– Я вас напугал? Прошу прощения.

– Нет. – Норрис даже умудрился выдавить улыбку. Сердце у него колотилось, как паровой молот. – Ну… может, совсем чуть-чуть. Я смотрел тут на удочку у вас в витрине и вспоминал былые времена.

– Ее только сегодня доставили, – сказал высокий мужчина. – Она старая, но в безупречном состоянии. Это, знаете ли, «Базун». Не очень известная марка, но серьезные рыбаки ее ценят. Она…

– Японская, – опередил его Норрис. – Я знаю. У моего папы была такая же.

– Правда? – Улыбка хозяина магазина стала еще лучезарнее. Зубы у него были неровными и местами подгнившими, но Норрис все равно нашел ее очень приятной, эту улыбку. – Какое совпадение, не правда ли?

– Да, действительно, – согласился Норрис.

– Я Лиланд Гонт. Это мой магазин, – сказал высокий мужчина и протянул руку.

Когда его длинные пальцы сомкнулись вокруг руки Норриса, того охватило мгновенное омерзение. Рукопожатие Гонта было недолгим, и как только он убрал руку, это странное чувство тут же пропало. Норрис решил, что это у него пошаливает желудок, все еще неспокойный после тех злополучных даров моря, которые он ел на обед. В следующий раз надо будет заказать у них курятину, в конце концов они на этом и специализируются.

– Могу предложить вам эту удочку на весьма выгодных для вас условиях, – сказал мистер Гонт. – Заходите, офицер Риджвик. Давайте обсудим это дело.

Норрис испуганно вздрогнул. Он хорошо помнил, что не говорил этому старикашке, как его зовут. Он открыл было рот, чтобы поинтересоваться, откуда мистер Гонт знает его имя, но потом до него дошло… У него на рубашке была приколота маленькая карточка с именем и фамилией.

– Нет, я не могу, – сказал он и махнул рукой в сторону патрульной машины. Оттуда доносился шум работающей рации, но только шум, и ничего больше; за весь вечер его ни разу не вызвали. – Я на дежурстве… Вообще-то смена кончается в девять, но пока я не загоню машину в участок…

– Я не займу у вас много времени. Пару минут, не больше, – настаивал Гонт. Его глаза искрились весельем. – Когда я собираюсь заключить с кем-нибудь сделку, офицер Риджвик, я не люблю терять времени. Особенно если этот «кто-то» исполняет свой долг и охраняет меня и мой бизнес глухой, темной ночью.

Норрис хотел было сказать, что девять часов вечера не очень похоже на «глухую и темную ночь» и что в их тихом, сонном городке защищать жизнь и бизнес местных коммерсантов приходится не так уж часто. Но потом он оглянулся на базуновский спиннинг, и воспоминания – на удивление яркие и живые – нахлынули вновь. Он подумал о том, как хорошо было бы рано утром в субботу поехать на озеро с такой вот снастью, захватив с собой банку червей и большой термос с кофе, который можно купить у Нан. Поехать пусть даже и одному, но все равно как будто с отцом.

– Ну…

– Давайте, заходите, – убеждал его Гонт. – Я вот могу продавать по окончании рабочего дня, а вы вполне можете покупать до его окончания. В конце концов, офицер Риджвик, я не думаю, что сегодня кто-нибудь соберется ограбить банк.

Норрис взглянул на здание банка на том конце улицы и рассмеялся:

– Да, пожалуй.

– Ну так что?

– Ладно, – согласился Норрис. – Но только на пару минут. Я не могу долго задерживаться.

Лиланд Гонт кашлянул и засмеялся:

– Я, кажется, уже слышу шорох моих выворачиваемых карманов. Проходите, офицер Риджвик. Я не займу у вас много времени.

– Мне правда хочется купить эту удочку, – сказал Норрис. Он знал, что так торговлю не начинают, но ничего не мог с собой сделать.

– И вы ее обязательно купите, – кивнул мистер Гонт. – Я предложу вам такую сделку, от которой вы просто не сможете отказаться, офицер Риджвик.

Он провел Норриса в магазин и закрыл дверь.

Вильма Ержик знала своего мужа Пита вовсе не так хорошо, как ей всегда казалось.

В тот четверг, ложась спать, Вильма решила, что завтра утром она первым делом отправится к Нетти Кобб и разберется. Она постоянно собачилась с соседями, и чаще всего эти конфликты просто выдыхались и забывались, но когда доходило до дела, то выбор оружия и поля боя Вильма всегда оставляла за собой. Первое правило склочно-боевого образа жизни: Последнее слово всегда остается за тобой. Второе: Всегда делай первый ход. В данном конкретном случае ее первым ходом и будет то, что она называла «разборкой». И она собиралась устроить разборку с Нетти, не откладывая дела в долгий ящик. Перед сном она заявила Питу, что будет считать, сколько раз она повернет голову «этой полоумной сучки», прежде чем открутит ее совсем.

Вильма думала, что не сможет заснуть этой ночью – она вся клокотала от злости и напряжения. Такое с ней случалось и раньше. Но вот что странно: она провалилась в глубокий сон чуть ли не сразу же, как легла, и, проснувшись наутро, почувствовала себя отдохнувшей и непривычно спокойной. Сидя на кухне за завтраком, Вильма задумалась, а не слишком ли рано окончательно разбираться с Нетти. Вчера вечером, по телефону, она напугала Нетти до полусмерти; как бы Вильма ни бесилась, уж это она заметила. Только глухой не заметил бы.

Так что пусть Мисс Психушка-91 еще поживет. Пусть она не спит по ночам, гадая, с какой стороны обрушится на нее гнев Вильмин. А Вильма пока будет действовать ей на нервы: проедет несколько раз мимо ее дома, сделает еще пару звонков. Потягивая кофе (Пит сидел напротив, трусливо поглядывая на жену из-под прикрытия газеты), она решила, что, если Нетти и вправду такая двинутая, как говорят, может быть, ей и вообще не придется разбираться с этой полоумной паршивкой. Этот случай вполне мог оказаться одним из тех, когда все решается само собой. Эта идея так ей понравилась, что она даже позволила Питу поцеловать ее, когда он собрался уходить на работу.

Мысль о том, что эта забитая мышь – ее дорогой муженек – может подсыпать ей в кофе успокоительное, была настолько нелепой, что даже не приходила ей в голову. Но именно это Пит Ержик и сделал, и, кстати, уже не в первый раз.

Вильма знала, что муж ее жутко боялся, но даже не представляла, насколько сильно. Он не просто ее боялся; он жил в постоянном благоговейном ужасе, сходном с суеверным благоговением диких племен, которые почитают Великого Бога Гремящей Горы, каковой Бог может годами или даже десятилетиями молчать и никак себя не проявлять, а потом вдруг разразиться смертельной тирадой горящей лавы.

У этих диких племен – не важно, настоящих или гипотетических – всегда есть особые ритуалы почитания их божества. Они не особенно помогают, когда вулкан уже проснулся, мечет громы и молнии и испускает потоки огня, что выжигают дома и посевы, но в тихие периоды, когда Бог спит, эти обряды очень даже помогают сохранять спокойствие и присутствие духа. Пит Ержик не придумал никаких величественных ритуалов для служения Вильме; в данном случае более прозаические меры оказались гораздо действеннее. Например, успокоительные лекарства вместо облаток святого причастия.

Он записался на прием к Рэю Ван Аллену, единственному частнопрактикующему врачу в Касл-Роке, и сказал ему, что ему нужно средство от беспричинного чувства тревоги и беспокойства. Он пожаловался на большую загруженность на работе и посетовал на то, что с ростом процента обязательных комиссионных отчислений становится все труднее и труднее не думать о проблемах работы по окончании рабочего дня. А все это – нервы… В общем, ему нужно попить что-нибудь успокоительное.

Рэй Ван Аллен совершенно не разбирался в торговле недвижимостью, и тяготы, связанные с этим видом деятельности, были ему неведомы, но зато он отлично понимал, какие тяготы испытывает человек, женатый на Вильме Ержик. По его скромному мнению, Пит Ержик запросто бы избавился от беспричинной тревоги и беспокойства, если бы вообще не вылезал из офиса. Но разумеется, он не мог высказать этого вслух. В общем, он выписал Питу рецепт на занакс и пожелал ему удачи и Божьей помощи. Ван Аллен ни капельки не сомневался, что Питу на его жизненном пути в одной упряжке с этой кобылой понадобится и то и другое.