Печать с деревянных досок по «китайской науке» была известна в Японии едва ли не с периода Пара. Но в то время вряд ли кто-то мог предположить, что такая техника не только станет базой для особого вида искусства, но и принесет стране всемирную славу.

Лишь в XVII в. появилось особое направление в живописи под названием «укиё-э». Это буддийский религиозный термин, им может обозначаться и «суетный мир наслаждений», и «бренный мир». Иными словами, «укиё-э» — это отнюдь не вечная истина вроде Будды Русяны, а некий быстротечный уловленный художником момент. Тем интересней такое искусство.

А впоследствии значение даже расширилось: от «юдоли страданий» — к «повседневности», «земному миру», «миру любви и красоты» и даже к «моде».

Гравюры «укиё-э» отвечали не столько интересам аристократии, сколько городским сословиям, идущим ей на смену. Это как раз часть городской культуры времен правления клана Токугава. Но для нас это «популярное» и даже «приземленное» искусство выглядит загадочным и манящим.

Одним из наиболее выдающихся художников той поры был Кацусика Хокусай. Он прославлен прежде всего своими пейзажами. Наблюдение красоты природы свойственно японскому характеру. Серия «36 видов Фудзи» и сегодня видится едва ли не визитной карточкой Японии.

Впоследствии Хокусай работал и над произведениями историко-героического жанра.

Не меньшую известность получил и другой великий пейзажист Андо Хиросигэ. Он родился в самом конце XVIII в. в семье самурая, служащего пожарной команды сёгуна. После смерти отца и ему пришлось принять наследственный пост, хотя он хотел совершенно иного — рисования. И ему это, в конечном счете, удалось.

В XIX в. считалось, что работы Хиросигэ искажают реальный ландшафт, но здесь, скорее, можно увидеть дань авторскому воображению. Его гравюры передают не просто впечатление от посещения местности, но и настрой природы, эмоции. Хотя наиболее известны его городские пейзажи (чаще всего — виды Эдо), природа присутствует и в них. Холмы или река Сумидагава вписываются в столичное бытие в его «Ста знаменитых видах Эдо».

Есть великое число жанров гравюр «укиё-э», многие из которых получили развитие и в период Мэйдзи. Широко известны «театральные гравюры», изображения птиц и животных, портреты красавиц. Уже в самом конце XIX в., после возобновления войн на континенте, получил развитие батальный жанр. Важно и то, что в искусстве «укиё-э» огромная роль отводится жанровым сценам, повседневной жизни народа — крестьян, рыболовов или ремесленников. Здесь отнюдь не всегда присутствует героическая составляющая.

Есть в гравюрах «укиё-э» и порой шокирующий европейца своей откровенностью элемент эротики. Такие проявления считались вполне естественными, а поэтому — и небезобразными.

Гравюры «укиё-э» дали возможность и быстрому развитию газет в эпоху Мэйдзи. Собственно, нечто подобное газетам можно было наблюдать уже до Мэйдзи. Это листовки с описанием событий и рисунком. Правда, делались они на некачественной бумаге и с глиняных, а не деревянных форм.

В «укиё-э» есть несколько особенностей. Портреты европейцев мы, чаще всего, назвали бы шаржем (и не всегда — дружеским). Но таково было видение японских художников, ведь и портреты японцев весьма стилизованы. Скорее, изображение человека сравнимо с египетскими фресками (особенно ярко это проявляется в батальных гравюрах, правда, там низкорослость врагов определяется перспективой — зато присутствует очень часто), а не с классической живописью Старого Света. Конечно, в конце XIX в. наметился иной подход — в направлении большей реалистичности. Но и в этом случае отдается дань традиции: некоторое нарушение пропорций лишь подчеркивает действие.

Как правило, на рисунке мы видим название серии, краткое описание событий или местности, подпись автора и печать издателя. Встречается и отметка о проверке цензурой.

Безусловно, и сейчас есть художники, работающие в русле этой японской традиции. Но технологии изменились, сильное влияние Европы и США все же заметно. Но именно гравюры «укиё-э» дали богатейшую базу для создания уже в XX веке комиксов «манга» и удивительной японской мультипликации (аниме), резко отличающейся от этого жанра в других странах.

Японский театр уходит корнями в глубокую древность, хотя расцвет его тоже связан с эпохой Токугава. Н.И. Конрад предполагал, что японский театр отражает ту традицию, которая пришла на Дальний Восток, проделав невероятный путь из эллинского мира через Малую Азию, Индию, Китай. В принципе, такой путь представляется не столь уж невозможным. Связи государств древности — вещь, ясная далеко не вполне (как и происхождение самого японского народа).

Считается, что театральная традиция занесена в Японию вместе с буддизмом. Но маски и танцы использовались и в синто (обряд «кагура»). Но театральное искусство обычно считают заимствованным с континента. Это пантомима («гигаку», «актерское искусство») и танцы («бугаку», «искусство танца»). Танцевальный жанр «бугаку» получил развитие и даже второе рождение после революции Мэйдзи.

Собственно театр уже к эпохе Токугава делился на несколько направлений.

Театр Но насчитывает более 600 лет. Он быстро заинтересовал самурайское сословие, но считался недоступным для простолюдинов. Обычно считается, что и для европейца он малопонятен, поскольку здесь очень важно понять малейшие оттенки того, что происходит на сцене.

Повествование ведет «Ситэ» (основной персонаж). Как правило, сюжеты связаны со смертными, героями и богами, буддийскими праведниками. Чаще всего, язык архаичен даже для японца, что еще более затрудняет восприятие.

Отличительная особенность театра Но — использование масок. Как правило, они не привязаны к конкретным персонажам, а связаны с эмоциями, которые нужно передать. При этом человеку несведущему они могут показаться схожими или лишенными эмоций, что далеко не гак Чувства отображаются и хором, и музыкой (используются флейты и барабаны), и освещением.

Эмоциональная составляющая («чистые эмоции») — главное в представлении Но.

Если разновидностей масок около 200, то декораций либо нет вообще, либо они представлены очень бедно. Упор делается на воображение самого зрителя. Маски, одежды, но, самое главное, жесты служат одной цели — передаче чувств. Некоторые из жестов «расшифровываются» определенным образом, некоторые — служат для гармоничности действия.

Театр Кёгэн возник приблизительно в XIV в. Однако он стал как раз «театром для простолюдинов». Высокая трагедия со времен эллинского мира соседствовала с грубоватым фарсом, японский театр — не исключение. Иногда пьесы и миниатюры для театра Кёгэн идут в виде интермедии в театре Но. Так обстояли дела и в европейском искусстве Средних веков и начала Нового времени. Так «высокое» и «низкое» искусство сосуществовали в гармонии и некотором единстве.

Однако, пожалуй, самое знаменитое из театральных направлений Японии — это Кабуки. Он «моложе» двух классических школ, и, как и гравюры «укиё-э», демократичен. Считается, что основательницей Кабуки стала Окуни Идзумо, храмовая танцовщица, участвовавшая в ритуальных представлениях в синтоистском храме. В начале XVII века она Окуни поселилась в Киото. Говорят, что она завоевала симпатии не только простого народа, но ей покровительствовали и князья из рода Токугава. Со временем Окуни сделалась самой популярной актрисой императорской столицы. Сочетание традиционных и народных танцев, песен и импровизированных сцен дало начало театру Кабуки (что означает «искусство пения и танца»).

В дальнейшем это направление развивалось, добавилось музыкальное сопровождение на сямпсэне (инструменте, отдаленно напоминающем мандолину) и обязательная пантомима. Сама Окуни исполняла не только женские, но и мужские роли. И, хотя к ней относились с почитанием, ко многим иным актерам Кабуки существовало пренебрежение и предубеждение в безнравственности. Впрочем, такова была эпоха — профессия актера считалась чем-то малодостойным и в Европе.