Дон Антонио и послы лишь чудом сохранили головы…

Если первая корейская война готовилась расчетливым и честолюбивым человеком, то вторая — фанатичным безумцем. Речь идет об одном человеке, о Хидэёси Тоётоми. После неудачи на континенте стало ясно, что диктатор сошел с ума. Он помешался на честолюбии и желании отомстить.

На сей раз было решено придать пушечное вооружение всем кораблям. Сухопутными силами должен был командовать буддист Като.

Гарнизоны на юге Кореи пока оставались на месте, а численность десанта составляла с ними 149 000 солдат. Флот Кореи теперь оказался иным: к счастью, Ли Сун Син не лишился головы, но его сместили, и главным флотоводцем стал… трус Вон Гюн. Естественно, в 1597 г. японцы быстро разгромили его, потопив 160 судов.

Като направил удар против города Намвон, усиленного китайскими подразделениями. Дон Антонио высадил подкрепления с моря, блокировав крепость, которую удалось взять. (Стены, казавшиеся неприступными, завалили снопами свежесрезанного риса с корейских полей, и но этому «инженерному сооружению» забрались ни них). Гарнизон перебили, головы отправили Хидэёси в бочках с солью и известью — для отчетности.

Армия завоевателей вновь направилась к Сеулу, но тут выяснилась некая интересная подробность: Ли Сун Син вновь командовал флотом противника! Действия замедлились, дело кончилось взятием до наступления зимы крепости Ульсан. Китайская армия провела зимой атаку на замок, и на сей раз японцы обманулись ложным отступлением. Те, кто бросился в вылазку, были окружены и перебиты. Гарнизон таял на глазах, провизия закончилась, обороняющиеся были похожи на скелеты, а мясо, срезанное с лошадиных трупов, считалось деликатесом. Но и теперь самураи, ставшие похожими на чертей-тэнгу, отклонили предложение китайцев о переговорах.

Все же свежие японские силы, прорвав морскую блокаду, организованную Ли Сун Сином, смогли освободить остатки гарнизона.

Последние залпы этой воны прогремели в 1598 г. В битве при Сочхоне произошло столкновение лоб в лоб, в котором особо отличились самураи из Сацума. Хидэёси мог бы получить последний кровавый урожай — 38 700 отрезанных пар ушей. (Эту «отчетность» захоронили в Киото). Мог — но не получил. Трудно пересчитать отрезанные уши. если ты уже ушел в круг перерождений…

Жутковатая империя Хидэёси Тоётоми рассыпалась с его смертью в прах, а солдаты в Корее приветствовали новость об отправке в Японию. Известие о смерти диктатора стало известно корейцам, и Ли Сун Син надеялся помешать спокойной переправе. И, кстати, помешал, хотя сам получил пулю. Японцы отступили, а жизнь величайшего из флотоводцев Дальнего Востока трагически оборвалась.

Никаких выгод (кроме, разве что, сокращения слишком энергичного и воинственного сословия) две воины не принесли. Корейцев хорошо пограбили еще и китайские войска, которые, правда, сотворили меньше варварства, зато оставили на полуострове свой многотысячный гарнизон. Две нации выясняли отношения друге другом, топча небольшую страну. Это — судьба Кореи, такое случится еще и в XX веке. Впрочем, Хидэёси все же отомстил китайцам, но, как в свое время и Хубилай, он не дождался результатов. Северные границы Китая оказались ослабленными, и династия Мин через некоторое время рухнула под маньчжурским ударом.

«Кампания с головой дракона и хвостом змеи», — так окрестили эти войны японцы. Русские сказали бы по-другому: «Начали за здравие, кончили за упокой».

Суть от этого не меняется.

Как-то странно после всего, сказанного в прошлой главе о варварстве, рассуждать теперь о духовной жизни и культуре. С другой стороны, мы знаем много примеров расцвета искусств при режимах, которые не назовешь образцом для подражания.

Понятно, что приход европейцев не ограничивался торговлей и вооружением японских владык. Kpaiiiie важным оказалось внедрение христианства на японской земле. За дело взялся только что созданный орден иезуитов. И, как ни странно, новая религия начала приживаться.

Как ни странно, у иезуитов и самураев имелось немало общих черт. Повиновение и жесткая армейская дисциплина отличали орден, созданный Игнатием Лойолой, который до деятельности духовной был солдатом. Полувоенная организация первых христианских миссионеров в Японии казалась вполне естественной для самураев. «В какой-то мере те требования, которые в смысле духовном предъявляли к себе иезуиты, были бы понятны самураям, воспитанным в строгости учения дзэн. Призыв отказаться от всего мирского, избавить сознание от привязанностей этого непостоянного мира, может с той же легкостью быть применен как к поиску просветления, так и к подготовке к трудам во славу Божью», — утверждает С. Тёрнбулл.

Не вполне ясно, насколько японцы могли понять догматы христианской веры. Очень вероятно, что для них это был еще один культ наподобие амидаизма. Сделав очередной подарок сторонникам гипотез Носовского и Фоменко, сообщу то, что подчеркивал Дж.Б. Сэнсом: в одном из японских документов XVI в. прямо говорится, что европейские миссионеры проповедуют учение Будды.

Конечно, читая о том, что творили самураи (и «христианские рыцари» в их числе) в Корее, можно спросить: как же они собирались соблюдать заповеди Господни? Да никак не собирались, но ведь их не соблюдали ни европейские рыцари (за очень малыми исключениями), ни отцы-инквизиторы, которую в ту пору уже вовсю вершили свою работу. И буддизм запрещает то, что творили участники гражданских войн в Японии.

Просто «духовность» была подогнана под задачи сегодняшнего дня. Насколько подогнана, говорит такой пример. Один из полководцев Нобунаги преследовал убийц сёгуна Ёситэру. Сражение в канут Рождества произошло у торгового города Сакаи. Миссионер отец Луи Фруа призвал христиан-самураев отслужить мессу. Они прибыли на службу с одной и с другой сторон, приняли святое причастие и считали себя братьями во Христе. На следующий день (в Рождество!) произошло жестокое сражение между этими самураями-христианами.

Пока христианские миссии ограничивались островом Кюсю, работа иезуитов была успешной. Местным владыкам требовалось оружие, а религия оказалась дополнением. Вскоре появились и христиане-даймё, и даже христианские войска. Нобунага христианство не принял, но некоторую поддержку миссионерам оказал (особенно, когда у него начались проблемы с буддистами).

Ситуация уже начала меняться во время диктатуры Хидэёси. Первая волна европейской колонизации Востока уже шла. И диктатор не мог о том не знать. Японцы уже путешествовали в Рим и, видимо, кое-что знали и о методах инквизиции, и о зверствах эпохи Возрождения, и о войнах с протестантами. Во всяком случае, в 1597 г. последовали репрессии, и вряд ли их можно списать на безумие Хидэёси. Нескольких францисканцев, иезуитов и японских христиан казнили, но многие скрылись во владениях союзных им даймё. Особо жестоких дальнейших гонений не последовало.

Но в XVII веке ситуация с христианством в Японии резко изменилась.

Объяснять, что означает чайная церемония — это все равно что пытаться выразить словами суть дзэн. Лучше один раз увидеть, но и этого мало. Нужно прочувствовать умиротворенное настроение, получить наслаждение от эстетики кажущейся простоты, вежливости и почти магического ритуала. А потом в очередной раз удивиться: как такой ритуал мог сопутствовать эпохе гражданских войн?