Она сняла перчатки и для пробы согнула руку в запястье. Боль пронзила предплечье от локтя до ладони, как голодный клинок. Полли стиснула зубы и снова согнула руку. Опять было больно, но уже не так сильно. Полли немного расслабилась. Все будет в порядке. Не так хорошо, как хотелось бы, но приемлемо. Она осторожно взяла свою вилку, стараясь как можно меньше сгибать пальцы. Отправив в рот первый кусок, она заметила, что Гонт смотрит на нее с сочувствием. Ну вот, сейчас он будет меня жалеть, мрачно подумала она, и расскажет, какой кошмарный артрит был у его бабушки. Или бывшей жены. Или еще у кого-нибудь.

Но Гонт не стал ее жалеть. Он откусил кусок торта и комично вытаращил глаза.

— Бросайте это ваше шитье и штопку! Вам надо открыть ресторан.

— О, это не я пекла, — смущенно ответила Полли, — но я передам ваш комплимент Нетти Кобб. Это моя домработница.

— Нетти Кобб, — задумчиво повторил Гонт.

— Да… вы ее знаете?

— Да нет, вряд ли. — Лиланд Гонт произнес это с видом человека, который витал где-то в мыслях и которого внезапно вернули в реальный мир. — В Касл-Роке я никого не знаю. — Он взглянул на Полли с хитринкой в глазах. — А есть шансы переманить ее к себе?

— Никаких шансов! — рассмеялась Полли.

— Я хотел вас расспросить про местных агентов по недвижимости. Кто из них, по-вашему, достоин доверия?

— Ой, они все тут жулики, но Марк Хоупвелл, пожалуй, самый приличный.

Гонт захохотал, прикрыв рот рукой, чтобы случайно не оплевать Полли крошками. Потом он закашлялся, и если бы у нее не болели руки, она бы похлопала его по спине. Пусть они познакомились только сегодня, но этот человек ей определенно нравился.

— Простите, — сказал он, откашлявшись, — все они жулики, вы сказали?

— Все как один.

Если бы Полли сама не была такой скрытной в отношении своего прошлого, она непременно начала бы задавать вопросы. Зачем он приехал в Касл-Рок? Где он жил до того, как приехать сюда? Сколько он собирается здесь оставаться? Была ли у него семья? Но она была вовсе не любопытна, и поэтому ее вполне устраивало, что она отвечает на его вопросы, а не задает вопросов ему… тем более что его вопросы не касались ее, Полли Чалмерс. Он расспрашивал ее о городе, о том, много ли здесь машин зимой и где можно купить небольшую жаровню, о ценах на страховки и о других совершенно нейтральных вещах. Кое-что из того, что она говорила, Гонт аккуратно записывал в черный кожаный блокнот, который достал из кармана своего синего блейзера.

Полли взглянула на тарелку и с удивлением обнаружила, что съела весь свой кусок торта. Руки все еще болели, но меньше, чем когда она пришла. Она вспомнила, что чуть было не раздумала заходить в магазин — такой сильный был приступ. И теперь она была рада, что все-таки не передумала.

— Мне пора, — сказала она, взглянув на часы. — А то Розали решит, что я умерла.

Гонт составил пустые тарелки одна на другую, сложил сверху вилки и накрыл контейнер крышкой.

— Я верну его, как только доем торт. Хорошо?

— Ну разумеется.

— То есть еще до обеда.

— Ну, не надо уж так торопиться, — сказала Полли. Гонт проводил ее до дверей. — Очень приятно было познакомиться.

— Спасибо, что зашли.

На мгновение Полли показалось, что Гонт собирается взять ее за руку, и ее охватило смятение при одной только мысли об этом прикосновении (она сама понимала, что это глупо, и тем не менее смутилась), но он не стал этого делать.

— Честно сказать, я слегка опасался за сегодняшний день, но благодаря вам он превратился в настоящее удовольствие.

— У вас все будет в порядке. — Полли открыла дверь и… остановилась на пороге. Она ничего не спросила про него самого, но одна вещь ее все-таки удивила, даже слишком удивила, и она не могла уйти, не удовлетворив своего любопытства. — У вас тут столько интересных вещей…

— Спасибо.

— …но ценников нет. Почему?

Гонт улыбнулся:

— Это такой небольшой каприз. Я всегда думал, что в торговле самое главное — именно торговаться. Наверное, в прошлой жизни я был торговцем коврами на Ближнем Востоке. Скорее всего в Ираке, хотя в наши дни не следует говорить подобных вещей.

— То есть вы назначаете цену в зависимости от состояния рынка? От спроса там и тому подобное? — спросила она, чуть поддразнивая.

— Можно сказать и так, — серьезно согласился он, и Полли опять потрясла глубина его карих глаз, таких красивых и таких странных. — Но тут дело даже не в спросе, а в том, насколько вещь необходима. Насколько она нужна.

— Понятно.

— Серьезно?

— Ну… кажется, да. Это объясняет название магазина.

Гонт улыбнулся.

— Может, и так. Может, и так.

— Ну что ж, желаю вам очень хорошего дня, мистер Гонт…

— Лиланд, пожалуйста. Или просто Ли.

— Хорошо, Лиланд. И не волнуйтесь насчет покупателей. Я думаю, к пятнице вам придется нанимать охранника, чтобы выпроваживать их под закрытие.

— Да что вы! Это было бы мило.

— До свидания.

— Чао, — сказал он и закрыл за ней дверь.

Пару секунд он постоял у двери, наблюдая за тем, как Полли Чалмерс идет по улице, поправляя перчатки на своих несчастных больных руках. Эти измученные, страдающие руки находились в явном — и даже слегка жутковатом — контрасте с самой Полли, такой красивой и ладной. Гонт улыбнулся. Но это была очень странная улыбка, недобрая и неприятная. А когда уголки его губ поползли назад, обнажая неровные зубы, она стала и вовсе хищной.

— Ты подойдешь, — сказал он в пустоту магазина. — Ты замечательно подойдешь.

Предсказание Полли сбылось. К концу дня почти все женщины Касл-Рока — то есть те, чье мнение хоть что-то значит, — и даже несколько мужчин хоть на секундочку, да заглянули в «Нужные вещи». Большинство из них первым делом спешили уверить Гонта, что они жутко торопятся и забежали всего на минутку.

Стефания Бонсан, Синтия Роуз Мартин, Барбара Миллер и Франсин Пелетье были первыми: Стеффи, Синди Роуз, Бабз и Франси явились все вместе — как говорится, тесным и дружным коллективом — уже минут через десять после ухода Полли (молва о ее посещении нового магазина распространилась со скоростью звука и по телефону, и по весьма эффективному «кустарниковому телеграфу», который успешно действует во всех маленьких городках Новой Англии, где у всякого дома есть садик и задний двор).

Подруги смотрели. Охали и ахали. Они с порога уведомили Гонта, что, к сожалению, заглянули совсем ненадолго, потому что сегодня они играют в бридж (не упоминая о том, что никто никогда не садится за еженедельный роббер раньше двух пополудни). Франси спросила, откуда приехал Гонт. Он ответил: Экрон, Огайо. Стеффи спросила, давно ли он занимается антикварным бизнесом. Гонт ответил, что это не совсем антикварный бизнес. Синди спросила, сколько времени мистер Гонт живет в Новой Англии. Довольно давно, сказал Гонт, довольно давно.

Уже потом вся четверка сошлась во мнении, что магазин, безусловно, очень интересен — столько странных вещиц! — но интервью с мистером Гонтом трудно назвать успешным. Этот тип был таким же скрытным, как Полли Чалмерс, если не круче. Бабз еще раз указала на то, что они все уже знали (или думали, что знали): что именно Полли первой из всех зашла в новый магазин и что она принесла торт. Может быть, размышляла Бабз вслух, она знала мистера Гонта… еще с Тех Времен, которые провела Вдалеке.

Синди Роуз заинтересовалась вазой из прозрачного стекла и спросила мистера Гонта (который всегда находился поблизости, но не болтался под ногами и не навязывался потенциальным покупателям, как с одобрением отметили все), сколько он за нее просит.

— А сколько бы вы заплатили? — спросил он с улыбкой.

Она кокетливо улыбнулась в ответ.

— О, значит, вы вот как ведете дела, мистер Гонт?

— Именно так, — был ответ.

— А вы не боитесь убытков, ведь янки умеют поторговаться? — спросила Синди Роуз. Остальные с живым интересом наблюдали за происходящим, как зрители на финальном матче Уимблдонского турнира.