На русском языке примером обращения к этой теме уже в 1752 г. (когда русской метрической <силлабо-тонической> системе стихосложения еще не исполнилось и двадцати лет) были «Строфы похвальные поселянскому житию» Василия Тредиаковского (подражание Горацию, написанное пятистопным хореем с перекрестной рифмовкой; этот размер был прекрасно использован в девятнадцатом веке Лермонтовым и в двадцатом — Блоком), в которых аркадский декор дан в строках 37–40:

^3–4 разность / Между Онегиным и мной; 10–11 [Не] намарал я свой портрет, / Как Байрон... Ср.: Байрон, «Чайльд-Гарольд», песнь IV, посвящение Джону Хобхаузу, 2 янв. 1818 г.:

В черновом наброске письма к Николаю Раевскому-младшему, в июле 1825 г., в Михайловском, в самый разгар работы над «Борисом Годуновым», Пушкин писал: «Правдоподобие положений и истинность диалога… вот истинное правило трагедии… Какой человек этот Ш[експир]… Сколь жалок перед ним Байрон как трагик… этот Байрон… разделил между своими персонажами те или иные черты собственного характера: свою гордость отдал одному, свою ненависть другому, свою меланхолию — третьему… это вовсе не трагедия… Читайте Ш[експира]…» <оригинал по-французски>.

⁷ Замысловатой: Этот эпитет не имеет точного английского эквивалента. Здесь подразумеваются, иронически, «невразумительный», «причудливый», «запутанный» и другие подобные значения.

Пушкин дает здесь свою концепцию того, как работает ум поэта, и выделяет четыре стадии:

1. Прямое восприятие «милых предметов» или событий.

2. Горячее, безмолвное потрясение от иррационального восторга, сопровождающего воскрешение этого впечатления в фантазии или во сне.

3. Сохранение образа.

4. Более позднее и спокойное прикосновение к нему искусства, отождествленного с рационально контролируемым вдохновением, словесным преображением и новой гармонией.

² мечтательной. Слово «мечта», с производными от него, — главное «действующее лицо» в словаре русских романтиков… Комбинация звуков в слове «мечта» смешивает сочное «м-» с легким «-ч-» и музыкальным «-та»; естественные рифмы для «-та» (ж. р., ед. ч.) или «-ты» (род. пад., ед. ч. и им. пад., мн. ч.) — это слова «красота», «цветы» и «ты»; многочисленные оттенки значения (от «химеры» до «амбиции»), передаче которых оно служит, делают его самым прилежным, трудолюбивым членом романтической команды. И поэты девятнадцатого века, действительно, слишком уж эксплуатировали это слово, пока оно не потеряло всякое значение и всякую привлекательность в вялых строках рифмоплетов и дам-писательниц. Пушкин очень благоволит не только к «мечте», но и ко всем производным от этого слова, таким, как «мечтание», «мечтанье», «мечтать», «мечтатель» и «мечтательный», которое близко к «задумчивый» — другому пушкинскому любимому слову.

^8–9 и деву гор... / И пленниц берегов Салгира. Здесь две аллюзии: 1) на черкешенку из стихотворной «повести» «Кавказский пленник», начатой в августа 1820 г., законченной весной 1821 г., опубликованной в 1822 г., на последней неделе августа; и 2) на пленниц из гарема в «Бахчисарайском фонтане», написанном в первой половине 1822 г., опубликованном 10 марта 1824 г. с интересным предисловием Вяземского[31].

Эти поэмы — потоки-близнецы четырехстопного, не разделенного на строфы ямба, отчетливо запечатлели юношеские увлечения Пушкина восточными мотивами. Рудиментарная библиография, которую наш поэт набрасывает в главе Первой, LVII, будет расширена им в первой строфе главы Восьмой, когда он совершит «путешествие» по своим творениям и отождествит свою Музу с их героинями.

Согласно Б. Недзельскому (см.: Бродский, 1949), Салгир — это употреблявшееся крымскими татарами название любой реки в Крыму; здесь так называется, очевидно, Чурук-река, около татарского города Бахчисарай (центральный Крым), прежней резиденции крымских ханов (1518–1783), впоследствии туристской достопримечательности. Может быть, однако, Пушкин смешал Чурук с настоящим Салгиром, который течет в другой части Крыма, пересекая его восточный район от окрестностей Аяна на север к Симферополю.