В Лондоне, совершенно независимо от делегации, шла всемирная выставка, где стараниями английского посланника Олкока были богато представлены и экспонаты из Японии. Именно это стало началом открытия японской культуры в Европе.

Произошла встреча и с прусским королем. Но самым интересным оказалось посещение Санкт-Петербурга. Здесь японцев приветствовали по принципу «чувствуйте себя, как дома». Палочки для еды, деревянные чурбачки вместо подушек, японская еда… Все это было почти подозрительно.

А подозрения оказались вполне уместными. Косай Татибана, самурай или даже ронин, бежавший не без помощи русских моряков посмотреть на белый свет, звался теперь иначе — Владимиром Яматовым. И был он сотрудником российского МИДа.

Император дал аудиенцию главе посольства. Но важнее было решить территориальный вопрос — об острове Сахалин. Россия хотела заполучить его целиком (кстати, о том, что это именно остров, русские узнали сравнительно недавно, а японцы — в самом начале XIX века). И название его вовсе не японское — настолько, что на просьбу начертать иероглифами название глава посольства Такэноути не смог этого сделать, слишком новой оказалась осваиваемая территория. Но Япония надеялась получить его южную часть. Однако пока что вопрос об острове был не экономическим, он связывался лишь с государственным престижем. Борьба вокруг «северных территорий» начнется значительно позднее.

Все когда-то делается впервые. Вот и сёгун впервые отправился с визитом в императорскую столицу в марте 1863 г. Естественно, Комэй убеждал его изгнать иностранцев, естественно, их двоих убеждали в том же придворные. Кстати, придворным в те дни жилось отнюдь не весело. Еще одной жертвой терроризма пал конфуцианец Дайгаку Икэути. Террористы отрезали его уши и отправили страшноватые «подарки» двоим сановникам, один из которых был воспитателем наследника престола. Оба предпочли не испытывать судьбу, спешно заболеть и уйти в отставку.

Террористы строго наказывали от имени Неба даже статуи сёгунов из клана Асикага, которые не захотели обеспечить нормальной жизни императорам. Их ритуально казнили (намекнув и нынешнему сёгуну, что его ждет, если он не подчинится воле государя).

Все случается когда-то впервые. И император Комэй, узник дворца, отправился помолиться в синтоистские святилища. Такого передвижения монарха не знали в Киото с начала XVII в.

Государь не хотел отпускать сёгуна, который вполне изъявил покорность, обратно в Эдо. Они планировали вместе посетить храм Хатимана. Но Тадамицу Накаяма, дядя наследника престола, известный своей ненавистью к чужеземцам и подозреваемый в «акциях небесного возмездия», исчез из столицы. Посчитали, что он готовит покушение на жизнь сёгуна, и император отказался от своих планов. А в Эдо шел переговорный процесс по делу Чарльза Ричардсона. И англичане перешли от требований к угрозам обстрела.

Все же в апреле того года паломничество состоялось. Предполагалось, что в храме император пожалует сёгуну меч. Это станет не только символом будущего изгнания иностранцев, но и обозначит вассальное подчинение сёгуна императору.

Но планы сорвались. Иэмоти Токугава неожиданно простудился и разболелся, у Ёсинобу (того самого неудачливого претендента в сёгуны) вдруг расстроился желудок. Никто вассалитета не хотел.

Пришлось пообещать, что иностранцы будут изгнаны к 10 мая 1863 г. Как Иэмоти Токугава намеревался уложиться в этот срок, было загадкой не только для последующих поколений историков, но, вероятно, и для него самого.

Как раз за день до предполагаемого срока британцам передали средства в уплату за гибель Ричардсона. Но сёгун и впрямь решился исполнить обещание, данное императору: правительство бакуфу заявило о закрытии портов. 10 мая береговые орудия юго-занадного княжества Тёсю обстреляли американский корабль, затем были атакованы голландцы и французы.

Увы, самураи не представляли, что причина свалившегося на них успеха — не бог Хатиман и не «божественный ветер». Просто быстрого сообщения с Европой тогда не было, а связываться с аборигенами на свой страх и риск в обход рекомендаций от правительств никто не жаждал. К тому же, это не сёгунат вел боевые действия, а некое княжество… Так в Иокогаме появились британские и французские солдаты — и пришлось разрешить их пребывание, стерпеть этот удар.

Англичане получили компенсацию от центрального правительства, но требовали денег и от лаймё Сацумы. Мотихиса Симадзу не собирался ни выдавать якобы скрывшихся убийц, ни платить. И в заливе у Кагосимы, центра княжества, появились английские боевые корабли.

По англичанам с берега открыли огонь. Они ответили. Погибло 11 европейцев, но в Кагосиме начался пожар. Однако там праздновали победу, хотя англичане удалились просто потому, что выполнили миссию устрашения.

Комэй поздравил сацумцев. Воодушевившись, он даже провел военный смотр и лично на нем присутствовал, что тоже было отходом от традиций. На радостях государь заявил, что возможно сам возглавит поход против «варваров», а заодно решил испросить на то благословения Дзимму-тэнно и других родовых божеств в их святилищах.

Боевые действия, однако, быстро прекратились. Стало понятно — «варвары» пришельцы или нет, их технологии пока неодолимы. И нужно учиться у них. Поэтому все то же ксенофобское княжество Тёсю первым направило студентов на обучение в Англию.

В то же время в 1864 г. самураи из Тёсю предприняли попытку ликвидировать сёгунат. Не слишком большой их отряд расположился в Киото, чтобы уже там составить план дальнейших действий. Например, как перевезти государя в Тёсю. Сёгунский отряд арестовал некоторых из них, остальных перебили. И это лишь спровоцировало появление в императорской столице тысячи самураев, которых было трудно остановить. Они намеревались поджечь город, убить губернатора, поставленного бакуфу, забрать под свою защиту императора и заставить сёгуна, наконец, выполнить задуманное — выгнать иностранцев. Как водится, первым погиб от их рук еще один конфуцианец — сторонник открытия Японии.

Императору пришлось отдать приказ подавить мятеж люден, фактически выступавших за него. Ведь «царь» для этих самураев был неизменно хорошим, а вот «бояре» из сёгуната — не слишком-то…

19 июля войска княжества Тёсю атаковали дворец. Но сделать они ничего не смогли. Особо отличился в подавлении восстания сацумский самурай Такамори Сайго со своим отрядом.

Все же натворить до разгрома мятежники смогли немало: 28 тысяч домов Киото стали жертвой ненависти ко всему иностранному. Их все же сожгли…

А 5 августа англо-франко-американо-голландская эскадра обстреляла Симоносэки — центр Тёсю. Атака на этот город стала акцией возмездия за атаки на иностранные суда. Времени прошло немало, указания от своих правительств были на сей раз получены.

Пришлось даймё соглашаться на контрибуцию (формально — за то, что гуманные европейцы не сожгли Симоносэки, хотя могли это сделать!) Заодно были конфискованы береговые орудия.

А.Н. Мещеряков указывает, как относились к событиям мирные жители — крестьяне. «Они грузили конфискованные европейцами пушки, пребывая во вполне радостном настроении. Ничего похожего на чувство «национального» или же «княжеского» позора они, похоже, не испытывали».

И не надо осуждать крестьян за непатриотизм. Просто народ, жестко разделенный по сословному признаку или по признаку обладания богатством, когда одним достается все, а другим — ничего, — это не нация. Ни о каком единстве речи в таком случае не идет.

После этого княжество Тёсю надумал покарать и сёгунат. По крайней мере, он пригрозил крупной армией, которая подступила к территории княжества. Но даймё принес извинения. Не простые, а материальные — головы трех зачинщиков мятежа, которых господин приговорил к почетному ритуальному самоубийству.

А иностранцы получили финансовый рычаг власти: мы вам уменьшим контрибуцию, вы нам — откроете очередной порт (Хёго, в будущем — Кобе). При этом дать согласие должны были и сёгун, и император. А если ответ не последует через неделю… в общем, лучше, чтобы он последовал.