Впоследствии буколические темы процветали в европейской поэзии от Возрождения до начала прошлого столетия, облекаясь в припомаженные и надушенные строфы; истинных шедевров не появилось нигде, однако отголоски подобных мотивов слышны у некоторых великих поэтов, включая Шекспира и Лафонтена.

^10–11 Предмет и мыслей, и пера, / И слез, и рифм et cetera. На слух француза 1820 г. онегинский каламбур явно старомоден.

Антуан Бертен. «Даме, чье имя я не назову», 1785:

Пирон, «Розина» («Полное собрание сочинений», 1776):

Габриель Шарль де Латтеньян (1697–1779, ничтожный виршеплет, за вычетом удивительных стихов «Серьезные размышления»), «Куплеты, написанные в продолжение комедии „Наследники“»:

Лагарп, «Тень Дюкло», 1773:

Пушкин и сам использовал тот же прием еще в 1816 г. в написанных четырехстопником стихах к своему дяде, поэту Василию Пушкин}; которого, как и всех, он поздравляет с Пасхой, желая (строки 14–15):

¹² Нету. Онегин использует устаревшую диалектальную форму отрицания «нет».

¹³ Хоть сейчас. Еще одно мучение для переводчика. «Хоть» может означать «да пожалуйста» и «почему нет», а правильный перевод должен донести готовность сделать намеченное в любую минуту, например, вот в эту самую.

¹ Поедем. Я понимаю это слово как заключительную реплику Онегина. Тут своего рода внутристрофный перенос, хотя и не настолько яркий, как в главе Третьей, XXXVIII–XXXIX и главе Восьмой, XXXIX–XL.

⁷ варенья. Домашней варки варьенья — вишневое, малиновое, клубничное, крыжовенное, из красной и черной смородины (в черновом варианте упоминалось «медовое») — перечисляем только чаще всего готовившиеся — подавались гостям в маленьких стеклянных вазочках на подносе; гости (пользуясь общей ложкой) брали варенье себе на блюдечко, передавая поднос дальше, а затем ели его чайными ложками или добавляли в чай.

⁸ столик… вощаной. Не «натертый воском», как явствовало бы, следуя в переводе за грамматикой, но «покрытый навощенным холстом».

В стихах к своему лицейскому товарищу Ивану Пущину, написанных 4 мая 1815 г., Пушкин уже упоминал «столик вощаной» и предлагал поставить на него пивную кружку.

Дмитриев в сатирической фантазии «Причудница» (1798) описывает доктора, который составляет у постели больного рецепт «за столом, восчанкою накрытым» (см. также коммент. к главе Пятой, XVIII, 12).

Писемский в романе «Тысяча душ», ч. III, гл. 1, изображает дешевый — всего рубль — маленький номер на пятом этаже гостиницы с «вощеным столиком и таковым же диваном».

«Словарь языка Пушкина» (т. 1, Москва, 1956) объясняет «вощаной» как «навощенный».

⁹ с брусничною водой. Брусника (у Линнея Vaccinium vitis-idaea) встречается на севере Англии, где носит название «красная черника», в Швеции называется lingon, в Германии — Preisselbeere, a y французских ботаников — airelle ponctuée; растет в северных сосновых борах и в горах. Ее именуют также «коровьей» или «волчьей» ягодой, путая, однако, с другими ягодами, которые на нее похожи. В Шотландии известна как «клюква обыкновенная» или «вересковая ягода» — и то, и другое название вводит в заблуждение, поскольку брусника ничего общего не имеет ни с настоящей клюквой (Oxycoccus oxycoccus, или же palustris), ни с плодами вереска (Calluna). В Америке ее считают «горной клюквой» (например, Торо в «Лесах Мэна», 1864) или же «травяной клюквой» (так говорят канадские рыбаки), и возникает безнадежная путаница, поскольку имеется и американская разновидность настоящей клюквы — Oxycoccus. Словари, а также те злостные педанты, которые пользуются ими при переводе русских авторов, смешивают бруснику с ее голубым собратом Vaccinium myrtillus по Линнею (черника, та, что фигурирует как «голубое поле круглой формы» в геральдике); замечу, что Тургенев не поправляет в переводе, сделанном Виардо, смехотворное cassis, т. е. черную смородину вместо брусники!

«Брусничная вода» (или «водица») соответствует французскому «eau d'airelle rouge» <«вода из красной ягоды»> (ср. «лимонная вода» у Свифта в «Дневнике современной леди», 1729) и нуждается в пояснениях лишь ввиду того, что существуют также другие красные ягоды. Как видно из дальнейшего (IV, 13–14), Онегин опасается, как бы ему не пошла во вред брусничная вода г-жи Лариной: желудку, привычному к городской кухне, непросто справиться с деревенскими напитками. В деревнях бруснику использовали часто и много: и ягоду, и листья, которые заваривали против почечной колики или расстройства желудка. Уже в шестнадцатом веке «Домострой», рукописный свод наставлений по ведению домашнего хозяйства, упоминает «воды брусничные» в числе того, что должно непременно находиться в погребе у хорошего хозяина.