– Мистер Поттер.

Она была крайне недовольна чем-то, и Гарри испугался. Неожиданно ее реакция на матч перестала казаться ему такой уж забавной.

– Да, профессор, – пробормотал он, чувствуя, как начинает дергаться щека, и напрягаясь изо всех сил, чтобы прекратить тик.

– Директор велел вам прийти к нему в кабинет, – резко сказала она. – Причину он не объяснил. Пойдемте.

Гарри торопливо выбрался из-за стола. Макгонагалл не стала его дожидаться, и ему пришлось трусить за ней через весь зал. Гермиона, сидевшая с краю, наградила его сердитым взглядом; Гарри виновато посмотрел на нее, но не посмел остановиться. Макгонагалл он догнал уже за дверью.

– Профессор?

Она ничего не сказала, только резко кивнула в ответ.

– Я ведь ничего не натворил, правда?

– Директор не всегда поясняет мне смысл своих распоряжений, Поттер.

– Вот как…

Они продолжали идти молча. На втором этаже Макгонагалл наконец заговорила: – Сегодня на матче… – она поджала губы. – И давно это вы с Малфоем «друзья», Поттер?

– Почти месяц, – как можно покладистее ответил Гарри. – Он стал куда лучше после того, как лишился отца.

– После того, как его отца арестовали!

– Ну, арестовали. Думаю, что это к лучшему, – подумав, Гарри добавил: – На самом деле, мы это все сегодня подстроили. Ведь Фадж хочет меня забрать отсюда, а Малфой – как раз такой друг, которого он и сам бы мне выбрал. А сам Малфой рядом со мной не настолько опасен – приемлем, я бы сказал.

– Как… по-слизерински, – выдохнула Макгонагалл, не скрывая отвращения.

– А вы бы предпочли, чтобы меня забрали отсюда? – пожал плечами Гарри.

Сухопарая женщина с минуту смотрела на него, потом повернулась и продолжила путь, кинув через плечо: – Может быть, и предпочла бы, мистер Поттер.

Ошарашенный Гарри молча поплелся за ней. Его декан явно предпочла не вступать больше ни в какие беседы. Дойдя до кабинета директора, она постучала, хоть и знала, что Дамблдора там нет – старик все еще сидел за столом, когда они уходили из Большого зала, – и подпрыгнула от неожиданности, увидев, что дверь распахнулась и на пороге стоит Билл Уизли.

– Ага, Гарри, вот и ты!

За спиной Билла Гарри заметил Ремуса Люпина, который сразу же отвернулся и торопливо прошел в дверь, ведущую в зал заседаний. Гарри вновь взглянул на Билла.

– Вам необязательно оставаться, профессор, – обратился тот к Макгонагалл. – Просто мы с мамой хотели повидать Гарри. Профессор Дамблдор обещал скоро прийти.

Выражение лица Макгонагалл чуть смягчилось. Она кивнула: – Тогда ладно, – и повернулась к Гарри: – Ведите себя прилично, мистер Поттер.

– Задача дня, – уныло пробормотал Гарри себе под нос и улыбнулся ей: – Конечно, профессор.

Как только дверь за ней закрылась, Билл повел Гарри в зал заседаний. У входа Гарри замедлил шаг – все эти двери заставляли его чувствовать себя все больше и больше оторванным от одноклассников. Войдя, он огляделся. Свет факелов играл на рыжих волосах всех оттенков – в зале опять собрались все Уизли, входившие в Орден Феникса. Ремус устроился в дальнем углу. Он стоял у окна, пристально вглядываясь в темноту, и его напряженная поза без слов говорила: «Не подходи!». Миссис Уизли разговаривала с Северусом. Заслышав звук, тот обернулся и смерил сына знакомым презрительным взглядом. Гарри замер: неужели он опять в чем-то прокололся?

– Поди сюда.

Гарри медленно подошел, остановившись в нескольких шагах от отца. Северус сам шагнул ему навстречу, поднял руку и провел по щеке твердым, коротко остриженным ногтем.

– А-а!

Маска лопнула и съежилась, и Гарри вскрикнул от изумления. Теперь часть лица оказалась открыта, зато там, где маска все еще прикрывала кожу, еще сильнее было ощущение прилипшей жвачки. Гарри подцепил болтающийся конец маски и рванул – «Ай!». Чувство было странным – будто на лицо все равно что-то налеплено.

– Дай-ка я помогу, – добродушно заметил Билл. Он шагнул вперед, и скоро в руках Гарри оказалось то, что минуту назад было на лице, – куски скомканной фотографии. Билл снял остатки маски и наложил на Гарри очищающее заклинание, но чувство все равно было неприятным.

– Может, это жутко по-маггловски, но мне ужасно хочется умыться.

– Вовсе не по-маггловски, – фыркнул Северус. – Заклятье может очистить кожу, но не заменит умывание – так же, как насыщающее заклятье не заменит еду.

– А тебе-то откуда знать, – пробормотал довольно громко один из близнецов. Все замерли.

– Фред! – возмущенно рявкнула миссис Уизли.

Гарри расхохотался в голос – отчасти из-за замечания Фреда, но в основном из-за ужаса, в который пришли все. Только Ремус, сидевший за спиной Северуса, посмел улыбнуться. Мальчик быстро оглянулся на отца: у того дергалась щека, и было очевидно, что он с трудом сдерживает смех.

– Да будет тебе известно, – высокомерно заметил Гарри, повернувшись к Фреду, – я лично видел, как он моется. И для того, кто якобы так ненавидит мыть голову, он слишком часто принимает ванну.

Северус только зыркнул на него:

– В ванне мне лучше думается.

– Что означает, – заговорщически улыбнулся Гарри, – что он, набравшись вдохновения, выскакивает из ванны, напяливает грязную мантию и, не вытираясь, бежит в лабораторию, откуда появляется только через несколько часов, причем намного грязнее, чем был.

– Но я-то знаю, что мылся, – безмятежно парировал Северус. На этот раз у Билла хватило смелости расхохотаться.

– Ты неисправим, – как можно беззаботнее заметил Гарри, искоса поглядывая на отца. – Увидь ты меня в таком виде – посмотрел бы убийственным взглядом и надавал бы отработок выше крыши.

– А может, я и назначу тебе отработку, если ты станешь разгуливать с немытыми волосами, – усмехнулся Северус. – А потом начну снимать баллы со всех грязнуль, которых встречу – с гриффиндорцев так уж точно.

Он машинально убрал за спину слипшиеся от грязи волосы. Сегодня его прическа выглядела даже хуже обычного. Гарри, подумав, что отец решил посильнее шокировать Уизли, вопросительно поднял брови.

Северус, к его изумлению, отвел глаза и пробормотал: – Сейчас не время менять привычки и привлекать к себе внимание.

– Ладно, – кивнул Гарри. – Но сегодня ты переборщил.

– Я был занят.

– Ну конечно, – протянул мальчик, не обращая внимания на гневное фырканье отца. Подняв глаза, он встретил взгляд Ремуса, и они с минуту улыбались друг другу, пока Ремус не вспомнил, что сердится, и не отвернулся.

Гарри оглядел остальных. Миссис Уизли и Билл счастливо улыбались; мистер Уизли рассматривал Северуса, словно какой-то новый, незнакомый штепсель; близнецы переглянулись: похоже, эти двое могли переговариваться и без слов, а Чарли уставился на свои руки, точно они вдруг стали самым интересным предметом в комнате.

Прибытие директора спасло Гарри от необходимости продолжать разговор. Дамблдор вошел, не поздоровавшись, и сразу же занял свое место во главе стола. Едва он сел, все светильники вспыхнули, озаряя комнату ярким светом.

– Поднимитесь, пожалуйста, и встаньте у стены, – все торопливо подчинились. Дамблдор взмахнул палочкой, превращая длинный, занимавший почти всю комнату стол в круглый, поменьше, а кресла – в стулья, чтобы можно было сесть потеснее.

– Так будет лучше видно, – директор выбрал стул и уселся. – А теперь располагайтесь. Ремус, тебя это тоже касается.

Гарри оказался между Северусом и Чарли. Когда все расселись, Дамблдор левитировал в центр стола думосброс. Правда, может, появившаяся чаша и не была думосбросом – ее наполняла не знакомая серебристая масса, а странно блестящая жидкость, похожая на сконцентрированный свет или растворенный алмаз. Пахло от чаши талым снегом.

– Как вы знаете, слушание по поводу опеки над Гарри состоится первого ноября. К этому времени Северус оставит свое опасное занятие. Он любезно позволил мне показать вам запись контракта, чтобы вы были готовы к слушанию, – Дамблдор оглядел всех собравшихся. – Напоминать о том, что все увиденное не должно выйти за пределы этой комнаты, я думаю, излишне.