770. СИНЬ. АВГУСТ. ПАДАЮЩИЕ ЗВЕЗДЫ Кто с Волги, кто с Камы, Кто с Дона — Раздольны России края. А я говорю из Кобоны. «А где, брат, Кобона твоя?» «А где, — отвечаю, — в России, Шумят заповедно леса. Из блеклой нечаянной сини Спокойны ее небеса. Шумит верболоз и осинник, Черемуха плещет в окно, Густою всесильною синью Пронизано море одно. Мои августовские звезды, Их росчерк вошел в бытие, Мой синью пронизанный воздух, Мое это море, мое! Мне видно, как в вольном просторе, Глубокие очи смежив, Заснет это синее море, На звезды волну положив…» 1968 771. ПУШКАРИ Ой, жги, ой, жги, Ничего не говори, На Большой Пушкарской Жили пушкари. Пушкари не ротозеи, Защищали землю, Они ладили фузеи, Ладили и зелье. Не было в достатке лишнего, Было то не главным, Государевы людишки Несли службу справно. Стылою зимой и летом Ловко ладили мушкеты, Чтоб в бою среди лугов Черт побрал бы всех врагов! Чтоб проклятый супостат Прямо после битвы Шел бы в пекло, Шел бы в ад С чертовой молитвой! …Ничего не говори И не выговаривай. Жили-были пушкари, Пушкари пушкарили. 1968 772. «Весна, а волны в инее…» Весна, а волны в инее, И шлемы на них острые. Иду Четвертой линией Васильевского острова. И выхожу к Неве-реке — Воде, от солнца розовой, Она примчалась налегке Из-за стволов березовых, Из-за рябин и тополей Бежала сломя голову, Она вертелась вкруг полей, Кружмя кружилась, полая. Потом надолго сохраним, Что не купчиха-барыня — Весенним городом моим Она прошла, Сударыня! 1968 773. ГЕНЕРАЛ ЛУКАЧ Повелительно-резко Взвился кумач. Ты, Мадрид, Ты, Уэска, — Вся Испания, Плачь! Ты, Испания Лорки, Поплачь на заре, От долины к пригорку, От пригорка к горе! Ой, жалейка, жалейка, Красный ветер горяч, О Матейка, Матейка, Ты еще не Лукач. Путь не видится грозный, Чтобы принял любя, И мадридские звезды Не вгляделись в тебя. Но раз надо — так надо, И дороги сошлись, Ведь Кордова с Гренадой Тебя заждались! 1968 774. ЛЬЮТСЯ СИНИЕ ЛУГА
Белые барашки Пасутся на воле… Льются синие луга, Зеленое поле. Синь и зелень на воде, Взглянешь — Сердце радо, И на каменной гряде Разгулялось стадо. Я считаю у крыльца Диких и домашних,— Не видно конца Ни лугам, ни пашням. 1968 775. ОТЕЦ Отец мой — старший фейерверкер — Жил, Служил И не боялся смерти. Она сама нагрянула внезапно. День умирал и тучи гнал на запад, И, мертвенно бледнея, падал снег. С землею не простился человек. Но смерть напрасно затрубила в горны. Он пал на поле боя Непокорным! 1968 776. ЧЕРЕМУХА («Не убыло, не выбыло…») Сыплет черемуха снегом… С. Есенин Не убыло, не выбыло — Метелица метет. Ой, сколько снегу выпало — Черемуха цветет. За до́лами, за гаями, Садами за село, Что пало, Не растаяло — Цветами расцвело: На ковшиках берестяных, За рощей, на лугу. И всё в снегу невестином, Черемховом снегу. Соцветьями накрошенный, Пал на земную грудь. Цвети, цвети, хороший мой, И засыпай мой путь… 1968 777. ЧЕРНИГОВСКОЕ ПОЛЕ В КОБОНЕ[9] Опять закланялась калина Над голубым лесным ручьем, Опять приснилась Украина В седом Приладожье моем. Бор поднялся стеной крутою, Туман долину покрывал… Кто это поле золотое Давно Черниговским назвал? Наш Север носит белый иней, Мороз моря приводит в страх, А над Десной, на Украине, Стоит Чернигов весь в садах. И здесь пахнуло Украиной С ее вселенскою красой, С такой раздольной придолинной, С такой зеленою косой. Не знаю, был тут лагерь, стан ли Людей, простившихся с Днепром… Но как потомок благодарный Я вспоминаю их добром! 1969 вернуться Село Кобона, где я родился, находится у Ладожского озера. При Петре I здесь прорыт и поныне сохранившийся канал. В годы Великой Отечественной войны в Кобоне начиналась знаменитая «Дорога жизни», связывавшая блокадный Ленинград со всей страной. |
