– А ты уверена, что они – слизеринцы? – хмыкнул Рон.

– Сами слизеринцы в этом, по крайней мере, уверены. И они – та самая либеральная группа, – относятся к Драко как к… ну, руководителю, что ли, хотя он никогда не высказывается так открыто, как они, – Гермиона неожиданно залилась краской. – Хотя он назвал меня «умной девушкой, с которой вполне можно объясниться» – вчера, когда ссорился с Паркинсон.

В понедельник, сидя рядом с Драко на уроке зельеварения, и наблюдая, как тот задумчиво хмурится, осматривая грубо растолченные крылышки пикси, дожидающиеся своей очереди отправиться в котел, Гарри все время припоминал рассказ Гермионы. Интересно, слизеринец и в самом деле прекратил фанатично отстаивать чистокровность или попросту притворяется? «Да не в том дело! Тут вопрос, чего он добьется своим притворством – если притворяется, конечно. Это что, продуманный план? Или он решил кого-нибудь предать – меня, например? Или, может, он пытается вывести Северуса на чистую воду, а потом предать его?»

По дороге из класса Гарри задержался. Драко поравнялся с ним и, дождавшись, пока сокурсники отойдут подальше, спросил:

– Ну?

– Да я вот тут подумал… – неуверенно начал гриффиндорец.

– Давай, Поттер, выкладывай.

– Тебя не беспокоит то, что я нечистокровный маг?

– Жутко беспокоит, – фыркнул Драко. – Просто в корчах бьюсь, только тебя завижу. Почему, думаешь, я из последних сил тебя избегаю?

Гарри расхохотался, и блондин улыбнулся ему в ответ.

– Сволочь ты! Что это тебе вообще в голову взбрело?

– Да странно просто, что я сам – добровольно! – сижу с тобой по два часа в день трижды в неделю. Вот я и подумал – а тебе-то с того какая выгода?

Гриффиндорец, услышав такое, вспыхнул бы от негодования. Но Драко только тщательно обдумал сказанное.

– Ну, помимо политического преимущества, я имею возможность на уроках защиты от Темных Искусств сидеть рядом с единственным человеком, действительно в этих искусствах разбирающимся .

– Вот оно как.

– А все прочие до сих пор считают меня ж-жуть каким плохим.

– А я это точно знаю, – усмехнулся Гарри.

– Ну знаешь!

– Нет, правда! Кто стянул последний кусочек моего лимонного пирога?!

На защиту они чуть-чуть опоздали, а входя в класс, все еще хихикали. Драко кинул взгляд на человека стоящего у кафедры и мгновенно замолчал. Заменяющим сегодня был не слизеринский декан, а сам директор.

– А, вот и вы, – радостно поприветствовал их Дамблдор. – Садитесь скорее – мы как раз начинаем.

Гарри, поймав растерянный взгляд блондина, показал глазами на пустой стол. Они уселись и принялись торопливо доставать из сумок пергамент, чернила и перья. В царившей вокруг тишине их возня казалось оглушительной. Дамблдор заговорил лишь после того, как они были готовы.

– Отлично. Так вот, я выяснил, что вы изучили по меньшей мере одно заклятье без упоминаний о том, какие чары ему противодействуют. Здесь у меня перечень заклятий, которые вы проходили в этом году – по крайней мере, те, что отметил у себя профессор Люпин. Давайте разберем: какое контрзаклятье вы знаете к каждому из них.

Урок оказался на удивление утомительным – особенно если учесть, что вел его Дамблдор. До самого звонка они разбирали и обсуждали различные заклятья, но выучили только одно – крайне сложные заживляющие чары для колотых ран, а все прочие разобрали лишь теоретически. Делая записи, Гарри от души надеялся, что Ремуса не ждут неприятности.

– Ну, вот и все! – радостно объявил директор в конце занятия. – Я передам этот список профессору Люпину – надеюсь, он сумеет как-нибудь вставить его в свой учебный план. А теперь все, кроме мистера Поттера, могут быть свободны, – он сошел с кафедры и студенты принялись торопливо собираться. Гарри остался на своем месте. Сидящий рядом Драко только успел запихнуть в сумку чернильницу, когда Дамблдор остановился у их стола.

– Ты не хотел бы пообедать у меня в кабинете, Гарри?

– Конечно, сэр, – очнувшийся от раздумий гриффиндорец принялся торопливо распихивать вещи. – Простите, я думал, что вы здесь хотите со мной поговорить.

– Я немного тороплюсь, но время собраться у тебя есть.

Гарри, кивнул и, закончив, вскочил на ноги:

– Пока, Драко.

– Всего хорошего, Гарри, – вежливо кивнул блондин. По взгляду, которым он наградил приятеля, Гарри показалось, что тот собирался пожелать: «Удачи!»

* * *

Северус уставился на нетронутую чашку с чаем. Надо же как-то потянуть время, пока не придет Гарри. Хотя, если говорить о стимуляторах, неплохо было бы выбрать и кое-что посильнее – ночью, скорее всего, спать не придется, а утром ему вести занятия.

Волдеморт, разумеется, заметил, что кое-кто из намеченных жертв не просто отбился, но и сумел сделать нападающих уязвимыми для дементоров и, конечно же, заподозрил, что приготовил это зелье именно Северус. Что означало два круга пыточного проклятья и других, не столь мучительных, во время которых он все же сумел удержать ментальный блок, не выдать себя и даже отогнать страх, что его мозг расплавится от перенапряжения. Когда мучители делали перерыв, он упрямо твердил придуманную им версию событий: Дамблдор, дескать, потребовал от него сварить несколько порций зелья Coeur de Lion *^{note 20}, настоянного на дицентре. Конечно, придуманное им зелье по своему действию значительно отличалось от этого, но у допрашивающих не осталось ни одного флакона для сравнения, и уличить зельевара в обмане они не могли. В конце концов, ему удалось убедить своего капризного господина, что светлые силы выиграли этот раунд благодаря уму Дамблдора, а вовсе не предательству кого-то из приближенных Темного Лорда.

Отложив чашку в сторону, он потер лоб и задумался. Северус все еще боялся оказаться бесполезным для борьбы, но сейчас, когда момент истины был уже близок, должен был признаться себе, что давно готов оставить все это – ложь, пытки, соучастие в чудовищных преступлениях, – в прошлом.

– Может, я уже достаточно искупил свои грехи, – прошептал он, чувствуя, как пробегает по телу дрожь от собственной дерзости. Взглянул на свои мозолистые, покрытые несмываемыми пятнами от зелий пальцы… представил руки Лили… потом руки своего сына – с тем же самым кольцом. Мысленно вопросил: «Как ты думаешь, призрак мой родной, имею ли я уже право на свободу?», почти услышав в ответ звонкий смех – так она всегда смеялась, заявляя: «Какой же ты глупенький!», – и тут распахнулась дверь, ведущая в комнату сына.

– Привет, – Гарри на секунду задержался в дверях, оглядывая комнату и чуть хмурясь, но потом вошел в кухню и уселся верхом на скамью. – Ты чего такой расстроенный? По-моему, с Кингсли все прошло неплохо.

Северус поморщился. Во время встречи в кабинете Дамблдора круг посвященных в их тайну пополнился Шеклболтом. Тот, вместе с Нимфадорой Тонкс и Артуром Уизли, приехал из министерства для того, чтобы встретиться с Биллом Уизли, Минервой Макгонагалл и до сих пор не пришедшим в себя физически, но полностью оправившемся эмоционально Ремусом Люпином – обсудить проблемы, которые могут возникнуть во время слушания, и подумать, как их разрешить.

– Мне нужно было последить за зельем. Я сказал директору чистую правду: к сожалению, кипящий отвар солнцецвета и грифоньей крови не готов считаться с расписанием дежурств рядовых авроров.

– Это зелье храбрости, да?

– Coeur de Lion? Да, – фыркнул Северус. – Не то чтобы оно было нам необходимо – просто мне нужно его сварить, – и пододвинул к сыну чайник. – А что было до того, как я пришел?

– Они все ему рассказали еще до моего прихода, – пожал плечами Гарри. – Так что когда мы появились, он сходу спросил Дамблдора, правда ли это. Потом захотел узнать, не повлияет ли это на пророчество, – он закатил глаза. – А потом поинтересовался, не станет ли со мной «трудно справляться».