4 Песня поэта, Солнце и лето — Все это бредни, вздор. День ото дня Сатанинский Хор, День ото дня труд крут. Эй, не робей, Подтянись. Бей, молот, бей. Колес подгоняй рысь. И ты помогай, Огонь-Чародей, — Разъединяй и сливай, Раскаливай — Палевый, Красный! Не ты ли приял от купели мир бренный и все же прекрасный? Не ты ли в планетной метели Невестную Землю вознес Росами роз, Громом колес, Мыслью рос? Взойдет, наливается, зреет — и сыплется зернами плод, И вновь прорастет и созреет — — таков Человеческий род… Закон примиренья — Закон постоянства… Эй, Чародей, повели Зерна Земли Сеять в пространстве. 5 Даже на крышах — с бою места. Каждому жаль происшествие скомкать… Блещет на солнце алмазная сталь. Речи, приветы и киносъемка. Семь стариков… Победят старики — К звездной пристани первый корабль. Шагами мгновений веков шаги… Пора! Курс на неведомый порт. Мистер Форд! На рукоятке немеет рука, Стрелка торопит — «…12…20…» Идет жена бледна и тонка, Идет, споткнулась — — с живым прощаться… Нет и не будет роднее уст — Мир сиротеет в их теплой боли… Припал, оторвался — — и сразу пуст, Только сгусток тяжелой воли. Падает люк — Мертвый звук, Мертвую память долой с плеча И до отказа рычаг… Гром в гром, В небо огнем, Дымом в небе — Был, как не был… Только родные глаза еще плачут, Только шляпы кружат и скачут. Стекла выплюнул ближний дом… 6 В ущельи метель, туман, Выше метелей — Монблан, Выше гор человечья рука Сталь и камень вкопала в снега. Стучит механизм, вращается свод. Окуляр за планетой идет. Жадные очи вперила Земля В чужие поля. День за днем — Ночь, рассвет — Сигнала огнем Нет. Треск искр — «…Всем…Всем… По-прежнему диск Нем…» 7 Собираются семь стариков. Снова семь односложных слов. Трещит телеграф, хрипит телефон — Город покорен — — таков закон. Лоб разбит — ни на пядь Нельзя отступать. Вдове обеспечен текущий счет, Сначала весь ход работ, В пляске молота бубен сталь — Новой жертвы Земле не жаль — Другая жена просыпается в три, и четыре, и пять И ей скоро мужа на смерть провожать! Новый мистер упрям, как бес, Проверяет прорыв небес. Ищет неверный ход Плохую ступень… Так мысль кует и молот кует. Бьет — кует Звено и звено… Все равно — через день, через год — Победит «Планетарит»! Если живым запретила твердь — Победит через смерть! Пусть Форд, летя в бесконечность, гниет — Он все же летит вперед, И, что бы ни встретил на этом пути, Зерну суждено прорасти. Когда стальной разобьется гроб, В гниющем мозгу будет жить микроб — Он, как семя, земле и воде На еще голубой звезде. Века сотворят из чудес чудеса — Откроются в мир человечьи глаза, Откроется в мир человечья мечта. И вновь повлечет высота! Только жизнь для всего и над всем Всех планет и времен Вифлеем! Все земное когда-то умрет, Не умрет Человеческий Род, Ибо в нем изначала скрыт «Планетарит». 1925 «Воля России». 1925. № 11 «Туман над осенью, над памятью… В тумане…» Туман над осенью, над памятью… В тумане потеряны и версты и года… Не пожалеть, себя тоской не ранить, легко забыть и вспомнить без труда, и без дорог — к благоуханной Кане, на Вифлеем — куда ведет звезда — о, без труда — волной на океане взлетев, упасть и не найти следа. И все, что в прошлое, как звучный камень, канет, воспоминания подымут невода, а жизнь дразнить и злить не перестанет, и кончить жизнь не стоило б труда, — но слаще длить в пленительном обмане, что на ладони каждая звезда, что мы кочующие в мире, как цыгане, — на всех планетах строим города — и смотрит большеглазый марсианин, как в небе сумрачном сгорает знойно та, где воды голубые в океане и облачные к полюсам стада, где осенью туманы и в тумане теряются и версты и года… 1926 «Своими путями». 1926. № 12–13 |
