Но для корейцев это был «матч на своем поле». А «поле» это горы. Природа отлично оборудовала эту страну для партизанской войны.

Корея имеет гористый неровный ландшафт со множеством скрытых ущелий и долин. Кроме того, агрессор мог натолкнуться на враждебность, которая моментально превратилась бы в невозможность добыть продовольствие и снаряжение. Все оказалось бы сожжено, все пришлось бы везти через море. И любой флот мог покончить с японскими коммуникациями.

Впоследствии и Наполеон столкнулся с тем же феноменом в России: народ, находящийся в жестоком рабстве, оказывает сопротивление иностранному агрессору, который несет куда более мягкую систему правления.

Для Тоётоми Хидэёси Корея оказалась тем же, чем для Бонапарта заснеженная Россия. Он пренебрег опасностью, за что и поплатился.

В 1591 г. на северо-западном побережье острова Кюсю Хидэёси создал базу для подготовки флота вторжения. Организация оказалась отличной, а финансирование диктатор возложил на своих даймё.

Первая армия должна была сосредоточиться на острове Цусима, а затем нанести удар по Корее, полностью захватив страну. Вторую волну планировалось высадить позднее, эта армия соединялась с первой и, как надеялся Хидэёси, вместе со ставшей дружественной корейской армией начинает наступление на Китай.

Но, судя по всему, Хидэёси Тоётоми был отличным полководцем, но весьма посредственным психологом. Отношения между командующими первыми подразделениями армии вторжения не сложились сразу же. Первым из них был Юкпиага Копией (он же — дон Антонио), ставший христианином и нетерпимый к буддистам. Киёмаса Като, второй полководец, оставался буддистом, притом — сторонником той самой школы, которая не терпела даже прочие буддийские направления (что уж говорит о христианах!) Он даже приказал начертать на знаменах девиз «Слава Лотосу Божественного Закона».

Даже то, что оба были выходцами из низов, не могло примирить этих людей.

Большая часть подразделения Антонио-Юкинаги состояла из христиан, как и третье подразделение. Его командиры звались теперь сложными для японца именами Константин и Дамиан. А четвертой руководил… аристократ из Симадзу. Судьба странно распоряжается людьми, особенно когда закапчиваются гражданские войны.

Вряд ли Хидэёси отправил в авангард наиболее опасных из возможных противников ради их уничтожения. Это означало бы срыв всей кампании. К тому же, Иэясу Токугава. старинный друг-противник, мог представлять куда большую опасность, чем Симадзу.

Хидэёси смог снарядить 300 000 человек, полностью обеспеченных и подготовленных. (На недоуменный вопрос, почему такие цифры внушают сомнения, если мы говорим о предыдущих временах, можно ответить: раньше подготовка такого числа солдат была бы гораздо сложнее; огнестрельное оружие сделало возможным создание крупных армий). Однако даже в этом случае флот оставлял желать лучшего — квадратный парус и весла нельзя было посчитать достижениями в мореплавании. В основном, японцы располагали транспортными судами. Тоётоми Хидэёси моряком не был и считал: хороший флот — это множество военных (реквизированных) судов со множеством солдат на них.

Единственной силой, которая могла включиться в организацию нормального флота, могли стать пираты, но их-то Хидэёси и уничтожил.

Неприязнь между доном Антонио-Юкинагой Кониси и Киёмасой Като становилось все более явной еще на японском берегу. Каждому хотелось первым вступить в сражение, что почиталось наиболее почетным. Первым не выдержал христианский командир, и 24 мая 1592 г. произошла преждевременная высадка. Десант дона Антонио наверняка постигла бы катастрофа, но, к его счастью, у корейского вала армия оказалась никудышной. Като прибыл через четыре дня, и был весьма недоволен произошедшим.

Отряды дона Антонио немедленно углубились в позиции противника. Город Пусан, стоящий как раз в том месте, где располагалось некогда княжество Мимана, все же оказал сопротивление благодаря действиям сто губернатора. Сам командир-христианин принял участие в штурме крепости Тоннэ вблизи Пусана. Буддийский командующий повел свои войска восточнее, третьи (христианские) силы направились еще одной дорогой. И все они двигались на север. Целью была столица, Сеул, точнее — слава, которую стяжает тот, кто первым ее захватит.

5 июня буддистам и христианам пришлось все же объединиться при проходе Чорюн, который мог бы стать капканом для завоевателей, если бы корейцы решили его охранять. Почему-то они решили, что надо встретить «гостей» с архипелага севернее, в долине, где смогла бы развернуться кавалерия. Естественно, ее смели мушкетным огнем.

Теперь Като отошел к западу, а дон Антонио шел все тем же путем к Сеулу. Казалось, удача теперь на стороне буддистов, их силы вышли к реке Ханган, за которой располагалась столица. Но оказалось, что христиане уже прибыли в город. (А если бы десант действовал согласованно, он мог бы захватить и корейского вана, и его богатства).

Наконец-то у армии появился главнокомандующий, присланный Хидэёси. Это был Хидэнэ Укита, который немедленно приступил к приведению Кореи к покорности. Христианские и буддийские формирования должны были двигаться раздельно — к границе с Манчжурией и к реке Ялуцзян, за которой начинался Китай. Войска Укиты оставались в столице, остальные армии должны были выполнять оккупационные задачи.

Между прочим, для войск Укиты поход оказался сложным, их атаковал один из корейских полководцев, который, правда, вскоре погиб. Не от мушкетной нули японцев, а от доноса своего же коллеги. Тот обвинил более удачливого военачальника в предательстве, а ван немедленно вынес смертный приговор.

Хидэёси стал предполагать, что завоевание много времени не займет, он уже надеялся управлять Китаем и пригласить императора прибыть в эту страну.

Действительность оказалась не столь романтичной.

27 июня армия дона Антонио вышла на север. Оборона была занята корейцами примерно в том месте, где сейчас проходит демаркационная линия между Республикой Корея и коммунистической частью страны. Корейские лучники держали под обстрелом единственную переправу через реку Имчжинган, но сломить наступление не удалось. Японцы и в самом деле остановились. А потом они совершили старую как мир уловку: подожгли свой лагерь и сделали вид, что отступают. Корейские полководцы бросились вдогонку, и их армия попала в засаду и была перебита. Те же воеводы, что оставались на северном берегу, вместо того, чтобы охранять переправу, скомандовали общее отступление, чем отлично помогли завоевателям (да и сами бежали в первых рядах).

Теперь буддисты и христиане вновь шли разными колоннами, причем перед Като была поставлена боевая задача не допустить атаку с флангов на основные силы, заняв северо-восток Кореи. Кампания растянулась на зиму, но больше пришлось сражаться со снежными заносами, чем с корейской армией. Нашелся и еще один противник, более достойный, чем бездарные полководцы вана — уссурийский тигр. В то время еще не существовало «Гринписа», и японские самураи могли безнаказанно охотиться на этих красавцев. Даже убежденный буддист Като убил одного из них. Но, к чести этого самурая, он вышел на огромного зверя с копьем, а не с мушкетом, и это был честный поединок.

Перед доном Антонио была лишь одна важная крепость до китайской границы. Это Пхеньян (ныне — столица коммунистической Кореи). Уже 15 июня он достиг водного препятствия перед Пхеньяном — реки Тэдонган. Теперь он решил начать переговоры о перемирии. Японцы потребовали открыть путь на Китай, и переговоры кончились ничем.

Корейцы решили переправиться и внезапно атаковать ночью, но из-за плохой организации удар по захватчикам случился лишь на рассвете. Корейцев пошали через реку, при этом было важно, чтобы некоторые из них ушли. Теперь местоположение бродов оказалось раскрытым, и на следующее утро по следам бегущих прошла вся японская армия. Пхеньян был взят слету, на остриях копий. Все продовольствие города оказалось в распоряжении завоевательной армии. И китайская граница оказалась совсем рядом.