– Значит, ты не очень сердишься?
Северус наклонился вперед:
– Что, твой друг действительно так уж над тобой издевался?
– Он меня дразнил – обозвал трусом, девчонкой и вообще.
– А гриффиндорцы не терпят обвинений в трусости, – усмехнулся Северус. – Я могу любого гриффиндорца на что угодно подбить, просто назвав его трусом.
Воспоминание о Сириусе было настолько резким и болезненным, что Гарри вздрогнул, но быстро овладел собой и заставил себя пожать плечами.
– Угу. С другой стороны, я-то знаю, что Рон вел себя как идиот… да и он никогда не злится подолгу.
Воцарилась тишина. Лишь через минуту Северус выдавил:
– Прости.
– За что?
– За то, что напомнил тебе о нем, – не требовалось пояснять, о ком именно шла речь.
– А за то, что провоцировал его, прощения попросить не хочешь?
Северус напрягся.
– Он был… я никогда… я был просто не в силах оставить его в покое. Хоть раз одержать верх над Блэком… – он нахмурился. – Но в конце я сделал все, что мог.
– Я знаю. К тому же он и без тебя был совершенно безрассуден, но… – Гарри запнулся. С этим ничего уже нельзя было поделать, что бы он ни предпринял – он или кто-либо еще.
– Ты его любил, – с горечью произнес Северус.
Гарри смог только кивнуть в ответ.
– Он пытался меня убить.
– И что с того? Ты убивал людей – и не раз, насколько мне известно, – Гарри сделал вид, что не заметил, как отец со свистом втянул воздух сквозь зубы. – Тебя я не осуждаю – почему же я должен осуждать его? Он был замечательным – веселым, добрым, нежным. Опекун из него получился никакой, но он старался .
– Почему никакой?
– Он… он тоже назвал меня трусом… почти назвал. Я отказался разговаривать с ним через камин в гриффиндорской гостиной и не согласился встретиться в Хогсмиде, а он сказал мне, что Джеймс наслаждался риском. И еще он предложил мне пробраться в Визжащую Хижину…
– Вот ведь… идиот !
– А самое смешное – я ни за что бы не отказался, если бы не боялся за него. Так что я куда больше беспокоился о его безопасности, чем он о моей, – Гарри неловко передернул плечами. Нельзя так – Сириус ведь любил его, любил от всей души, и вовсе не из-за равнодушия относился к опасности так беспечно. – Мне иногда казалось, что он младше меня.
Северус глубоко вдохнул.
– По-моему, он был слегка сумасшедшим. Я-то, конечно, никогда не считал его нормальным, но даже его друзья признавали, что двенадцать лет в компании дементоров имели… довольно печальные последствия.
– Или двенадцать лет в попытках спастись от дементоров, – заметил Гарри. – Ну, то есть, он же большую часть времени проводил в облике собаки, верно? Я так понял, что анимагическая форма обычно тесно связана с личностью самого анимага, но если он долгое время остается в таком виде, то начинает вести себя соответственно своей форме. Поэтому он абсолютно… примитивно реагировал на многие вещи, все упрощая, а не развиваясь, как если бы у него была нормальная жизнь, работа, личные отношения, дом… и все такое прочее.
– Возможно, – кивнул Северус.
Гарри подумал, что это признание стоит многого. Очевидно, Северус подумал о том же, потому что неловко заерзал на стуле.
– К слову о личных отношениях – что вы с Гермионой решили насчет бала?
– Она приняла другое приглашение – по-моему, согласилась идти с первым же человеком, который ее пригласил. А я пойду с… ну, Оливией Уилкенсон – это одна из твоих…
– С Уилкенсон! Как, во имя Мерлина, ты… – лицо Северуса окаменело. – Малфой.
– Если ты о том, почему я вообще решил идти со слизеринкой, то да. Мы с ней встретились, и она мне понравилась. По-моему, она славная.
– Но ты ведь обратил внимание, что она крайне амбициозна?
– Да уж, я заметил змейку у нее на мантии.
Северус не принял шутки:
– Она исключение даже для слизеринки. Более того, ее амбиции носят политический характер.
– Да, я знаю. Мы с ней немножко поговорили.
– А ты понимаешь, что с этой точки зрения ты для нее – ценное приобретение?
– В принципе, да. Но за подобное приобретение можно и крупно поплатиться.
Северус покачал головой.
– Пока Темный Лорд не победил, платить не придется – а она уже поставила на то, что он не победит, – он скривился. – И я слышал, что она несколько… раскована.
– Правда? – усмехнулся Гарри. – Интересно было бы… взглянуть.
– Не советую. Она тебя попросту использует.
– Настолько, насколько я ей позволю.
Северус нахмурился: – Ты знаком с чарами стерилизации?
– С чем?!
– С чарами стерилизации. Чтобы ты случайно… не сделал ей ребенка, если уж у вас до этого дойдет.
Гарри почувствовал, как заливается краской.
– Нет, я… а разве об этом не она должна думать?
На лице Северуса появилось странное выражение – то ли ярости, то ли отвращения:
– Ты же не сквиб, мальчик. Почему вдруг девушка должна об этом беспокоиться?
– Так беременеть-то ей, нет?
– А тебе платить за нее установленный мунд – или в несколько раз большую сумму, если ты откажешься на ней жениться. Больше того, после такого ты вообще не сможешь найти невесту – хотя нет, может, ты и сможешь, ты же Гарри Поттер, в конце концов, – но это будет сложнее и сумма мунда будет в два-три раза больше.
Гарри аж похолодел от этих слов.
– Что ж, замечательно, что ты позаботился сказать об этом! Мне-то откуда знать, что это так? У магглов заботу о том, чтобы предупредить беременность, девушки берут на себя – я точно знаю!
– Девушки?! – Северус явно не верил своим ушам. – Гарри, женская стерилизация необратима!
– А мужская – нет?
– Нет. Твое тело постоянно вырабатывает новые сперматозоиды.
– А, – нахмурился Гарри. – У магглов все по-другому.
– Гм, ну тогда понятно, почему магглы считаются преступно безответственными в подобном вопросе.
Гарри подумал о костюме, который выбрала Оливия: «Дрянной мальчишка-маггл и невинная девушка… так может, она и хочет меня подставить… а может, просто считает, что это круто».
– Знаешь, – заметил он, – нам действительно нужно больше объяснять. Магглорожденным студентам, в смысле, и людям вроде меня. Не можем же мы всему такому из ниоткуда научиться.
Северус воздел руки:
– Да откуда нам знать, что вы этого не знаете?! Кому в голову придет, что именно женщина должна принимать меры, чтобы не забеременеть?! Женщины предназначены для деторождения – твое предположение просто неприлично!
– Для вас.
– Ну так и написал бы об этом, – отмахнулся отец. – А сейчас выучи-ка лучше заклинание, – он поднял палочку. – Само заклинание – Sterilis; палочка идет по суживающейся спирали, а потом резкий замах – вот такой, – Северус показал нужное движение, потом заставил сына повторить заклятье. Гарри был абсолютно уверен, что лицо у него сейчас пунцовое, зато раздражение на лице отца сменилось насмешкой.
«Ему и жизнь не в жизнь, если надо мной не поиздеваться», – подумал Гарри, без особой, правда, злости. Ясно же, что лучше узнавать подобные вещи из бесед – пусть даже во время этого глаза поднять стыдишься, – чем на собственном опыте.
– Да, вот так верно. А теперь тебе, пожалуй, стоит попробовать.
Бр-р! Куда как приятно – снять штаны перед… ну, все-таки учителем, отец он тебе или нет.
– Надень на секунду мантию-невидимку – мне нужно открыть дверь.
Гарри не знал, ни что спросить у отца зачем, ни стоит ли вообще что-то спрашивать. Лучше просто послушаться да порадоваться, что тебя хоть какое-то время не будут пилить.
Северус тем временем подошел к двери и распахнул ее. Достав из ящика стола какое-то зелье, он вылил его на пол, прямо у входа в комнату, направил на получившуюся лужу палочку и что-то сказал. Над зельем закурился зловонный дымок.
– Mus *note 18, – позвал зельевар. – Mus!
До Гарри донесся странный шорох. Первая крыса, карабкающаяся через порог, его удивила, вторая – насмешила, но когда вся лужа оказалась практически заполнена крысам и мышами, Гарри подумал, что теперь, пожалуй, понимает тех, кто боится грызунов.
