! – рявкнула Помфри. – Директор, если мы удалим только кожу…

Отец бился под руками Гарри, отчаянно стараясь вырваться. Мальчик усилил захват, но Северус, выгнув руку, прижался предплечьем к голой руке сына и задел кожу Гарри Меткой. Она обжигала, точно раскаленный металл, и Гарри даже взвизгнул от изумления и боли. Зельевар, похоже, опешил от этого крика, и Гарри вновь удалось перехватить его руку.

Метка – нет, сама змея – двигалась, злобно хлестала хвостом, разевала пасть, открывая изогнутые зубы, с которых капал зеленоватый яд. Гарри был уверен, что, доберись гадина ближе, она укусит его так же, как обожгла; что она уже укусила отца и теперь пораженная ядом область увеличивается с дикой скоростью.

Его охватила слепящая, дикая злость. Он наклонился, заглядывая змее прямо в глаза.

– Прекрати! Убирайся! Оставь его!

Гарри с трудом сознавал, что говорит на серпентарго, – грубые, свистящие звуки вырывались из его рта, выражая кипящую, точно лава, ярость, которую едва ли могла выразить обычная речь. Какой-то частью ума он сознавал, что наверняка выглядит дико, но сейчас его это не беспокоило – он жаждал, чтобы весь мир увидел его гнев и устрашился.

– Убирайся, ты, грязная сволочь, присвоившая тело гадюки! Тварь, умеющая лишь причинять боль, пошла прочь!

Его услышали – и все змеи в окрестностях Хогвартса очнулись ото сна в своих норах и подняли головы, недоумевая, усмехаясь, гадая – кто же этот глупец, посмевший рассердить Говорящего.

– Жалкий червь! Убирайся, оставь его!

До него донесся свистящий смех тысяч змей. Нарисованная змея захлопнула пасть и неуверенно дернулась.

– ОСТАВЬ ЕГО! Это МОЙ ПРИКАЗ! Того, кто тебя сотворил, здесь НЕТ! А я ЗДЕСЬ! УБИРАЙСЯ!

Воображаемые змеи исчезли, и Гарри вновь ощутил реальный мир вокруг: комната, постель, запястье отца, которое он сжимал изо всех сил. Вокруг царила тишина – никто не произнес ни слова после того, как он умолк. Горло саднило от крика.

Гарри взглянул на отца. Северус лежал совершенно неподвижно; бледное лицо его блестело от пота. Столпившиеся вокруг по-прежнему прижимали его к постели – растрепанная Гермиона навалилась поперек груди, так и не выпустившая палочку Помфри удерживала голову и плечи, стоящий чуть позади Гарри Дамблдор вцепился в ноги… И все они смотрели на Гарри, который до сих пор сжимал руку отца. Змея действительно пропала, и на предплечье остались лишь пузыри от ожогов – точно змеиный след, – да ухмыляющийся череп на покрасневшей коже.

Мальчика неожиданно охватил дикий ужас. Он слегка коснулся отца:

– Северус?

Тот не шелохнулся. Гарри тряхнул сильнее.

– Отец? Отец!

Зельевар дернулся, приоткрыл глаза и чуть слышно прошептал:

– Не ори, Поттер…

Дышал он все еще с трудом. От пережитого ужаса и нахлынувшего облегчения у Гарри подкосились ноги. Кто-то положил руку на его плечо, но повернуться и посмотреть сил не было.

– Гарри, – прошептала Гермиона. Мальчик кивнул, не открывая глаз.

Северус чуть пошевелился, и прижимающие его к постели руки медленно разжались. С трудом переведя дух, он спросил:

– Гарри… они отрезали мне руку?

– Разве ты ее не чувствуешь?

– Мне до этого никогда не ампутировали конечность! Откуда мне знать? Люди говорят, что ампутированная рука все еще… все еще…

– Нет, не отрезали, – Гарри сжал руку отца. – Вот. Чувствуешь мои пальцы?

– Тогда он будет продолжать издеваться надо мной, – в голосе отца слышалось настоящее отчаяние. – Пусть… пусть режут. Все равно до этого дойдет, что бы мы ни делали.

– Нет.

– Не будь идиотом, – голос Северуса звучал хоть и тихо, но твердо. – Без этого мне не пройти слушание.

– Я прогнал змею, – Гарри покраснел. Да что же это – точь-в-точь как шестилетка: «Папочка, прогони бяку!» – потом рассмеялся, самому себе напоминая сумасшедшего.

Северус моргнул и растерянно покосился на сына.

– Прогнал змею?

– Сам посмотри, – мальчик приподнял его руку. Череп на Метке уже побледнел, но был еще достаточно заметен, чтобы разглядеть, что змея исчезла. Зельевар ошеломленно уставился на свое предплечье.