^{2, 5, 11} родная… Мой друг… милая моя. Ласковые имена, с которыми старушка няня обращается к Татьяне: «мой свет» (XVIII, 7), «дитя мое» (XIX, 6, 12 и XXXIII, 8), «Сердечный друг» (XX, 3 и XXXV, 2), «красавица» (XXXIII, 9), «пташка ранняя моя» (XXXIII, 10), «родная» (XXXIV, 2), «Мой друг» (XXXIV, 5), «милая моя» (XXXIV, 11) и «душа моя» (XXXV, 10).

⁶ внука [няни]. Насколько мы можем предполагать, это тот самый мальчик (в первом черновике его зовут Тришка, т. е. Трифон), который подавал сливки в главе Третьей, XXXVII, 8, а возможно, и совсем малыш, заморозивший пальчик в главе Пятой, II, 9–14.

^7–8 к О… к тому… / К соседу. Татьяна старается выговорить имя Онегина, но способна произнести лишь первую букву, а потом пробует сказать о нем описательно (тот мужчина, тот человек), пока не подворачивается спасительная форма — «сосед» (для нее вполне определенный сосед, но для няни просто один из окрестных помещиков).

Очень занятно, что, даже если бы Татьяна набралась духу произнести имя полностью, сделать это она бы не смогла, поскольку за начальным «О» следует ударный слог, а «Онегину» не умещается в этом сегменте строки. Назови его она, и стих провис бы: «с запиской этой к Онегину». Сам факт, что «О» приходится на опорную долю стопы, позволяет предположить, что Татьяна пользуется им как шифром (см. монограмму в XXXVII, 14).

Смущение и затрудненное дыхание Татьяны замечательно переданы строкой 8:

— посредством скольжения на второй стопе («ду» «да»), после которого она, торопясь, продолжает:

— где исключительно редкий метрический рисунок (полускольжение, скольжение, ударный, ударный) повторен дважды подряд:

В отдельном издании главы опущено третье «к» в строке 8, что не нарушает дательного падежа.

⁸ ему. Разумеется, внуку.

Первый набросок (карандашом) — на л. 12 тетради 2370 под строфой XXV (парафраз Парни), отсутствующей в беловой рукописи и датируемой, как предполагается, последней неделей сентября 1824 г. (после строф, подводящих к письму Татьяны, самого письма и XXXII–XXXIV — они уже готовы).

⁶ Ах, няня, няня! до того ли? «Разве время сейчас [разве я настроена сейчас] это сделать?»

⁸ дело о письме, «Il s'agit d'une lettre». Галлицизм в речи Татьяны тут очень пикантен, поскольку сразу за ним идет очень русский оборот в устах няни «дело, дело» (строка 9) в смысле «Что же ты разволновалась, все правильно».

¹² снова побледнела. Психологически понятно: отчаянный шаг сделан, Татьяна выпустила из рук письмо.

² всё нет, как нет. Отрицание частного («еще нет») посредством общего отрицания («как нет»).

³ с утра одета. Т. е. готова к приему гостей, в ожидании Онегина.

⁸ Тон этого замечания позволяет предположить, что Онегин прежде бывал здесь не раз. Однако мы знаем только об одном его визите. И будет еще всего лишь два — до главы Восьмой.

Хронология трех визитов Онегина к Лариным: первый — конец июня 1820 г. (читателю не следует забывать, что в моих комментариях даты везде даны по старому стилю, помимо специально оговариваемых случаев); второй — конец июля; третий — 12 января следующего года. Пушкинская хронология тут не слишком «реалистична».

¹² Подразумевается, что Онегина задержали письма. Татьяна на одно ужасное мгновенье подумала, что он все еще читает ее письмо и пишет пространный ответ на него.

Понятно, что скрытный Онегин ни словом не обмолвился в разговоре с простодушным Ленским о письме от Татьяны, так что в устах Ленского упоминание о почте вполне невинно.