– Вы что, официально взяли на себя обязанности близнецов? – внушительно поинтересовалась она.

– А мы так со скукой боремся, – расхохотался Гарри. – Неужели есть правило, запрещающее летать в факультетской гостиной?

– Тогда хоть пониже их спусти, – нахмурилась Гермиона в ответ. – А вообще-то, ты не мог бы сейчас бросить эти глупости? Мне нужно поговорить с тобой… наедине.

Они пришли в Выручай-комнату – Гарри подумал, что она все больше превращается в его личный уголок, – и Гермиона наложила запирающее и заглушающее заклятье. Гарри взмахнул палочкой, добавляя еще одно.

– А это для чего?

– Запах заглушает. Меня отец научил. Очень полезно, если поблизости есть оборотни или анимаги.

– Вот как, – Гермиона нахмурилась. – Гарри, почему ты левитируешь людей в факультетской гостиной?

Гарри отвел глаза.

– Зоя попросила у меня сигареты. Вот и пришлось срочно придумывать другое развлечение, на замену.

– А что это ты так покраснел? – ехидно спросила Гермиона.

– Меня это беспокоит – в смысле то, что она обратилась ко мне с такой просьбой. Если меня Тереза о таком попросит, я просто повешусь.

– А Тереза попросит. Она во всем тебе подражает.

Гарри рухнул на подушки и зажмурился.

– Вот же дерьмо. Мало мне всего остального, так и об этом теперь волноваться надо.

– Мое мнение тебе известно.

– Известно, известно, – Гарри приоткрыл глаза. – Ладно, проехали. Чего хотел Дамблдор?

Гермиона гневно сверкнула глазами:

– Ты рассказал им обо мне.

Гарри попытался прикрыть виноватое смущение усмешкой:

– Ну, дорогуша , как аукнется…

– Я просто беспокоилась о тебе…

– Думаешь, я о тебе не беспокоился?! – Гарри аж затрясло. – Я задавал вопросы только по теории, пока не услышал одну вещь, которая меня настолько напугала, что я не мог уже не вдаваться в подробности, – он виновато отвел глаза. – Они заберут Теня?

– Вообще-то нет, – услышав гордость, которая пробивалась сквозь раздраженный тон Гермионы, Гарри поднял голову. Подруга улыбалась во весь рот. – Должно быть, у меня здорово получилось. Профессор Дамблдор хочет, чтобы я продолжала эксперименты – под наблюдением, разумеется, хоть он и не сказал, чьим, – сначала с Тенем, а потом и с дикими животными – куницами, например или даже птицами – если у меня получится.

– А зачем?

– Они хотят, чтобы я шпионила для Ордена.

– Гарри растерянно моргнул. Первой мыслью было: «Ни за что! Это слишком опасно!», но он подавил ее, твердо сказав себе: «Тут нет никакой опасности. Ее самой же там не будет».

– Ну… поздравляю. То есть… здорово, правда здорово. Спасибо тебе.

– Мне? За что?

– Северус чувствует себя настолько виноватым за то… что не сможет продолжать шпионить. Понимаешь, он не только того боится, что не сможет принести пользу, но и того, что без его информации нам крышка. Если ты сможешь разузнавать все таким образом, ему, может, станет полегче.

– А за то, что Фадж сумел тебя заграбастать, он, значит, виноватым себя не чувствует?

– Ну… чувствует, вообще-то, – пожал плечами Гарри. – Для него как ни поверни – все плохо.

Сочувствие, появившееся было на лице Гермионы, сменилось неодобрительной гримасой: – Знаешь, не стал бы он Пожирателем – не было бы у него таких проблем.

Гарри удалось скрыть внезапно вспыхнувшую злость за холодным кивком, но ответ все же прозвучал хрипло: – Поразительно, как в семнадцать лет можно изгадить себе всю жизнь, верно?

– В семнадцать? – потрясенно переспросила Гермиона, вытаращив глаза. Гарри понимал, что подруге очень трудно представить себе профессора Снейпа семнадцатилетним. У самого Гарри было преимущество – ему уже довелось видеть в думосбросе одинокого тощего мальчишку – шарахавшегося от всех заучку, ненавидящего весь мир.

– По-моему, да. Я знаю, что Метку он принял, когда учился на седьмом курсе, в первом семестре. Хотя, – неуверенно продолжил он, – Северус говорил, что первое убийство совершил еще до начала учебного года, так что семнадцати ему еще не было.

Гарри подтянул колени к груди и обхватил их руками. Гермиона наклонилась и нежно погладила его по спине.

– Не стоит переживать об этом, Гарри.

Он опустил голову на колени.

– Неужели ты не понимаешь? Уже не скажешь: «Мы слишком маленькие, это не нашего ума дело». В тот раз… они же были нашими ровесниками, может, чуть-чуть старше – по крайней мере, большинство из них. Драко, например, уже достаточно вырос, – у него вырвался невеселый смешок, – чтобы наконец на практике примкнуть к тому, кем он столько лет восхищался, – «Интересно, боится ли Драко этого так же, как я?» – А ты могла бы уже воевать по-настоящему – на нашей стороне, – Гарри задрожал. – Отец требует от меня не лезть во все это, пока я не закончу школу. Приятно, конечно, что ему не все равно, но толку от этого мало. Я могу не затевать что-то сознательно, но даже если я не вмешаюсь в войну, она сама вмешается в мою жизнь, – он взглянул ей в лицо и холодно усмехнулся, увидев, что ее насмешка сменилась неприкрытым ужасом. – Если я не убью Волдеморта, как бы нам на седьмом курсе не пришлось учиться вместе с Пожирателями Смерти.

– Но это же… – начала Гермиона и осеклась.

– Во-во.

– А он… этого хочет?.. Малфой, в смысле?

– Похоже, что его желание поугасло, – пожал плечами Гарри. – Волдеморт все еще может заполучить Драко, но ему придется как следует постараться для этого. И вряд ли он сейчас сочтет, что Драко стоит затраченных усилий.

– Значит, ты сидишь на уроках с человеком, который может стать Пожирателем Смерти.

– И тем самым снижаю вероятность этого, – Гарри на минуту задумался. – Для меня Драко того стоит, – он рассмеялся, припомнив вчерашний разговор и свои требования к слизеринцу. – С какой стати мне отдавать его Лорду Тому без боя?

– С такой, что он мерзкий маленький фанатик!

– Если мы начнем гоняться за идеологической чистотой, то проиграем войну.

– Он ненавидит меня . Это тебе что-нибудь говорит?

– Да, – Гарри пристально взглянул на нее. – Говорит – что Драко стоит поучиться, как разбираться в людях. А прежние друзья не могли научить его этому.

Гермиона поспешно отвела взгляд, но он все же успел заметить слезы в ее глазах.

– Гермиона…

– Прости меня. Просто… когда я вижу, как он шепчет тебе что-то, а ты краснеешь и с трудом удерживаешься от смеха, мне начинает казаться, что тебе на меня плевать. Я же знаю, какие вещи обычно говорит Малфой.

Гарри сдавил ее руку – чуть сильней, чем собирался, и пробормотал: – Ты знаешь, что он говорит – и делает – в коридорах. Со мной он другой; я уже говорил тебе об этом, и вы оба знаете, что случается, когда он оскорбляет моих друзей.

– Откуда бы?

– А ты помнишь, что было, когда я рассказал ему, что пригласил тебя на бал? Когда мы поссорились на защите? Ему пришлось извиниться, – Гарри почувствовал короткую вспышку удовлетворения при этом воспоминании. – Он, конечно, не признал, что был неправ – это уж слишком для него, но теперь он куда более осторожен.

– Но он все еще хочет …

– Это ты так считаешь, – Гарри запнулся. – Я ведь тоже не чистокровный маг, знаешь ли.

Гермиона слегка пожала плечами и выпрямилась.

– Ты все еще читаешь?

– Да. Сейчас я читаю одну пьесу. Там о ведьме, которую силой выдали замуж за ее двоюродного брата – из хорошей семьи, и все такое, – а она вовсе этого не хотела. У нее был любовник-маггл – она тайком провела его в замок, использовав Оборотное зелье, – и один из ее сыновей родился от любовника. Женщина намного больше любила незаконного сына, но тот сбежал из дома и стал разбойничьим атаманом. Думаю, что скоро это все очень плохо кончится.

– А законный сын, конечно, добрый и благородный?

– И жутко затюканный, – Гарри закатил глаза. – Да не воспринимай ты это так – пьеса-то елизаветинских времен.

– И что, это делает ее приемлемой?