Так или иначе, но Ёсинобу Токугава подал прошение об отречении. Впрочем, он вряд ли предполагал, что власть и в самом деле придется упустить. Пока что это было лишь жестом.

Император отречение принял. Нового сёгуна не назначили. Был выпущен указ с требованием ко всем даймё явиться в Киото (но лишь 16 из них выполнили его, а прочие же решили подождать, к чему все это придет).

Правительство бакуфу еще действовало, подключившись к волне терроризма. Жертвами стали деятели, выступавшие за союз Сацумы и Тёсю.

Страна сползала к анархии, император и его двор не имели ни собственности, ни опыта, ни четко установленных полномочий — ничего, что требуется для поддержания верховной власти. Зато были преданные даймё и их солдаты.

В конце ноября император устроил парад войск из союзных ему княжеств. В начале декабря воины юго-запада приступили к усиленной охране императорского дворца. Было создано новое правительство во главе с принцем Арисугава. 9 декабря император ознакомился с указом, где говорилось о том, что ему дается полнота власти в Японии, как это завещано Дзиммутэнно.

Теперь речь шла и о том, чтобы Ёсниобу перестал быть самым крупным владетелем земель страны. Это решение вызвало споры, но Такамори Сайго (его имя будет все чаще звучать в исторических хрониках) заметил, что вопрос можно решить и иначе: парой ударов кинжалом… И решение о конфискации собственности было принято.

При этом двор имел наглость обратиться к Ёсинобу за средствами на службы в память об императоре Комэе (исполнялся год со дня смерти). Требовали два миллиона рё, Есинобу выделил всего тысячу. А его вассалы потребовали сокрушить мятежные княжества. Уже 25 декабря в Эдо произошел штурм резиденции Сацумы.

Теперь гражданской войны было не избежать.

К началу 1868 г. Такамори Сайго стал фактическим руководителем военных операций сил мятежных княжеств — новых имперских войск. Войска Ёсинобу направлялись к Киото. 3 января превосходящие силы сёгуната начали сражение, которое, однако, проиграли. На всякий случай Сайго распорядился при возникновении опасности переодеть подростка-императора в платье придворной дамы и эвакуировать его.

Английские винтовки, имевшиеся у сил юго-запада, принесли победу. Обучение самураев тоже не прошло даром. Но одним из главных факторов побед стали императорские штандарты: теперь юго-западные войска сражались не сами за себя, а за государя. Это во многом меняло дело.

Четырехдневное сражение завершилось переходом части войск сёгуната на сторону юго-запала и бегством Ёсинобу на гордости флота бакуфу — «Кайё-мару» — в Эдо.

Так начались масштабные боевые действия.

Как ни странно. Такамори Саиго, хотя, естественно, был самураем, не принадлежал к профессиональным военным. Он служил гражданским чиновником на острове Кюсю, с чего и началась великая карьера. А происходил оп из клана сацумских самураев, чье положение едва ли сильно отличалось от того, в каком находились крестьяне. Бедность сопровождала его детство, бедность перекочевала и в юность. Но вместе с тем детям в таких кланах прививали основные самурайские добродетели храбрость, решительность, чувство долга и ответственности.

Любопытен и внешний вид героя. Он весьма нехарактерен для наших представлений о японцах: огромный рост, грузность, граничащая с тучностью, невероятно широкие плечи. Впрочем, для сумоистов это вполне обычно, а многие поколения Сайго были борцами сумо. Впечатление некоторой медлительности оказалось обманчивым — самым важным качеством будущего полководца императора оказалась невероятная энергия. С детства он отличался и дерзостью, став, в конце концов, вожаком мальчишек из самурайских семейств (в будущем некоторые из них окажутся вовлеченными в революционные события).

О таких, как он, говорят — «харизматическая личность». Не вполне ясно, как расшифровать это понятие на языке логики и материализма, но оно явно присутствует. Без этого магнетизма самураю из захудалого рода было бы невозможно выдвинуться на ведущую роль в предстоящих событиях. Присутствовала и мстительность. А. Моррис уделяет большое внимание гибели его друга, несправедливо приговоренного к ритуальному самоубийству. Возможно, именно тогда Сайго поклялся отомстить за несправедливость. И отомстил, выбрав жертвой не только продажных владетелей, но и саму систему.

В 1849 г. в клане владетелей Симадзу, которому он служил, произошел раскол из-за наследования. Молодой кандидат в главы дома, Нариакира Симадзу, стремился реформировать свои владения. Он был весьма критично настроен к правлению бакуфу. Сайго помог Нариакире получить высшее положение в княжестве, став доверенным лицом данмё в Эло. Но вскоре Нариакира умер, и Сайго едва не совершил самоубийство из-за смерти друга и господина. Считается, что его разубедил и спас монах Гэссё — горячий сторонник правления императора, которого преследовал сёгунат.

Новый правитель Сацумы Хисамицу Симадзу подверг Сайго ссылке. Именно там он воочию увидел труд крестьян, напоминающий то, что творилось в рабских штатах Северной Америки. Надзиратели и чиновники пытали людей только по подозрению в сокрытии налогов.

Сайго с его нетерпимостью к несправедливости решительно вмешался, пообещав отправить владетелю отчет о делах, задевающих честь клана Симадзу — и сумел добиться некоторого улучшения положения.

Известно, что в годы ссылки Сайго сочинял стихи и совершенствовался в искусстве каллиграфии. А после возвращения он немедленно включился в политические события, организовав союз юго-западных княжеств, а заодно — убедив англичан в том, что бакуфу не выполнит своих обязательств, и будет лучше всего поддержать императорскую коалицию.

Но звездный час Такамори Сайго — это боевые действия 1868 г.

Ёсинобу Токугава после разгрома и бегства сопротивлялся недолго. Он решил, что гораздо разумнее распустить армию и укрыться в монастыре в районе Уэно в городе Эдо. Это позволило бы если и не спасти лицо, то, во всяком случае, сохранить жизнь. Он решил даже согласиться с конфискацией земель.

Принцесса Кадзуномия, вдова предыдущего сёгуна, немедленно стала просить императора простить Ёсинобу, угрожая самоубийством. Но до прощения нужно было покончить с сёгунатом.

Посланцы двора известили гробницы предыдущих императоров о том, что Муцухито проводит церемонию посвящения во взрослые. Сама церемония состоялась 15 января, и в тот же день посланникам иностранных держав было направлено уведомление: Ёсинобу даровано разрешение вернуть управление государством императору. Так одновременно решались две задачи — устранить сёгунат и сообщить европейцам, что преемственность власти соблюдена, и договоры не будут расторгнуты. Заодно пригрозили карами за недружественное отношение к иностранцам. Международная изоляция окончательно уходила в прошлое. Теперь официальная идеология развернулась на сто восемьдесят градусов: утверждалось, что император Комэй всегда выступал за дружбу с иностранными державами, но ничего не мог предпринять из-за действии бакуфу!

Но не все ли равно, что думал покойный Комэй? Жизнь-то продолжается. К тому же, мало кто слышал реальные слова государя, а те, кто слышал, могут и промолчать.

На самом деле, ситуация с иностранцами выглядела не столь радужной. 11 января иностранцы были обстреляны в Кобэ (из американских, кстати сказать, винтовок). Был только один раненый, но Дзэнсабуро Таки, отдавшего приказ о нападении, приговорили к самоубийству в присутствии иностранцев. Что и было выполнено.