Тем не менее, культ Хатимана на этом не прекратился. Божество еще скажет свое веское слово в эпоху второго царствования Кокэн.

Вот и настал черед для рассказа о таинственном буддийском монахе, который споткнулся, будучи буквально на половине ступени от трона.

Начнем с того, что императоры стремились всячески уменьшить барьер между синто и буддизмом, следуя политике компромиссов. Об этом говорит и история с Хатиманом, защищающим буддизм. Императрица Кокэн открыто пригласила монахов на синтоистскую церемонию вкушения первых плодов, куда прежде не допускались посторонние. Прежние табу рушились одно за другим. Высшие существа, перешедшие в буддистский пантеон из индуизма и вполне дополнившие религию, сопоставлялись и «уравнивались в правах» с богами синто.

И появление у трона наследницы Аматэрасу своеобразного буддийского духовника выглядит вполне закономерным.

Монахи, как и все прочие люди, наделены различными характерами. Для одних уход от мира — средство приблизиться к высшей сущности. Иные оставляют мир из ревностной любви к богу. Для других монашество — это возможность самореализации, проявления себя в ученых занятиях. Есть огромное количество других причин для принятия сана.

Но попадаются и те, для кого духовный сан — это получение власти над мирянами (и желательно — неограниченной). Вот к такой категории и относился Докё из ничем не примечательного рода Югэ.

Имя «Докё» означает «зеркальный путь». Видимо, зеркало оказалось несколько кривоватым. Но не может быть никаких сомнений — этот монах обладал выдающимися личными качествами. Добраться до высоких постов человеку его происхождения в тогдашней Японии было чрезвычайно трудно. Конечно, впитывая в себя «китайскую науку», японцы тоже ввели экзамены на чиновничьи посты. Но, в сравнении с тем, что было в Китае, японские экзамены представляются лишь формальностью. У высших аристократов «все было схвачено». Уже появилась вещь, очень знакомая по России XVIII века «теневые ранги». Во времена после Петра дворянин должен был начинать служить с самых нижних чинов. Но это правило оказалось очень просто обойти: выслуга лет шла с пеленок, и к совершеннолетию и фактическому поступлению на службу юноша («недоросль») был уже в высоком чине. И если бы только с пеленок! Едва ли нес момента зачатия! (Бывало и так, что рождалась девочка. Тогда в реестрах обозначалась смерть недавно поступившего на службу офицера).

В Японии подобное неприятное «новшество», перекрывавшее дорогу простолюдинам, было известно на тысячу лет раньше. А в результате у власти не оказалось притока свежих сил со стороны, что ничего хорошего не означает. Застой в этом случае — еще не самый худший вариант. Ведь любой случайно пробившийся в верхи человек со стороны (который наверняка был озлоблен в процессе движения наверх) может постараться опрокинуть всю систему. И он будет по-своему прав. Так что стоит ли осуждать монаха Докё?

Отмечается, что он обладал силой воли и, вероятно, острым умом и неплохими организаторскими способностями. Может быть, именно размышления и подвигли его на духовный путь. Дорога в верхи заказана придворным-мирянам, но государи охотно слушают монахов… А у духовенства нет жесткой кастовости и «династий» (последнее вполне естественно, поскольку существовал обет безбрачия, который, правда, могли и обойти).

А еще монах Докё завоевал славу отличного целителя. В мире, где господствовали в основном шаманские методы лечения, это еще ни о чем не говорит. Не вполне понятно, чем и как он мог лечить — травами ли, чтением ли священных текстов и религиозным утешением — или присутствовало что-то еще. Возможно, у Докё имелись и некоторые гипнотические способности.

Как бы то ни было, он служил при дворе с начала 750-х, и, вероятно, долгое время присматривался к обстановке. А затем сделал решительный рывок.

К тому моменту императрица Кокэн, правившая не слишком долго, уже успела отречься от престола. Номинальным императором стал Дзюннин, реально же дела вершили клан Фудзивара и менее значительные группировки сановников. Но Кокэн оставалась весьма влиятельной фигурой.

Искусный врачеватель Докё был направлен к занемогшей экс-императрице. Как он вошел к ней в доверие, остается только догадываться. Догадки строили и современники событий, притом — весьма ясные. «Докё из рода Югэ делил с императрицей одну подушку и управлял Поднебесной», — прямо говорится в буддийском своде «Нихон рёики». Дж.Б. Сэнсом выразился деликатнее: «Обольстил свою царственную госпожу незаурядной физической привлекательностью и делил с ней ложе в той же мере, что и направлял ее веру».

Во всяком случае, монах Докё быстро вошел в свиту Кокэн. Как тут не вспомнить возвышение Григория Распутина?! (В последнее время о Распутине высказывалось много догадок;, некоторые исследователи готовы утверждать, что он был героем, пытавшимся спасти Россию от втягивания в войны. Вполне возможно, так оно и было. Но имеется и традиционная трактовка образа «старца». В любом случае, это был человек столь же выдающихся способностей, как и монах Докё, и многое в их судьбе совпадает).

Как раз в это время просинтоистский клан Фудзивара основательно укрепил свои позиции, при Дзюншше фактически правил он. И больший упор стал делаться не на буддийские, а на конфуцианские добродетели.

Видимо, такое положение дел не нравилось ни экс-императрице, ни ее фавориту. Но пока что Докё рвался вверх в духовной иерархии. В 762 г. он сделался «сёсодзу» (это третий по значению сан у янонских буддистов), заменив ставленника Фудзивара (у этих потомственных синтоистских жрецов имелись и свои люди среди буддийского духовенства).

Примерно в это же время между экс-императрнцей и новым императором произошел конфликт. В чем именно заключались разногласия, сказать сложно. Возможно, речь шла и о монахе Докё. Во всяком случае, Кокэн была расстроена в лучших чувствах и удалилась в буддийский храм Хокодзи (расположенный поблизости, в столице). А затем она заявила, что принимает духовный сан.

Но это было бы всего лишь обычной практикой тех лет. Однако Кокэн сообщила: она готова малые дела в управлении страной Дзюннину, а большими собирается заниматься лично.

Вот такой поворот событий ни император, ни клан Фудзивара предугадать не могли.

Два года продолжалась отчаянная борьба. Столицу лихорадило. Из монастыря и дворца поступали различные указы, часто противоположные друг другу. Пока что это было политикой. Но через два года началось настоящее «продолжение политики иными средствами» — произошли боевые действия.

Враждующими сторонами оказались дружины Дзюинина (точнее, Накамаро Фудзивары) и Кокэн (или все же Кокэн и монаха Докё?) Победу одержала бывшая императрица, снова воцарившаяся в стране. Как и в предыдущем случае повторного правления, ей пришлось сменить имя. Мы знаем ее и как императрицу Сётоку (ни в коем случае не путать с Сётоку Тайси, хотя эти имена означают одни и те же буддийские добродетели).

Накамаро Фудзивара был казнен, с Дзюннином обошлись, вроде бы, милосерднее. Его просто арестовали и сослали, но из ссылки экс-император, не выдержав тягот, попытался сбежать, был вновь пойман… и умер на следующий день. Видимо, и в этом случае без насильственной смерти не обошлось, а вот когда именно убили свергнутого императора (во время попытки к бегству, после нее, или же вообще не было никакой попытки, а убийцы просто заметали следы), — неясно. Но есть мнение, что свергнутый властитель был удушен.