29. РАЗГОВОР ПО ДУШАМ 1 Вставай, запоздалое слово — извечное, что тропа. Темнее пивных бутылок неслась на нас шантрапа — Голь, шмоль и компания… (Удавная снасть крута!) Прапоры и капитаны, поручики и рекрута… Штандарты несли дроздовцы — бражка, оторви да брось! Всяческих супостатов рубить тогда довелось… Мы гайнули в третье небо… (Двенадцатый полк занемог.) Такому горячему пеклу ад позавидовать мог. Они прокричали: «Амба!» — «Полундра!» — сказали мы. Зеленые, синие, белые — всякому козырю в масть. И мы провели Эпоху среди черноземной тьмы, И мы отстояли, ребята, нашу Советскую власть. Георгий Победоносец летел, не чувствуя ног, Мы падали и отступали, и наступали вновь. Георгий Победоносец откатывался на Стоход, Мы взяли его, как свечку, и вывели в расход. 2 Такое нельзя не вспомнить. Встань, девятнадцатый год! Не армии, скажем прямо, — народы ведут поход! Земля — по моря в окопах, на небе — ни огонька. У нас выпадали зубы с полуторного пайка. Везде по земле железной железная шла страда… Ты в гроб пойдешь — не увидишь, что видели мы тогда. Я всякую чертовщину на памяти разотру. У нас побелели волосы на лютом таком ветру. Нам крышей служило небо, как ворон летела мгла, Мы пили такую воду, которая камень жгла. Мы шли от предгорий к морю — нам вся страна отдана, Мы ели сухую воблу, какой не ел сатана! Из рук отпускали в руки окрашенный кровью стяг. Мы столько хлебнули горя, что горе земли — пустяк! И все-таки, все-таки, все-таки прошли сквозь огненный шквал. Ты в гроб пойдешь — и заплачешь, что жизни такой не знал! Не верь ни единому слову, но каждое слово проверь. На нас налетал ежечасно многоголовый зверь. И всякая тля в долине на сердце вела обрез. И это стало законом вечером, ночью и днем, И мы поднимали снова винтовки наперевес, И мы говорили: «Ладно, когда-нибудь отдохнем». Бери запоздалое слово и выпей его до дна, Коль входит в историю славы единственная страна. Ты видишь ее раздольный простор полей и лугов… Но ненависть ставь сначала, а после веди любовь! Проверьте по документам, которые не солгут, — Невиданные однолюбы в такое время живут. Их вытянула эпоха, им жизнь и смерть отдана. Возьми это верное слово и выпей его до дна. Стучи в наше сердце, ненависть! Всяк ненависть ощетинь! От нас шарахались волки, когда, мертвецы почти, Тряслись по глухому снегу, отбив насмерть потроха. Вот это я понимаю, а прочее — чепуха! Враги прокричали: «Амба!» — «Полундра!» — сказали мы И вот провели Эпоху среди ненавистной тьмы. Зеленые, синие, белые — сходились друг другу в масть, Но мы отстояли, товарищ, нашу Советскую власть. 1930 30–32. ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ
1. ПОМИНАЛЬНАЯ Иди, моя летная, заревая. Сегодня разведочный путь просох. Помянем настоящим ржаным караваем Под Ломжей и Млавой убитых молодцов. Мы с тобой не знаем, как рыдали вдовы (Матери, наверно, кричали за двоих),— Кутьею заваренною медовой, Шинкованной капустой помянем их. Может, нам придется плакать, как младенцам, В грусти поминальной, в горести такой. Положим на колени полотенца, Дотронемся до Славы правою рукой. Над страною солнце вышло спозаранку, Новый день приходит вместе с ним, Мы наденем шапки — черные кубанки, Занавесим зеркало и поговорим. Надо через горе перевалить. Как говорить — о чем говорить? В какую дороженьку дальнюю Водить мою грустную, поминальную? Надо, чтоб доставили из ларьков Тысячу шалинок и платков, Ведь о скорби скажут всех скорей Черные шалинки матерей. Нам принесет мореходный брат Самый большой, семиверстный плат. Мы его поднимем возле Мсты, Мы им занавесим все мосты… Вынесем законченный символ веры. Вынесем и скажем: «На этом стоим». Мы перезарядим наши револьверы, Мы отсалютуем товарищам своим. 2. БЫЛИННАЯ Как на польских кочках Польский бугай, Едет на бугая Товарищ Гай. Ой, тропа-тропиночка Скользкая! Сторона-сторонушка Польская! Стоит бугай на кочках, А справа — лаз. У того бугая Зеленый глаз. Зеленый глаз ехидный, Горевой, Не бугай, а леший, Черт кривой… Гай к быку подъехал В самый раз, Хвать быка оглоблей Промеж глаз. Недобрую усмешку Чурбан таит, Оглобля поломалась, Чурбан стоит. Ой, тропа-тропиночка Скользкая, Сторона-сторонушка Польская… Конники сказали: «Чубарики-чун, Чубарики, чубчик, идет карачун. Гайка-Гай — единственный, золотой, Выбирай оглобельку крепче той!» Гай раскинул думу: «Хорош совет». Гай отъехал к войску В Реввоенсовет. В Реввоенсовете трясут Кого? Всё того ж бугая Пилсудского. В Реввоенсовете — суд Кому? Битому, кривому Пилсудскому. А вокруг да около лес да гарь. Что за чертовщина, товарищ Гай? Ой, тропа-тропиночка Скользкая! Сторона-сторонушка Польская! Гайка-Гай — единственный, золотой, Выбирай оглобельку крепче той! Выбирай дубовую, в самый раз, Крой кривого дьявола промеж глаз! |
