– ДА ПОШЛА ТЫ!.. МНЕ ПО … , ЧЕГО ТЕБЕ ТАМ ХОЧЕТСЯ!

– Гарри… – попытался Рон.

Кипящая ярость внезапно исчезла. Теперь от Гарри веяло холодом, и когда он вновь открыл рот, голос его был ледяным:

– Меня это не колышет. Никогда больше даже не заговаривайте со мной.

Он схватил свернутый пергамент и убежал, даже не заглянув в него. Рон и Гермиона за ним не пошли.

До встречи с Ремусом оставался еще час, но Гарри все равно пошел к его комнатам, хоть и знал, что оборотня там нет, – еще не кончился урок в младших классах. Дверь в кабинет оказалась не заперта, Гарри зашел внутрь и плюхнулся на потертую кушетку, кипя от злости. «Ремус им помог, это как пить дать. Уж такой ценный источник информации Гермиона бы не упустила. Я убью этого двуличного, лживого ублюдка!»

Гарри развернул карту, и ярость сменилась леденящим ужасом, когда он увидел, сколько успели сделать Рон и Гермиона. Заполненные участки свидетельствовали о том, что друзья не жалели сил, пытаясь отследить перемещения Гарри. На карте был даже коридор, ведущий во внутренние комнаты Северуса, вместе с дверями в кухню и ванную, и Гарри задумался, видели ли они его там. Лаборатория была обозначена, но полностью зарисовать ее они не смогли.

Гарри увидел, как возле двери, ведущей в комнаты Северуса, остановилась точка, помеченная «Драко Малфой». Точка, помеченная, как «Северус Снейп», впустила ее внутрь. Смущенный Гарри свернул карту. Мысль о том, что еще год назад он ни за что не оторвался от карты и лихорадочно гадал бы, что происходит в комнатах Северуса, не улучшила его настроения. Он вдруг понял, что Рон и Гермиона обязательно посмотрели бы, что будет дальше, и с ужасом понял, что стал много взрослее своих друзей. Самой взрослой среди них всегда была Гермиона.

В половине четвертого в кабинет вошел Ремус и опешил, увидев Гарри, сидящего на кушетке.

– Ты знал? – рявкнул Гарри вместо приветствия.

– О чем? – недоуменно переспросил Ремус.

– О карте! Карте, которую делают Рон и Гермиона!

– Они спрашивали меня, как мы ее сделали… – смутился Ремус.

– А ты знал, что карта им нужна для того, чтобы шпионить за мной?

Глаза Ремуса стали размером с галлеон.

– Гарри, милый, прости меня! Я и понятия не имел, – видя, что Гарри по-прежнему прожигает его глазами, Ремус упал на другой конец кушетки и закрыл лицо руками: – Гарри, поверь, я ни о чем не знал. Мне слишком хорошо известно, что ты сейчас чувствуешь.

– Откуда?

Ремус прикусил губу:

– Сириус и Джеймс сотворили со мной то же самое…

Гарри почувствовал, как гнев вытесняется любопытством, и повернулся, чтобы заглянуть Ремусу прямо в лицо: – Когда ты встречался с Северусом?

Потрясенный Ремус медленно кивнул.

– А Северус знал о том, что они сотворили?

– Конечно, знал, – рассмеялся Ремус. – Я тогда прибежал к нему и разревелся. Он начал утешать меня – сказал, что они плохие друзья, и мне пришлось их еще и защищать. Это было ужасно, – потом с сомнением добавил: – Я не знаю, что именно тебе известно…

– Он кое-что рассказал мне про вас.

– Рассказал! – теперь смех Ремуса звучал довольно натужно. – Вот уж не думал, что он способен признаться в этом.

– Прости, – пробормотал Гарри. – Но в последнее время он получше к тебе относится.

– Да, – вздрогнул Ремус. – Правда, долго это не продлится.

– Он знает, где я?

– Вряд ли, ведь ты пришел на полчаса раньше. Но ему известно, где тебя искать, если он выяснит, что ты пропал, так что тебе лучше остаться.

– Извини.

– Ничего страшного, Гарри. Иногда это и к лучшему – я могу сказать, что за мной наблюдают.

– Значит, отец прав.

Ремус дернулся, и до Гарри вдруг дошло, что он сказал. Может, на него подействовала общение с Драко, который произносил «отец» так же естественно, как Рон говорил «папа», но последнее время это слово куда легче слетало с его языка. И все же он в первый раз назвал Северуса отцом в разговоре с кем-то. Гарри постарался не обращать внимания на пылающие щеки.

– Да, – согласился Ремус, никак не прокомментировав слово «отец». – Я в лучшем положении, чем он, но это все равно помогает.

– А с тобой все в порядке? – спросил Гарри.

Теперь на лице Ремуса появилась печаль, столь же заметная, как и его вечная усталость. – Нет, – признался он. – Но тебе вреда я не причиню. Ты мне дорог, как собственный ребенок.

– Спасибо, – пробормотал Гарри, которого вдруг напугало подобное доверие.

– А Северус все же прав. Если ты не будешь доверять мне, все будет намного проще. И я устал. Близость волка измучила меня.

– Я знаю.

– Вот и хорошо, – Ремус провел рукой по обивке кушетки. – Не оставайся на этой неделе наедине со мной, когда об этом никто не знает.

– Ремус?! – всполошился Гарри.

– Так надо, – слабо сказал Ремус. – Ой, совсем забыл. Северус хочет, чтобы ты пришел повидаться с ним ночью во вторник. Я убедил его, что ваш план с наркотиками – плохая идея, да ты и сам это знаешь. Так что он говорит, чтобы ты пришел, когда твои соседи по комнате уснут.

– Я не думал, что мой план вызовет столько проблем.

– Я знаю, – улыбнулся Ремус. – Маггл-то из тебя аховый.

Гарри откинулся на подушки:

– Волшебник, к сожалению, не лучше.

Ремус внезапно посерьезнел:

– Гарри… в субботу… ты был расстроен?

– Что ты имеешь в виду?

– До того, как ты увидел Гермиону. Северус говорит, вы поссорились…

– А-а. Нет, у нас был совершенно замечательный день. По-моему, я даже слишком расслабился, – Гарри провел ладонью по волосам. – Хоть и не так, как ожидал. Думать о том, что он… – он запнулся. – Ты ведь знаешь, правда?

– Где он был вчера? Да, знаю.

– Это все время висело над нами, – Гарри покрутил кольцо на пальце. Луч света упал на изумруд, и камень заискрился. – И все равно, вчера мы провели время куда лучше, чем в прошлый раз. Пару раз на меня накатило, но я старался не обращать внимания, и по-настоящему перепугался только сегодня утром, когда он не появился на завтраке, – Гарри отчаянно захотелось подтянуть ноги и свернуться клубочком. Он заставил себя выпрямиться и расцепить руки и безнадежно спросил: – Можно к этому привыкнуть? Может, ты знаешь? Когда люди вот так уходят и могут…

– Все совсем не так, – пробормотал Ремус, невидяще глядя в пространство. – Просто однажды кто-то не возвращается, и ты понимаешь, что ничего уже не изменить, – он приподнял голову, и на его измученном лице появилось виноватое выражение: – Прости меня, Гарри. Я не должен был тебе говорить подобное.

– Ничего страшного. Ты мне все можешь сказать.

Ремус тяжело встал и отступил назад. Теперь его взгляд был прикован к столу.

– Ты еще слишком молод.

– Будто мой возраст что-то изменит, – вздохнул Гарри. – В любом случае, на этот раз Северус вернулся.

Ремус ласково улыбнулся ему и грустно сказал: – Хотел бы я, чтобы мы могли тебя защитить, – потом снова склонился над столом и спросил, теперь с легкой насмешкой: – А как вообще жизнь?

– Да… странно как-то. Я себя настоящим шизофреником чувствую. Понимаешь, в Гриффиндоре мне приходится разыгрывать из себя совершенно другого человека.

– Худо.

– Уж куда хуже, – согласился Гарри. Он снова откинул волосы со лба и подумал, достаточно ли они отросли, чтобы собрать их в хвост.

– Так ты притворяешься? Гриффиндорцем, я имею в виду?

– Не совсем, – Гарри задумался и добавил более уверенно: – Нет. Северус принимает то, что я гриффиндорец, честное слово. Он меня вечно дразнит и подначивает, но больше в шутку и не зло. С ним мне не нужно притворяться – почти. А вот Рон и Гермиона вряд ли смогут принять, насколько я на самом деле слизеринец.

Ремус подошел к нему, снова сел, на сей раз на стул, и лукаво улыбнулся: – Я тебе когда-нибудь говорил о том, что чем старше я становлюсь, тем больше мне не нравится это разделение по факультетам?

– Нет. Но я рад, что ты так считаешь. Мне от этого легче.