Может, и так. А может, кто-то залез в машину прошлой ночью, даже вчера, и подложил этот конверт, а Лестер просто его не заметил. В конце концов из-под сиденья торчал только уголок; он мог показаться наружу только сегодня утром, когда она ехала в школу.

— Здравствуйте, мисс Рэтклифф! — крикнул кто-то.

Салли вздрогнула и поспешно спрятала конверт в складках юбки. Ее сердце виновато стучало.

Это был маленький Билли Маршан, пересекавший спортивную площадку со скейтбордом под мышкой. Салли помахала ему рукой и юркнула в машину. У нее горело лицо. Это было глупо — нет, просто по-идиотски, — но она вела себя почти так же, как если бы Билли застал ее за чем-то очень неподобающим.

А разве не так? Разве ты не пыталась подсмотреть в чужое письмо?!

Тогда-то она почувствовала первый укол ревности. А может, письмо адресовано ей; многие в Касл-Роке знали, что она водит машину Леса почти так же часто, как и свою, и особенно — в последние недели. И даже если письмо предназначалось не ей, ей принадлежал сам Лестер Пратт. Разве она не была на сто процентов уверена — как могут быть уверены лишь молодые и красивые женщины, — что ради нее он будет прыгать сквозь огонь?

Моей единственной любви.

Нет, это письмо предназначено не для нее. Почерк был явно женский, а женщина вряд ли обратилась бы к Салли подобным образом. Значит, конверт оставили для Лестера. И…

Решение явилось внезапно, как гром среди ясного неба, и она с облегчением вздохнула. Лестер был учителем физкультуры в старших классах. У него в группе были одни мальчики, но множество девочек — юных и впечатлительных девочек — видели его каждый день. А Лес был очень красивым парнем.

Какая-нибудь школьница с мозгами набекрень подсунула в машину записку. Вот и все. Она даже не осмелилась положить ее на переднюю панель, где конверт сразу заметили бы.

— Он будет не против, если я его открою, — сказала Салли вслух и оторвала от конверта узкую полоску, которая проследовала в пепельницу, не знавшую, что такое сигарета. — Сегодня вечером посмеемся.

Она наклонила конверт, и ей на руку выпала фотография. Увидев ее, Салли почувствовала, что у нее остановилось сердце. Потом она резко выдохнула воздух. Краска залила ей щеки, рука прикрыла открытый от изумления рот.

Салли никогда не бывала в «Подвыпившем тигре», поэтому она не поняла, что там на заднем плане, но настолько невинной она, конечно же, не была. Она смотрела телевизор и ходила в кино и знала, как выглядит пивной бар. На фото мужчина и женщина сидели за столиком в углу (в уютном уголке, услужливо подсказало ей воображение) какой-то большой залы. На столе стояли пивной кувшин и два бокала «Пильзнера». Вокруг стояли другие столы, и за ними тоже сидели люди. На заднем плане виднелся танцпол.

Мужчина и женщина целовались.

Она была одета в топик с блестками, оставлявший открытым живот, и белую льняную юбку. Очень короткую юбку. Мужчина одной рукой фамильярно гладил ее по животу, а вторую руку вообще запустил ей под юбку, задирая ее еще выше. Салли казалось, что у женщины были видны трусики.

Какая дешевка, подумала Салли со злостью.

Мужчина сидел спиной к фотографу; Салли был виден только подбородок и одно ухо. Но было заметно, что он очень мускулистый и что его черные волосы пострижены почти под ноль. На нем была синяя обтягивающая майка и синие спортивные штаны с белой полоской.

Лестер.

Лестер проводит разведку под юбкой у какой-то дешевки.

Нет! — вопило в панике ее сознание. Это не может быть Лестер! Лестер не ходит по барам! Он даже не пьет! И он никогда не поцелует другую женщину, потому что любит меня! Я знаю это, потому что…

— Потому что он так сказал, — с ужасом услышала Салли свой собственный голос, тусклый и безжизненный. Она хотела смять фотографию и выбросить ее в окно, но как?! А вдруг кто-то ее найдет и что он подумает?!

Она снова склонилась над фотографией, изучая ее ревнивым, пристальным взглядом.

Голова мужчины закрывала почти все лицо женщины, но Салли видела линию ее бровей, угол глаза, левую щеку и абрис челюсти. Что самое главное: она разглядела прическу — темные волосы с начесом и обесцвеченными прядями, обрамлявшими лоб.

Темные волосы были у Джуди Либби. И Джуди Либби носила прическу с начесом и прядями вокруг лба.

Ты ошибаешься. Нет, еще хуже: ты сходишь с ума. Лес расстался с Джуди, когда она порвала с церковью. И тогда же она уехала. В Портленд или Бостон, в общем, куда-то туда. Это чья-то злая и извращенная шутка. Ты же знаешь, что Лес никогда бы…

Знаешь? Откуда?!

Все ее самодовольство обратилось против нее же самой, и голос, которого не было раньше, заговорил из самых глубин ее сердца: Доверие невинности — лучшее орудие лжеца.

Хотя, честно говоря, не факт, что это Джуди, и не факт, что это Лестер. В конце концов никто не может уверенно опознать двух целующихся людей. Иногда, когда приходишь в кино с опозданием, не узнаешь людей на экране, даже если они оба — суперзвезды. Приходится ждать, пока они вновь не посмотрят в камеру.

Но это же не кино, возразил новый голос. Это жизнь. И если это не они, то что тогда делает этот конверт в машине Лестера?

Салли присмотрелась к правой руке женщины, которая обнимала шею

(Лестера)

ее дружка. Длинные ногти покрашены темным лаком. Такой маникюр был у Джуди Либби. Салли помнила, что ни капельки не удивилась, когда Джуди перестала ходить в церковь. Девушка с такими ногтями, вспомнила она свои мысли по этому поводу, думает вовсе не об Иисусе Христе.

Ну ладно. Скорее всего это Джуди Либби. Но это же не значит, что с ней именно Лестер. Может быть, это Джуди и подложила конверт. Может быть, это всего лишь грязная попытка отомстить им обоим, потому что Лестер бросил ее, когда в конце концов понял, что она такая же христианка, как Иуда Искариот. На самом деле, многие парни стригутся ежиком, и любой может надеть синюю майку и спортивные брюки с белыми полосами на штанинах.

Но тут ее взгляд упал на одну деталь, и ей будто всадили нож в самое сердце. На руке у мужчины были часы — электронные. Она узнала их, несмотря на то что они были немного не в фокусе. Она не могла их не узнать: она сама подарила их Лестеру на день рождения, еще месяца не прошло.

Это может быть совпадением, упорно твердила она себе. Часы «Сейко» — не самые дорогие, дороже она не могла бы себе позволить. Такие часы могут быть у кого угодно. Но новый голос издевательски расхохотался. Новый голос осведомился, не шутит ли она. Но и это еще не все. Салли не видела руки под юбкой, но зато хорошо видела локоть. Чуть ниже сустава виднелись две большие родинки, образуя почти правильную восьмерку.

Сколько раз она любовно проводила рукой по этим самым родинкам, когда сидела с Лестером на диване-качалке у себя на крыльце? Сколько раз она целовала их, когда он ласкал ее грудь (бронированную плотным лифчиком, специально отобранным для таких случаев) и шептал ей на ушко всякие милые нежности и обещания вечной любви.

Итак, это был Лестер. Часы можно надеть и снять, а вот родинки… Обрывок одной старой песенки крутился в ее голове: «Плохие девчонки… тут-тут… бип-бип…»

— Дешевка, дешевка, дешевка! — злобно прошипела Салли, глядя на фотографию. Как он мог к ней вернуться?! Как?!

Может быть, произнес новый голос, он вернулся к ней потому, что она позволяет ему делать то, что не позволяешь ты?

Ее грудь судорожно вздымалась, с губ слетали вздохи боли и злобы.

Но в баре! Лестер же не…

И тут ее поразила очередная вспышка понимания. Если Лестер встречался с Джуди и если он лгал Салли про это, то ложь насчет выпивки уже практически ничего не значит, так?

Дрожащей рукой Салли отложила в сторону фотографию и вытащила из конверта записку. Листок бумаги персикового цвета с волнистым краем. От него исходил какой-то легкий аромат, насыщенный и сладкий. Салли поднесла записку к носу и глубоко вдохнула.