Кое-кто из защитников замка понимал, сколь коварен Иэясу Токугава. В свое время он уже вел переговоры с монахами из «прямодушных». Одной из статей договора стало возвращение храмов в первозданный вид. Когда же самураи Токугавы сожгли эти храмы дотла, Иэясу сообщил разгневанным монахам, что договор выполнен буквально: ведь первоначально никаких храмов здесь не стояло.
Такое можно сравнить лишь с попыткой заключения договоров с самим чертом!
Наконец, мать и ее свита убедили юношу. Иэясу Токугава торжественно подписал собственной кровью договор, который вовсе не собирался выполнять. Хидэёри мог свободно выбрать место жительства, ронины получали помилование, давалась клятва не поднимать мятежей против сёгуната. Между прочим, Иэясу намекнул, что если война закончилась, то надо засыпать внешний ров замка. Но в текст договора это пожелание не вошло.
21 января 1615 г. договор был заключен. А 22 января армия Иэясу (вроде бы, распущенная, но на самом деле большая ее часть просто отошла) стала засыпать рвы и сносить укрепления. Командиры в замке протестовали, им объяснялось, что это, вероятно, досадное недоразумение. А работа продолжалась.
Теперь укреплений в замке не стало, поскольку восстановить их оказалось бы весьма сложно. «Пацифизм», как правило, не доводит до добра. И весной Иэясу Токугава вновь оказался под стенами замка Осака. Предлогом для начало войны стали слухи о восстановлении укреплений и нарушении договора.
Хидэёри и в самом деле удалось спешно набрать армию в 120 000 человек. И среди них снова оказалось много христиан. Они перешли в наступление на Пару, попутно сожгли торговый город Сакан, надеясь разбить войска Токугавы но отдельности, прежде чем те сумеют начать осаду.
2 июня, ясным летним днем, войска сошлись у реки Хирано. Все понимали, что это — последняя битва перед долгим миром, кто бы не победил. Сам Хидэёри оставался в замке.
Битва оказалась весьма нелегкой. Иэясу Токугава был столь обеспокоен исходом, что самолично бросился в схватку и получил тяжелое ранение копьем. В войсках экс-сёгуна раздался даже вопль: «Нас предали!» Все могло кончиться самоубийством Иэясу. Но этого не произошло, и армия Хидэёри была оттеснена.
Превосходящие силы Токугавы отбросили «мятежников» к замку Осака и ворвались в сам замок. Хидэёри и сто мать покончили с собой в горящей цитадели. Последним из клана Тоётоми был обезглавленный восьмилетний мальчик, сын Хидэёрн. Казнили и огромное число ронинов.
Так и завершилась история дружбы-вражды Иэясу Токугавы из клана Тоётоми. Должен был остаться кто-то одни. Он и остался — правда, всего лишь на два года. Но его династия задержалась на сёгунском посту надолго.
Иэясу Токугава участвовал в своей первой битве в семнадцать лет, а последнюю выиграл, когда ему было уже за семьдесят. Зловещий и грозный политик и герои был похоронен в храме Никко и обожествлен. Тосё-гу — так назван этот ками, солнечный бог Востока. Даже этим он посмертно ответил на оскорбительную надпись на колоколе.
Глава 35.
Гонения на христиан
Погребальных костров стелился сизый дым.
Мимо полых холмов, по дорогам пустым,
По равнинам седым в ожиданье снегов —
Ответь мне, чем был твои кров?
Чем была наша цель средь бурлящих котлов.
Среди скованных тел, среди плотской тюрьмы?
Мы ошиблись дверьми, я здесь быть не хотел!
Очнись же, сорван покров! В небесах плавят медь —
Это Смерть.
Л. Бочарова
Прежде чем перейти к одной из самых неприятных страниц японской истории, нужно чуть подробнее рассказать о социальной системе, установленной в стране стараниями двух заклятых друзей — Хидэёси Тоётоми и Иэясу Токугавы. Система эта оказалась незыблемой и могла бы привести к самым отвратительным последствиям, если бы не революция-реставрация Мэйдзи.
Подобная система возникла в Сиаме в конце XVIII века, когда династия выходцев из простонародья, правившая около века, расплодила такое количество знати, связанной кровными узами с царствующим домом, что, когда страну атаковал внешний враг, защищать ее оказалось просто некому. Бездарный король после захвата столицы погиб, скитаясь в мире, который видел разве что из окон дворца. К счастью, в конце концов отыскался военный гений вроде Ли Сун Сина, который смог остановить катастрофу — но лишь после того, как блестящие аристократы ушли — кто в бега, а кто и в круг перерождений. После этого ему уже никто не смог помешать воевать. Но это уже совсем иная история…
Кому при сёгунате было жить хорошо (а кому — не очень)
Понятно, что во главе Японии стоял император. Но он был верховным жрецом и символом — да таким, что его почти никто не видел. Император оставался в Киото, время бедствий для династии миновало. Но власть его была такова, что европейские посланники обращались в XIX веке к сёгуну, как к «его величеству», и были очень удивлены, что в Японии есть еще какой-то государь.
А реальной властью и полномочиями обладал клан Токугава. Экономической властью — тоже, ему принадлежала пятая честь всех земель страны. Высшими даймё были владетели трех провинций — Овари, Кии и Мито. Они происходили непосредственно от Иэясу Токугавы.
Даймё гокамон тоже принадлежали к клану Токугава, к младшей линии наследования, за которой сохранялась фамилия Мацудайра. Ниже следовали даймё — удельные князья. У них тоже имелись свои ранги.
Фудай-даймё — это наиболее верные вассалы Токугавы, союзники Иэясу в битве при Сэкигахара. Хотя владетелями они были не самыми крупными, но посты в правительстве бакуфу оказались, естественно, за ними. В среднем их доходы составляли до 50 000 коку риса в год, что немало — но у иных было и побольше. Таких семейств было приблизительно 150.
Тодзама-даймё («посторонние») могли обладать гораздо большим достатком. Но это были те, кто замирен уже после битвы при Сэкигахаре, а значит, и на высокие посты им рассчитывать не приходилось. У иных был доход и до 2,5 миллионов коку риса. Этим и приходилось утешаться, — и не рыпаться, поскольку владения их находились в отдалении от Эдо, а рядом располагались земли фудай. Под негласным надзором союзников клана Токугава они и находились. И не дай им Будда возвести хотя бы второй замок в своей провинции! А если он уже был, его следовало срыть. Даже ремонт замка не обходился без разрешения сёгунской ставки.
Хатамото («знаменнные») — это уже не даймё (для которых нормой дохода было 10 000 коку риса). Эти наследственные вассалы сёгуна, которых было около 5 тысяч, имели меньше доходов, но все же были феодалами.
Гокэнин («домашние») тоже считались вассалами сёгуна, но они служили ему за жалование и жили, в основном, около его замков.
О ронинах — безземельных самураях — мы уже говорили.
Существовала и разнарядка на случай мобилизации: сколько солдат должен выставить тот или иной феодал. Это определялось в зависимости от его доходов.
Эта система вполне сходна с европейской феодальной лестницей, хотя и имеет несколько отличий. Все перечисленные категории и составляли высшее сословие (естественно, вместе с вассалами крупных феодалов).
Все же остальные жители Японии оказались людьми низшего сорта, простонародьем. Ниже крестьян были только «эта» наследственная каста париев. Крестьяне уже потеряли право на свободное ношение оружия. Пожалуй, это можно сравнить с маниакальным желанием властей совсем другой страны не дать людям права на самооборону после 1917 г. Понятно, что и в одном, и в другом случае речь идет о страхе тех самых властей перед вооруженным народом. Но право на ношение оружие (естественно, не для сумасшедшего) — это право быть человеком. Не забудем: история процветания США началась с того, что правительство предоставило народу право на оружие — и на самозащиту. И до сих пор революций там как-то не случалось…
