День ото дня встаю влюбленней. И просыпаясь по утрам Я перелистываю сонник. Ища разгадок странным снам. А за окном моим, снаружи, Капель веселая весь день. Какую радостную лень Я снова в сердце обнаружил! И если неба синева Опять прозрачнее и чище, Кто виноват, что сердце ищет, Кому сказать свои слова!?.. И целый день бродя без дела, Я напеваю о любви… Ах, как себя ни назови — Но тело — это только тело!.. …Гадаю вечером на картах И смутно жду — чего, Бог весть. …Ах, это только воздух марта, Ах, это только — двадцать шесть!.. Романс второй Тоскую сердцем медленно и немо… Я жду того, чего не будет вновь. И жизнь с тобой мне кажется поэмой, А сон любви приемлю за любовь. И в чем любовь? В словах? Движеньях? Взглядах? Иль только в тихой музыке души? — — Все делать то, чему ты детски — рада… По вечерам мечтать с тобой в тиши И чувствовать под блузкою английской, Как бьется сердце, вскрытое до дна… — А поутру увидеть близко-близко Твои глаза, туманные от сна… И в чем любовь? — Ах, ну не все равно ли? Пусть это будет даже не любовь… — Тоскую сердцем медленно, до боли И жду того, чего не будет вновь… «Годы». 1926. № 3 ЗВЕЗДНЫЙ КРЕН СТИХИ 1926–1928[64] I ВСТУПЛЕНИЕ Днем, в веселой гавани Сан-Пьетро, (Где, однако, больше значил черт), Корабли, кренясь от волн и ветра, Проплывали в сизый, жаркий порт. А ночами, легкими, как пена, Оборвав земные якоря, В лунные прохладные моря Отплывал корабль со звездным креном… НОРД-ОСТ Свистят ветра над зеленью морей, Взвивая дым у хижины прибрежной, В остывший день, такой цветной и нежный, Пронзительных, холодных январей, Когда скрипят у старых суден кости И рвутся ставни крыльями с домов В пустом порту, принявшем моряков, В передвесеннем, длительном норд-осте… …И согревая руки у огня, Пьет в кабачке золотоглазый янки Зеленый ром и щедро дарит франки. Честь корабля и нации храня. И хохоча, свои морские шутки По десять раз всем повторяет вслух И на окошке давит пальцем мух, Минутной грустью провожая сутки. А толстый кот, ленивый сын судьбы, Лиловый глаз мечтательно сощурив, Поет о снах и презирает бури В тепле лежанки у печной трубы… …Стихают дни. И в будке полосатой Стоит солдат и смотрит, как вдали От пристани уходят корабли В оранжевые, мерзлые закаты… ПЛАВАНИЕ НАДЕЖД
Из тихих гаваней, где предрассветной смесью [65]В морскую горечь падает роса, — Из тихих гаваней — который год и месяц Соленым ветром крепнут паруса… Каким Колумбом радостных Америк Еще блуждать в неведомых морях, К какой мечте, на небывалый берег Пристав, отдать в заливах якоря. Каких надежд летучие голландцы На рифах скал свой разобьют мираж, Какой тревогой высвистит на шканцы Пищалка боцмана угрюмый экипаж… …И будет ли — о подвиг бесноватых! — В раскачке волн, под скрипы корабля, В последний час последнего заката С верхушек мачт последний крик: «Земля!..» «Своими путями». 1925. № 8–9 КОРМЧИЙ По маякам, по звездам, по чутью… В ночных морях невероятных странствий Рукой обветренной тяжелую ладью Веди вперед в бушующем пространстве Тяжелых волн, сквозь острый ветра вой. Вперед, вперед, туда, за океаны, К тем берегам, где скалы и прибой, Где ладанка, надетая тобой. Спасет от бед и разведет туманы… …И трубку выбивая о каблук, Потом ты вспомнишь за стаканом рома О том, что жизнь была тебе знакома Не только по мозолям крепких рук. Но о былом не будешь сожалеть И жизнь не упрекнешь в непостоянстве, Когда споет тоскующая медь Сигнал твоих, уже нездешних странствий, Со всем земным торжественных разлук… ПУСТЫННЫЙ ПУТЬ Рвал ветер свитки облаков. Дымился по пустым дорогам И заметал Твоих следов Неясный оттиск за порогом. И были медленные дни… И были медленные ночи… Что могут изменить они? — И только жизнь была короче. Я оценил Твой дар скупой Руки взыскательной и строгой — Волчец и терн в пыли земной Ты положил мне у порога. И дымный хлеб, как ком земли, Угрюмой горечью политый, Чтоб эти годы не могли, Чтобы не смели быть забыты!.. вернуться Лебедев Вячеслав. Звездный крен. Прага: Скит.1929. вернуться Первоначальный вариант: «Из тихих гаваней, где чудотворной смесью…». |
