С правлением Тайра связано, как минимум, одно весьма прогрессивное начинание. До XII в. Япония не была закрытой страной, но отношения с континентом поддерживались в очень слабой степени (в основном — с Кореей). Не в последнюю очередь — из-за пиратства. Теперь же, когда Тайра фактически руководили югом и избавились от пиратов, ситуация поменялась. Основным партнером сделался Китай — империя Суп.

Это вполне понятно: если технологии и новые идеи идут в страну через третьи руки, значит, эта страна — глубокие задворки мира. А Киёмори Тайра такой ситуации не желал. Он разрешил кораблям из Китая плавать по Внутреннему Японскому морю, организовал встречу инока-императора Го-Сиракавы с китайцами в собственной усадьбе.

В 1172 г. император Китая направил послание с предложением направить посольство и установить дипломатические отношения. Конечно, при этом требовалось формально признать свою вассальную зависимость (такова была практика отношений в те годы). Но ради международной торговли стоило пойти и такую меру.

По крайней мере, одну вещь из Китая заимствовать удалось. Собрания китайских печатных книг везли в Японию в огромных количествах. Они относились не только к тому, что мы называем художественной литературой. Теперь и в Японии открылась эра книгопечатания. Был сделан еще один шаг на долгом пути, который привел ко всеобщему образованию японцев.

Продолжился и экспорт духовных ценностей. Уже после войны Гэмпэй контакты с Китаем прочно укоренили в Японии дзэн-буддизм. Предубеждение против иностранцев и их влияния постепенно исчезало.

И во внутренних делах начали наводить порядок. В 1167 г. Сигэмори Тайра (младший брат диктатора) получил приказ о наказании разбойников в западных и восточных провинциях. Фактически это означало создание военно-полицейского департамента, работающего по всей территории страны. Такое решение оказалось выгодным и Го-Сиракаве, и дому Тайра. Уже после, при Камакурском режиме, подобная система военно-полицейских губернаторов получит развитие.

В целом, время владычества клана Тайра оказалось неспокойным. Вспыхивали монастырские бунты, против Тайра готовились заговоры. Но, тем не менее, прогресс в сравнении с предшествующими временами очевиден.

Экономика получила важное развитие. Мы уже упоминали, что в эпоху Нара начали чеканить монеты. Но на том дело и кончилось, они стали не настоящей «валютой», а частью усвоенной «китайской науки». Одна из причин — недостаток собственных источников драгметаллов. Теперь монеты пришлось импортировать из Китая. Обращение китайских денег серьезно повлияло на экономику, оно вступало в конфликт с интересами аристократии. Но даже указы о запрете хождения монет не могли полностью изменить ситуацию: эпоха товарно-денежного обращения началась и для Японии.

Прежде чем речь пойдет о войне Гэмпэй, нужно заметить вот что: конечно, в таких случаях наши симпатии часто бывают на стороне побежденных. Тем более что обошлись с ними действительно жестоко. Но разве дом Тайра не был жесток по отношению к Минамото? Конечно, был. Разве обе стороны не топтали крестьянские посевы, не жгли дома? Конечно, и топтали, и жгли. Воина обернулась жесточайшим бедствием для народа.

Так что оба клана были вполне достойны друг друга. Оба были ветвями огромной семьи. Многие сравнивают Гэмпэй с Войной Алой и Белой Розы в Англии, случившейся значительно позднее. Еще более наводят на сравнения геральдические цвета: красный для Тайра и белый — для Минамото.

А само слово «Гэмпэй» образовано от китайских названий кланов — «Гэндзи» и «Хэйкэ». Но в войне принимали участие и многие другие кланы, которым так или иначе пришлось выбрать, к кому присоединиться.

В романах, исторических и приключенческих, о таких событиях говорится: «Ничто не предвещало беды». Тех Минамото, которые могли бы отомстить, более не существовало. Во всяком случае, так считал диктатор Киёмори Тайра, сильно поубавивший властные амбиции монаха-императора Го-Сиракавы (во всяком случае, тому пришлось поделиться властью). Провозглашение малолетнего Антоку императором могло означать прекращение системы «инсэй».

Конечно, управлял страной Го-Сиракава, но без военной силы клана Тайра он мало что значил бы. О том, насколько вознесся этот клан, говорит один из героев повести о доме Тайра»: «Тот не человек, кто не из нашего рода!» Возможно, Киёмори подумывал уже и о том, как бы ликвидировать систему «инсэй» и вернуться к старому доброму правлению. Есть версия, что сам он — сын императора Сиракавы, отдавшего свою наложницу (уже беременную) Тадамори Тайра. (В таком случае в Европе говорят «незаконнорожденный сын», но в тогдашней Японии это выражение, наверное, не вполне поняли бы).

Так что положение дома Тайра укрепилось неимоверно, а Фудзивара оказались отодвинутыми от дел государственных.

Но призыв к войне прозвучал не из уст ссыльного аристократа Ёритомо Минамото. Старый полководец Ёримаса Минамото, оставленный при дворе (единственный из клана) в знак признания его прежних заслуг, казался неспособным на мятеж. Но оскорбления со стороны Тайра дали о себе знать, к тому же, он не забыл о событиях прежних дней.

Нашелся у него и союзник — принц Мотохито, которого обошли в избрании на престол. Этот человек готов был поддержать любой мятеж. Так что слова старого аристократа не могли не прийтись ему по душе.

И вновь Киёмори Тайра покинул Хэйан, а заговорщики только и ждали этого часа. Диктатор повез мальчика-императора (своего внука) в паломничество по самым почитаемым святилищам. В данном случае — в родовое святилище рода Тайра (кстати, это позволяло поднять против режима и буддийских монахов).

В этот момент принц Мотохито издал прокламацию, в которой говорилось: Киёмори Тайра и его сподвижники в действительности сами подняли мятеж, разграбили и оскорбили страну, попирая закон Будды. Поэтому Минамото, Фудзивара и прочие воины в провинциях должны поддержать Мотохито, который не забудет при вступлении на престол их заслуг. Остальные же окажутся сторонниками Киёмори и будут достойны смерти или изгнания.

Одним словом, текст манифеста, подписанного 5 мая 1180 г., сводился к лозунгу: «Кто не с нами, то против нас!»

Считается, что о заговоре было неосторожно упомянуто при шпионах Тайра. Так или иначе, но в резиденцию принца самураи Тайра заявились, правда, главного заговорщика не нашли: Мотохито успел бежать в монастырь Миидэра. Киёмори Тайра оказался настолько неподготовленным к развернувшимся событиям и столь неосведомленным, что поручил атаковать Миидэра Ёримасе Минамото. Тот, понятное дело, приказ выполнять не стал, а вместо этого сжег свой дом в Хэйане и присоединился к принцу с пятьюдесятью своими людьми. Нужно было продержаться до того момента, когда на северо-востоке вспыхнет восстание. Но сил в монастыре оказалось очень мало. А у Тайра, даже если отбросить невероятную цифру в 20 000 человек, их оказалось значительно больше.

Принц и Минамото могли надеяться на помощь других монастырей, но в Энрякудзи монахи оказались подкупленными Тайра, а Кофукудзи в Нара обещал поддержку.

И вот в этих условиях Ёримаса Минамото предложил решение, которое вполне могло изменить весь ход войны и стяжать ему славу великого полководца. Нужно не отсиживаться у монахов, а атаковать: нанести ночью удар по ставке Киёмори Тайра в Рокухаре, поджечь строения, посеять панику и, возможно, даже захватить в плен самого Киёмори.