Сон об отце Засыпаю только лицом к стене, потому что сон — это образ конца или, как теперь говорят, модель. Что мне этой ночью приснится во сне? Загадаю сегодня увидеть отца, чтобы он с газетою в кресле сидел. Он, устроивший с большим трудом дом, тянувший семью, поднявший детей, обучивший как следует нас троих, думал, видимо: мир — это тоже дом, от газеты требовал добрых вестей, горько сетовал, что не хватает их. «Непорядок», — думал отец. Иногда даже произносил: — Непорядок! — он. До сих пор в ушах это слово отца. Мировая — ему казалось — беда оттого, что каждый хороший закон соблюдается, но не совсем до конца. Он не верил в хаос, он думал, что бережливость, трезвость, спокойный тон мировое зло убьют наповал, и поэтому он лицевал пальто сперва справа налево, а потом слева направо его лицевал. Он с работы пришел. Вот он в кресле сидит. Вот он новость нашел. Вот он хмуро глядит. Но потом разглаживается лоб отцов и улыбка смягчает твердый рот, потому что он знает, в конце концов, все идет к хорошему, то есть вперед. И когда он подумает обо всем, и когда это все приснится мне, окончательно проваливаюсь в сон, привалясь к стене. Шуба Последнюю в жизни шубу строит пенсионер: сукно должно проноситься лет восемь — десять, не более, но в том, что она последняя, вовсе нету боли: устал в нем каждый мускул, обиделся каждый нерв. Зазря, за так, задаром пенсию не дают. Решенные им задачи, его большие удачи заслуживают, конечно, клубники, розария, дачи, сверчков за русскою печью, горланящих про уют. Вот он ходит по горницам, в каждой тушит свет. Вот экономит энергию, ту, что еще осталась. Часто его бессонница лично встречает рассвет, словно чужую юность встречает личная старость. Вот он перечитывает роман «Война и мир». Сорок лет собирался, нынче выбралось время и вспомянуть про войны, и поглядеть на мир, донашивать это сладостное, томительное бремя. Носи свою шубу долго, радуйся, думай, живи, воспитывай клубнику, внучатам читай Крылова, выписывай все журналы и добирай из любви все то, что недополучено, и это доброе слово. Стариковские дела
Стариковские у стариков, небольшие совсем задачи. Пожелаем без обиняков старикам абсолютной удачи, чтобы чтили их сыновья, чтобы помогали лекарства, чтоб заботы и даже семья не заставили отвлекаться от — кто хочет — домино, от — кто хочет — философемы, чтобы солнышко — даже оно им подолее розовело, чтобы у стариковских дверей почтальоны почаще взывали, чтоб листки календарей старики долго-долго рвали. «Кто еще только маленький…» Кто еще только маленький, кто уже молодой, кто еще молодой, кто уже моложавый, кто уже вовсе седой и ржавый, выбеленный, вымотанный бедой. Ручьи вливаются в речки, речки — в реки. Реки вливаются в океаны-моря в то время, как старые древние греки юным древним грекам завидуют и не зря. Дед, на людной улице ведущий за руку внука, объясняет внуку, но его наука старше, даже, наверно, древнее, но не вернее, чем веселое и счастливое знание молодежи, и внук, послушав, говорит: «Ну и что же?» Философия и жизнь Старики много думают: о жизни, смерти, болезни, — великие философы, как правило, старики. Между тем естественнее и полезней просто стать у реки. Все то, что в книгах или религии и в жизненном опыте вы не нашли, уже сформулировали великие и малые реки нашей земли. Соотношенье воды и суши мышлению мощный дает толчок, А в книгах это сказано суше, а иногда и просто — молчок. Береговушек тихие взрывы под неосторожной ногой, вялые лодки, быстрые рыбы или купальщицы промельк нагой — все это трогательней и священней мыслей упорных, священных книг и очень годится для обобщений, но хорошо даже без них. Фреска «Злоба дня» (Фрагменты) Старики обижаются, что старость хуже, чем это кажется в молодости. Старухи не обижаются, а ходят за стариками, как толковые секундные стрелки за непроворными часовыми. Впрочем, это — из фрески «Вечность». Кандидат наук добился приема у председателя райисполкома и просит отдельную, трехкомнатную, с окнами на двор, квартиру. — Я сделал открытие! Не верите — звоните хоть директору института!.. — Председатель райисполкома не верит, но звонить никому не будет: он самолично сделал открытие, что кандидат наук — дубина. Небо не изменилось с шестнадцатого века, когда, согласно летописи, оно было голубое. Солнце заходит в том же самом месте, где заходило в шестнадцатом веке. Впрочем, это — из фрески «Вечность». Закат багровит, кровавит пьяных. Впрочем, трезвых он тоже багровит. Три десятиклассницы — народные дружинницы с белыми бантами в русых косичках и красными повязками на белых блузах бродят по улице в часы получки. На этой улице одна читальня, одна забегаловка и два ресторана. То-то девчонки наслушаются фольклору! Солнце зашло, и бледные звезды вышли на бледное небо. Впрочем, это — из фрески «Вечность». Три телевизионные программы слышатся из трех соседних окон. Фестиваль студенческих песен заглушает рассуждения престарелого музыковеда о вреде студенческих песен, а истошный крик футбола заглушает и музыку и слово. Созвездие за созвездием ходят по небу, как положено. Впрочем, это — из фрески «Вечность». В подъезде большая студентка громко целует маленького студента и говорит: «Ты некрасивый, но самый умный на целом свете!» Это тоже из фрески «Вечность». Маленькие девочки с большою силой выплескивают маленький пруд на берег, выкликая: «Братцы, тонем!» Это тоже из фрески «Вечность». Слегка замазанная известкой, эта фреска проступает, даже выпирает из фрески, именуемой «Злоба дня». |
