— Рад видеть вас, мистер Эмерсон!

Ох, как же он это любил, просто-напросто обожал вести дела по старинке. А дела шли — лучше не бывает.

Алана Пангборна не было в Касл-Роке. Пока репортеры и полиция штата толпились в одном конце Главной улицы, а Лиланд Гонт занимался выносной торговлей в другом, Алан сидел в ординаторской блумеровского корпуса больницы Северного Камберленда в Бриджтоне.

Корпус Блумера был маленьким — всего четырнадцать палат, — но недостаток места с лихвой компенсировался буйством красок. Стены процедурных были выкрашены во все цвета радуги. В ординаторской с потолка свисала люстра, обвешанная качающимися разноцветными птицами.

Алан сидел перед громадной фреской-мозаикой из иллюстраций к стихам Матушки Гусыни. На одном из фрагментов был изображен человек, перегибающийся через стол и протягивающий что-то маленькому мальчику, видимо, деревенскому, вид у которого был одновременно испуганный и восхищенный. Что-то в этом рисунке сильно зацепило Алана, а в голове всплыл обрывок детского стишка:

Руки Алана покрылись гусиной кожей — маленькие бугорки, как капельки холодного пота. Он не понимал, в чем дело, но ничего удивительного в этом не было. Никогда в жизни Алан не был так потрясен, так напуган, так сильно растерян, как сейчас. То, что творилось в Касл-Роке, полностью выходило за рамки его понимания. Сегодня днем все стало предельно ясным: весь город, казалось, слетел с катушек, — но случилось-то это не вдруг, все началось раньше, гораздо раньше. Он не знал, в чем причина, но теперь понял, что Нетти Кобб и Вильма Ержик были только первыми ласточками.

И его очень пугало то, что творилось в городе — что творится там прямо сейчас, пока он сидит тут и думает о Саймоне и Пирожнике.

По коридору, заставленному игрушками, грациозно покачивая бедрами и поскрипывая изящными туфельками, прошла медсестра, мисс Хендри, как было указано на маленькой табличке, приколотой к ее халату. Когда Алан приехал в больницу, в этом коридоре играли, вопя друг на друга и обмениваясь кубиками и игрушечными машинками, с полдюжины ребятишек, некоторые были в гипсе и повязках, некоторые — частично облысевшие. Наверное, из-за химиотерапии, решил Алан. Теперь было время обеда, и они разошлись — кто в кафетерий, кто по палатам.

— Как он? — спросил Алан у мисс Хендри.

— Без изменений. — Она смотрела на шерифа спокойным взглядом, в котором, однако, проскальзывала враждебность. — Спит. Он и должен спать. После такого-то шока.

— Что слышно от родителей?

— Мы позвонили отцу на работу в Южный Париж. Но не застали, он уехал на строительные работы где-то в Нью-Хэмпшире. Оттуда он сразу поедет домой, как я поняла, и, когда он доберется до дому, его проинформируют. Это будет часов в девять, так мне сказали, но заранее точно не скажешь.

— А мать?

— Не знаю, — сказала мисс Хендри. Враждебность в ее взгляде проступила сильнее, но теперь она относилась уже не к Алану. — Я туда не звонила. Знаю только то, что вижу: здесь ее нет. Этот ребенок увидел, как его старший брат совершил самоубийство, и хотя это случилось дома, матери здесь все еще нет. А теперь простите меня, мне надо еще развезти лекарства.

— Да, да, конечно, — пробормотал Алан. Она уже развернулась, чтобы уйти, и тут он вскочил. — Мисс Хендри?

Она обернулась. Ее взгляд был все таким же спокойным, но приподнятые брови выдавали сдерживаемое раздражение.

— Мисс Хендри, мне очень нужно поговорить с Шоном Раском. Это крайне важно.

— Да? — Ее голос заморозил бы и извергающийся вулкан.

— Что-то… — Алан вдруг вспомнил Полли и запнулся. Кашлянув, он продолжил: — Что-то происходит у нас в городе. Мне кажется, что самоубийство Брайана Раска тоже имеет к этому отношение. И еще мне кажется, что Шон Раск может дать мне ключ к разгадке.

— Шериф Пангборн, Шону Раску всего семь лет. И потом, если он что-то знает, почему тут нет других полицейских?

Других полицейских, подумал он. Она имеет в виду квалифицированных полицейских. Таких полицейских, которые не расспрашивают одиннадцатилетних мальчишек на улице, после чего эти мальчишки приходят домой и кончают с собой.

— Потому что у них и так забот полон рот, — ответил Алан. — И еще потому, что они не знают наш город так, как его знаю я.

— Понятно. — Она снова собралась уйти.

— Мисс Хендри.

— Шериф Пангборн, у меня много дел и я правда очень заня…

— Брайан Раск — не единственная жертва за сегодняшний день. Погибли как минимум еще трое. Четвертого, владельца местного бара, увезли в госпиталь в Норвегии с огнестрельным ранением. Может быть, он и выживет, но в ближайшие тридцать шесть часов я не смогу с ним поговорить. Плюс к тому у меня есть предчувствие, что это еще не все. Будут еще трупы.

Ему удалось наконец захватить ее внимание.

— Вы считаете, что Шон Раск что-то об этом знает?

— Он может знать, почему его брат свершил самоубийство. Возможно, эта информация позволит раскрыть все дело. Так что, если он проснется, вы меня позовете?

Поколебавшись, она сказала:

— Это будет зависеть от его состояния, шериф. Я не позволю вам усугубить и без того очень тяжелое состояние маленького мальчика, который находится в глубокой истерике, что бы там ни творилось у вас в городе.

— Я понимаю.

— Правда? Хорошо. — Она одарила его взглядом, говорившим: Тогда сиди тут и не мешай мне, — и зашла за стойку поста дежурной. Там она уселась на стул, и Алан отчетливо услышал, как звякают ампулы и пузырьки, которые она укладывает в передвижной столик для лекарств.

Алан встал, подошел к телефону-автомату, висевшему на стене в коридоре, и снова набрал номер Полли. И снова никто не взял трубку. Он позвонил в ателье, нарвался на автоответчик и бросил трубку. Потом он вернулся на тот же стул, где сидел раньше, и продолжил изучение фрески Матушки Гусыни.

Вы забыли задать мне один вопрос, мисс Хендри, подумал он. Вы забыли спросить, почему, если столько всего случилось в городе, избравшем меня служить ему и защищать его, почему я сижу здесь? Вы забыли спросить, почему я сижу здесь, а не возглавляю следственную группу; почему я не послал кого-то другого — старого Сита Томаса, например, — дожидаться, пока не проснется Шон Раск. Вы забыли спросить об этом, мисс Хендри, и я знаю один секрет. Я рад, что вы не спросили. Вот и весь секрет.

Причина была простой и унизительной. Во всех городах их округа, кроме Портленда и Бангора, расследование преступлений находилось в юрисдикции полиции штата, а не шерифа. В случае с дуэлью Нетти и Вильмы Генри Пейтон закрыл на это глаза, но больше он такого не сделает. Просто не сможет себе позволить. Представители всех газет и телекомпаний Южного Мэна либо уже приехали в Касл-Рок, либо находятся в пути. Через какое-то время к ним присоединятся коллеги со всего штата… и если это еще не конец — а у Алана было стойкое подозрение, что «продолжение следует», — то уже очень скоро в Касл-Рок понаедут представители прессы из других штатов тоже.

Ситуация очень простая и ясная, но это никак не меняет ощущений Алана. Он чувствовал себя игроком, не справившимся с задачей и отправленным тренером в раздевалку. Очень дерьмовое чувство, надо сказать. Он сидел перед Саймоном-простачком и вел свой скорбный счет.

Лестер Пратт, мертв. Вломился в участок взбешенный от ревности и напал на Джона Лапуанта. Скорее всего это из-за его девушки, хотя до того, как приехала «скорая», Джон сказал Алану, что не встречался с Салли Рэтклифф уже больше года.