— Он не отговаривал, он сделал лучше. Он сказал Клату, что подбросил ей в чай две таблетки занакса и этим чуть выпустил пар. Ержик говорит, что думал, что этим все и ограничится. То есть на следующий день Вильма вроде как успокоилась.

— Алан, ты ему веришь?

— Да… насколько вообще можно верить человеку, не переговорив с ним лично.

— А что это он ей подсыпал? Какую-нибудь наркоту?

— Транквилизатор. Ержик сказал, что он уже пару раз прибегал к этому способу и что Вильма всегда успокаивалась. Он думал, что и на этот раз помогло.

— А оно не помогло.

— Да, но вначале подействовало. Вильма же не поскакала кусать Нетти за задницу. Но я уверен, что она продолжала оскорблять Нетти и пугать ее; этот способ она обкатала, когда скандалила из-за собаки. Пару раз позвонить. Пару раз проехаться мимо дома. Нетти была впечатлительной женщиной. Подобные вещи ее нервировали. Джон Лапуант и те следователи, к которым я его прикомандировал, сегодня переговорили с Полли. Полли говорит, что Нетти была чем-то встревожена. Она утром заходила к Полли и что-то такое сказала… очень неопределенное. Полли тогда не поняла. — Алан вздохнул. — Сейчас она очень жалеет, что была невнимательна.

— А как Полли это перенесла?

— Вроде нормально. — Он дважды звонил ей сегодня, один раз из дома рядом с местом происшествия, другой — уже из госпиталя. Оба раза ее голос звучал спокойно, но под внешней маской спокойствия и самообладания чувствовались и слезы, и растерянность. Алан почти не удивился, когда во время первого звонка выяснилось, что она уже знала практически все: новости — и особенно плохие новости — в маленьких городках распространяются быстро.

— И что же вызвало большой взрыв?

Алан удивленно взглянул на Норриса, но потом понял, что тот еще не в курсе. Алан Получил более или менее подробный отчет от Джона Лапуанта в перерыве между двумя вскрытиями, а Норрис в это время говорил с Шейлой Брайхем по другому телефону.

— Одна из них решила поторопить события, — сказал Алан. — По-моему, это была Вильма, но детали пока неясны. Предположительно Вильма сегодня утром заявилась к Нетти домой, пока та была у Полли. Нетти не заперла дверь или как следует не захлопнула, и ее распахнуло ветром… ты же знаешь, какой сегодня был ветер.

— О да!

— Вильма, возможно, хотела просто проехаться мимо дома Нетти, чтобы напомнить о себе. Но заметила открытую дверь и решила, скажем так, усугубить. Может, все было и не совсем так, но похоже на правду.

Как только Алан произнес это вслух, он понял, что это ложь. Это было совсем не похоже на правду, вот в чем проблема. Должно было быть правдой, он хотел, чтобы это была правда, но… Его больше всего донимало, что причин для сомнений практически не было, по крайней мере таких, в которые можно ткнуть пальцем. Разве что его удивляло, что Нетти вдруг повела себя так беззаботно и не только не заперла дверь, но даже не прикрыла ее за собой. И это при том, что она так боялась Вильму. Но одного этого было мало. Этого было мало, потому что в голове у Нетти не все шестеренки крутились, как надо, и поэтому нельзя было предполагать, что такой человек может сделать, а чего не может. И все же…

— И что Вильма сделала? — спросил Норрис. — Разнесла все в доме?

— Убила Неттиного пса.

— ЧТО?!

— Что слышал.

— Господи! Вот же сука!

— Ну, это мы знали и раньше, правильно?

— Да, но все же…

Ну вот, опять это все же. Пусть даже от Норриса Риджвика, который даже после стольких лет работы заполнял по меньшей мере двадцать процентов своих отчетов именно этой сакраментальной фразой: Да, но все же…

— Проткнула швейцарским армейским ножом. Штопором. А под штопор подсунула записку, что, мол, это месть за ее поруганные простыни. Потом Нетти пришла к Вильме с грудой камней. Она завернула их в листки бумаги и перетянула резиновыми кольцами. На листках было написано, что эти камни — ее последнее предупреждение. Она высадила ими все окна на первом этаже в доме у Ержиков.

— Матерь Божья, — прошептал Норрис не без доли восхищения.

— Около десяти тридцати Ержики ушли на одиннадцатичасовую мессу. После мессы пообедали у Пуласки. Пит Ержик остался в гостях смотреть футбол с Джейком Пуласки, так что на этот раз у него не было даже возможности попытаться остудить Вильмин пыл.

— А на углу они встретились случайно?

— Сомневаюсь. Скорее всего Вильма пришла домой, увидела разрушения и позвонила Нетти.

— Ты думаешь, это была вроде как дуэль?

— Что-то типа того.

Норрис присвистнул. Потом он какое-то время молчал, стиснув руки за спиной и глядя в темноту.

— Алан, а почему мы вообще должны присутствовать на этих треклятых вскрытиях? — спросил он наконец.

— Наверное, так положено по правилам, — сказал Алан, но тут было и что-то еще… по крайней мере для него. Когда дело кажется запутанным и непонятным (а сейчас был именно такой случай, несмотря на его кажущуюся простоту), во время вскрытия могут проясниться кое-какие детали, которые столкнут твои мысли с нейтралки — желательно, не на заднюю передачу, — и тогда, может быть, найдется хоть бы какая-нибудь зацепка. А будет крючок, так хоть шляпу повесишь.

— Тогда, видимо, пришло время нанять специального офицера на должность соблюдателя правил, — проворчал Норрис, и Алан рассмеялся.

Впрочем, внутри ему было совсем не смешно, и не только потому, что ближайшие дни будут очень трудными для Полли. Что-то в этом деле было не так. Вроде снаружи все ясно, но в глубине, где обитает инстинкт (а зачастую и прячется так, что его не найдешь), пришельцы с Марса казались Алану более логичным объяснением.

Да ладно, хватит тебе! Ты же только что Норрису разложил все по полочкам, от А до Я, уложившись в пару затяжек!

Да, разложил. И это тоже его беспокоило. Две женщины — одна с неустойчивой психикой, а другая насквозь пропитанная злобой — встретились на углу улицы и порезали друг друга на ремни, как парочка удолбанных в дым наркоманов… и причина настолько проста?!

Алан не знал, что и думать. А посему он щелчком отбросил окурок и начал прокручивать все в голове по новой.

Для Алана все началось со звонка Энди Клаттербака. Он только что выключил телевизор (смотрел начало игры «Патриотс» — «Джетс»: «Патриоты» продували, касание земли и гол с поля, и как раз начиналась вторая четверть) и уже надевал пальто, когда раздался звонок. Алан собирался сходить в «Нужные вещи» и поговорить с мистером Гонтом. Не исключено, что там бы он встретился с Полли. Но звонок Клата изменил его планы.

Вот что сказал ему Клат: когда он вернулся с обеда, Эдди Варбертон сидел на телефоне. В районе «древесных улиц»[17] поднялась какая-то суматоха. Какая-то женская драка. Эдди попросил Клата позвонить шерифу и поставить его в известность.

— А какого хрена, вообще, Эдди Варбертон вдруг стал отвечать на звонки в нашем офисе? — раздраженно спросил Алан.

— Ну, может быть, он увидел, что в диспетчерской никого нет, и решил…

— Он не хуже других знает правила. Когда в диспетчерской никого нет, то все звонки принимаются на автоответчик.

— Я не знаю, почему он взял трубку, — сказал Клат с плохо скрываемым нетерпением. — Сейчас важно не это. Второй звонок о том же происшествии был четыре минуты назад, я еще говорил с Эдди. Звонила старушка. Имени не назвала. То ли была слишком взволнованна, то ли не захотела. Так или иначе, она говорит, что на углу Форд и Уиллоу происходит серьезная драка. Две женщины. Говорит: с ножами. И они все еще там.

— Все еще дерутся?

— Нет, лежат. Обе. Бой окончен.

— Хорошо. — Мысли Алана неслись все быстрее и быстрее, как экспресс, набирающий скорость. — Ты зарегистрировал звонок?

— Обижаешь, начальник.

— Ладно. Сегодня Ситон дежурит, так? Отправляй его туда.