— Что? — Жена посмотрела на него тупым, апатичным взглядом.

Бастер принялся шлепать бойком молотка по ладони. От этого получался мокрый, мясной звук: чпок! чпок! чпок!

— Ты спала с ним после того, как вы разложили эти проклятые розовые квитанции?

Миртл тупо пялилась на него, ничего не понимая, а сам Бастер забыл, что они вместе сидели у Мориса, когда Риджвик вломился в дом и натворил делов.

— Бастер, о чем ты гов…

Он резко вскинулся, расширив зрачки:

— Как ты меня назвала?

Заторможенная апатия мигом оставила Миртл. Она попятилась, вжав голову в плечи. У них за спиной автоматическая дверь гаража окончательно встала на место и затихла. Теперь тишину нарушали только шорох обуви и звон болтающейся цепи наручников.

— Прости, — прошептала она. — Прости меня, Дэнфорд. — Резко развернувшись, она помчалась к кухонной двери.

Бастер нагнал ее через три шага и снова поймал за волосы.

— Как ты меня назвала?! — закричал он, поднимая руку с молотком.

Она проследила испуганным взглядом за молотком.

— Дэнфорд, прошу тебя, нет!

— Как ты меня назвала? Как ты меня назвала?

Он повторял эту фразу опять и опять, и с каждым разом следом за вопросом раздавался все тот же мокрый мясной звук: чпок! чпок! чпок!

Туз подъехал к дому Камберов в пять часов. Он запихнул карту с кладами в задний карман и открыл багажник. Достал кирку и лопату, заботливо предоставленные мистером Гонтом, и направился к прогнившей и покосившейся веранде, которая шла вдоль одной из стен дома. Там он уселся на ступеньки и достал из кармана карту, чтобы еще раз ее изучить. Кратковременное действие кокаина уже закончилось, но сердце в груди по-прежнему трепыхалось. Туз обнаружил, что охота за сокровищами сама по себе является неплохим стимулятором.

Он посмотрел на заросший двор, разваливающийся сарай, заросли подсолнухов, тупо болтающих башками. Унылое местечко, но, кажется, это именно то место, подумал он. Здесь я навсегда отделаюсь от братьев Корсон и разбогатею. Здесь обязательно будет клад — либо часть его, либо весь. Прямо здесь. Я это чувствую.

Это было больше, чем просто чувство, — он почти слышал, как денежки поют свою звонкую песню. Поют из-под земли. И не десятки, а сотни тысяч. Может, даже миллион.

— Миллион долларов, — прошептал Туз хриплым, сдавленным голосом и склонился над картой.

Уже через пять минут он прошел вдоль западной стены дома Камберов. Скрючившись и почти опустившись на четвереньки, он обнаружил то, что искал: большой плоский камень, практически скрытый буйной растительностью. Туз поднял плиту, отшвырнул ее в сторону и с энтузиазмом принялся копать. Не прошло и пары минут, как раздался глухой лязг — лопата наткнулась на ржавый металл. Туз встал на колени и зарылся в землю, как собака в поисках припрятанной кости. Через минуту он вытащил из ямы жестяную банку из-под краски.

Большинство истовых приверженцев кокаина так же истово грызут ногти, и Туз не был исключением. Его ногти были слишком коротки, чтобы поддеть крышку банки. Краска вокруг крышки засохла до состояния эпоксидного клея. Кряхтя от злости и нетерпения, он вытащил карманный ножик и, открыв банку, заглянул внутрь.

Купюры!

Пачки купюр! Много пачек!

Туз с криком вцепился в них, вытряс из банки… и обнаружил, что нетерпение его подвело. Опять торговые купоны. В этот раз — «Красный шар». Эти купоны можно было использовать только южнее линии Мейсон-Диксон… и только до 1964 года, когда компания прекратила существование.

— Гребаная дерьможралка! — заорал Туз. Он отбросил купоны в сторону. Они рассыпались и полетели, подхваченные порывом горячего ветра. Некоторые зацепились за кусты и трепыхались теперь, как пыльные флажки. — Гад! Ублюдок! Сукин сын!

Он еще раз запустил руку в банку, даже перевернул ее, чтобы убедиться, что ничего не приклеено ко дну. Ничего. Он отшвырнул банку, посмотрел на нее, потом подошел и врезал по ней ногой, как будто пробивал штрафной.

Потом он снова полез в карман за картой. На какой-то кошмарный миг ему показалось, что карта потерялась, но он поглубже залез в карман, и в итоге клочок коричневой бумаги все-таки нашелся. Так, еще один крест за сараем… и тут в голове у Туза возникла чудесная, все объясняющая идея, освятившая мрачную тьму, как фейерверк в День независимости.

Банка, которую он только что выкопал, была пустышкой! Папаша Мерилл, должно быть, допетрил, что кто-нибудь обязательно догадается, что клады помечены большими плоскими камнями. Поэтому он немного попрактиковался в установке наживок. Причем как раз тут, у Камберов. Искатель сокровищ, который найдет один пустой клад, никогда не подумает, что тут же рядом есть еще одна закладка, в том же самом дворе, только чуть-чуть в сторонке…

— Если только у него нет карты, — прошептал Туз. — А у меня она есть.

Схватив кирку и лопату, он побежал к сараю, возбужденный, с раздувающимися ноздрями и грязными, седеющими волосами, уныло болтавшимися по обеим сторонам лица.

Он увидел старый трейлер и побежал к нему. Уже почти добежав, он обо что-то споткнулся и растянулся на траве. Сел, огляделся и… застыл, потому что увидел такое… Лопата. Со следами свежей земли.

Туза охватило нехорошее предчувствие, очень нехорошее предчувствие. Оно родилось в области живота и расползлось вверх до груди и вниз до самой мошонки. Его губы медленно растянулись в пугающем оскале.

Он вскочил на ноги и заметил каменный маркер, лежащий неподалеку, грязной стороной кверху. Его явно недавно перевернули. Кто-то опередил его… и, судя по всему, совсем ненадолго. Кто-то отнял у него сокровище.

— Нет, — прошептал Туз. Это слово выпало из его оскаленного рта, словно капля зараженной крови или отравленной слюны. — Нет!

Рядом с лопатой и опрокинутым камнем он обнаружил горку рыхлой земли, которой была небрежно присыпана яма. Забыв про свои инструменты и лопату, оставленную безымянным вором, Туз упал на колени и принялся разгребать землю голыми руками. В считанные секунды он откопал жестянку от консервированных ананасов.

Вытащил ее и сдернул крышку.

Внутри был только белый конверт.

Туз схватил его и разорвал. Из конверта выпали две вещи: сложенный листок бумаги и конверт поменьше. Туз решил, что со вторым конвертом он разберется потом, и расправил письмо. Оно было отпечатано на машинке. У Туза челюсть отвисла, когда он увидел вверху листа свое имя.

[34]

Туз выпустил листок из онемевших пальцев и вскрыл второй конверт. Из него выпорхнула долларовая купюра.

Я решил «все поделить, и поделить честно» и оставил тебе ровно столько, сколько ты заслужил.

— Ах ты, ублюдок синерожий, — прошептал Туз и подобрал долларовую бумажку трясущимися руками.

Добро пожаловать в родной город, Тузёл!

— Ты, недоносок! Тварь ПОДЗАБОРНАЯ! — Туз заорал так громко, что чуть не сорвал себе голос и слегка охрип. Эхо услужливо возвратило приглушенное: …борная… борная… борная…

Он принялся было рвать доллар на куски, но тут же усилием воли заставил себя остановиться.

He-а. Так не пойдет, Хозе.

Эту бумажку он сохранит. Этот сукин сын захотел Папашиных денег, так? Он украл то, что по праву принадлежит последнему из живых родственников Папаши, так? Хорошо. Замечательно. Просто прекрасно. Он их получит. Все до единого. Туз лично за этим проследит. Когда он отрежет яйца этому выродку своим перочинным ножом, в получившуюся дырку отлично сядет эта самая долларовая купюра.