104. «Я хожу, крушусь, радею…» Я хожу, крушусь, радею — Потеряла перстенек. Горевала млада неделю И еще один денек. Обломала куст калины, Девятью кругами шла, Обходила всю долину, Но колечка не нашла. Встану я у края неба На забавные цветки, Свой платок, белее снега, Разорву на лоскутки. И пойду путем обратным Мимо сада, вся в слезах, Безымянный, безотрадный Лоскутком перевязав. Выйдет мамка-нелюдимка, Спросит, грусти не тая: «Где страдала, где ходила, Пропадала, дочь моя?» Я отвечу, что не вспомнить, Где ходила, где была. Укололась о шиповник, Кровь недавно уняла. День уходит к новоселам. Будь что будет. Всё равно. Парень тросточкой веселой Стукнул в крайнее окно. Что ж, расспрашивай, удалый, Отними совсем покой: Где ходила, где страдала С перевязанной рукой? В небе звезды, словно свечи, Смутно теплят грусть свою. Я по всем статьям отвечу, Ничего не утаю: «Я ходила там, где не был Ни один из тьмы людей, Там дубы стоят до неба, Ходит огненной метель. Там, себя во всем проверив, Переняв дары утра, Голубой пололи вереск Многоцветные ветра. Яблони, набухнув соком, Верили в добро и зло. И по радуге высокой Солнце на землю сошло. Я великое участье Раскидала щедро там Умирающим от счастья И восторженным цветам…» 1933 105. О ЗНАМЕНАХ Полземли обхожено в обмотках, Небеса постигнуты на треть. Мы тогда, друзья и одногодки, Вышли победить иль умереть. Выступили мы подобно грому, А над нами, ветром опален, Полыхал великий и багровый, Ярый цвет негаснущих знамен. Пули необычные, с надрезом, Спорили с просторами полей. Мы гремели кровью и железом Лютой биографии своей. Умирая, падал ветер чадный, Всё испепеляя, гибла медь, Но знаменам нашим беспощадным Не дадим, товарищи, истлеть. Все они проходят в лучших песнях, Достигая звездной высоты. Если их поставить разом, вместе, Не было б истории чудесней, Не было б сильнее красоты! 1933 106. «По волнам, по дням, по перекатам…»
По волнам, по дням, по перекатам Взорванной воды и облаков Мы большой дорогою заката Плыли вдоль высоких берегов. Лес гремел веселою оравой, Полумрак раскинулся гнедой. И легла краса в зеленых рамах, Названная некогда водой. Небо, выйдя вдоволь бестолковым, На семи покоилось морях. Облаков тяжелые подковы Высекали молнии в камнях! Клены длиннополые, как сваты, Крепко спали головами врозь. Сосны, обращенные к закату, Были ясно видимы насквозь. Вечно б шла безмолвная беседа. Для раздоров не было б причин. Не тогда ль сосед сказал соседу: «Хватит разговоров. Помолчим!» 1933 107. СЛЕВА — ПОЛЕ Слева — поле, справа — поле, Впереди затон. Едут, едут комсомольцы На родимый Дон. Напоили славой воздух Боевые дни. На папахах блещут звезды, На плечах ремни. Эх, немало взято с бою Сел и городов! Эх, немало трубят в поле Молодых годов! Как прошли за непогодой С Волги на Тагил. Сколько прожито походов, Вырыто могил! Как прошли леса и реки Через цепь лужков. Сколько найдено навеки Дорогих дружков! Напоили славой воздух Боевые дни. На папахах блещут звезды, На плечах ремни. Слева — поле, справа — поле, Впереди затон. Едут, едут комсомольцы На родимый Дон. 1933 108. НЕ КОВЫЛЬ-ТРАВА СТОЯЛА 1 Не ковыль-трава стояла У гремучих вод — То стоял позиционно Партизанский взвод. Рядом дуб шумел заветный, Страж зеленых бурь. К ним летели против ветра Сто багровых пуль, Знающих пути к победе Поперек и вдоль, Сто комков огня и меди, Сто смертельных доль. Две летели, не касаясь Гребня радуг-дуг, И одна из них — косая — Подкосила дуб. Врезалась в большую долю И во все дела. Полюбила его, что ли, Как змея орла! Дуб заплакал над обрывом, На краю земли, Потемнел, ширококрылый, От такой любви! |
