— До пяти часов мы все равно закрыты, — сказал Генри, подходя к телефонному аппарату. Коробка с обрезом все еще лежала на стойке. А я ведь и вправду хотел схватить ствол и бежать убивать, подумал он. Да, похоже на то. Вот ведь какая дурь иногда лезет в голову — экология ядовитая, что ли?

Когда старая машина Ленни подъехала к бару, Билли подошел к двери, чтобы встретить старика на крыльце.

— Лестер… — только и успел произнести Джон Лапуант перед тем, как кулак размером почти что с брусок консервированной ветчины — только тверже, — врезался ему в лицо. Раздался противный хруст ломающихся костей; его нос превратился в кровавое месиво из костей и хрящей. От яркого всполоха боли Джон зажмурил глаза, и в темноте замелькали разноцветные фейерверки. Он слепо замахал руками, пытаясь уйти от ударов и одновременно устоять на ногах. Из разбитого носа и изо рта шла кровь. Джон врезался в доску объявлений и сбил ее со стены.

Лестер снова шагнул в его сторону, нахмурив брови в убийственной сосредоточенности.

Шейла Брайхем схватила микрофон рации и завопила, вызывая Алана.

Фрэнк Джуитт уже собрался уходить из дома своего старого «друга» Джорджа Т. Нельсона, когда его посетила неожиданная мысль. Он подумал вот о чем: когда Джордж Т. Нельсон вернется домой и найдет свою спальню разоренной, а ее величество маму — засранной, он наверняка захочет найти своего старого приятеля. Фрэнк решил, что было бы глупо не довести начатое до конца… и если завершить начатое означало снести гребаному шантажисту полбашки, то так тому и быть. Здесь в подвале была устроена целая оружейная, и мысль разобраться с Джорджем Т. Нельсоном его же собственным оружием показалась Фрэнку справедливой и даже в каком-то смысле поэтичной. Если «оружейная» заперта и он не сможет открыть комнату, то можно будет взять на кухне нож и разделаться со старым приятелем посредством оного. Он встанет перед входной дверью, и когда Джордж Т. Нельсон войдет, Фрэнк либо отстрелит на хрен его гребаные яйца, либо схватит за волосы и перережет его гребаную глотку. Ружье, наверное, было бы безопаснее, но чем больше Фрэнк думал о горячей крови, бьющей из распоротой глотки Джорджа Т. Нельсона, заливающей его руки и грудь, тем больше ему это нравилось. Вот тебе, Джордж. Вот тебе, шантажистская тварь.

Тут размышления Фрэнка были прерваны воплями попугая Джорджа Т. Нельсона, Тамми Файе, выбравшим самый неподходящий в своей птичьей жизни момент, чтобы подать голос. Пока Фрэнк слушал это выступление, его губы растянулись в неприятной недоброй улыбке. Как же я умудрился проглядеть эту славную птичку? — спросил он себя и направился в кухню.

После недолгих поисков он обнаружил ящик с хорошо заточенными ножами, взял самый длинный и провел следующие пятнадцать минут, тыча им между прутьями клетки и доводя птицу до безумного ужаса. Потом ему стало скучно, и он проткнул попугая насквозь. Потом он спустился в подвал, чтобы проверить оружейную комнату. Замок оказался слабым, и, вернувшись обратно в дом, Фрэнк запел, может быть, не совсем своевременную, но веселую песенку:

Фрэнк, никогда не пропускавший передачу Лоуренса Уэлка — каждую пятницу вечером он смотрел ее вместе со своей драгоценной мамой, — пропел последнюю строчку басом Ларри Хупера. Черт, как же здорово! Как мог он думать — всего час назад, — что его жизнь подошла к концу?! Это не конец, это начало! Конец всему старому — и особенно старым «друзьям» вроде Джорджа Т. Нельсона — и начало новой жизни!

Фрэнк устроился за дверью. Его снаряжению позавидовал бы даже охотник на медведей: винчестер был уперт в стену, автоматический пистолет 32-го калибра засунут за пояс, в руках — острейший разделочный нож. Со своей позиции он видел кучку желтых перьев, некогда бывших Тамми Файе. На губах Фрэнка — мистера Уотерби — блуждала мечтательная полуулыбка, а его глаза — теперь уже совершенно сумасшедшие — безостановочно бегали туда-сюда за круглыми стеклами очков в точности, как у мистера Уотерби.

— Он знает ответ, — пробормотал он себе под нос. Он несколько раз пропел свою песенку, стоя у двери, потом еще несколько раз, устроившись покомфортнее: он сел перед дверью по-турецки, опершись спиной о стену и положив оружие на колени.

Его начала одолевать сонливость. Бороться со сном в ожидании человека, которому хочешь перерезать глотку, было по меньшей мере странно, но ему действительно жутко хотелось спать. Он вспомнил, что где-то читал (возможно, во время занятий в Мэнском университете, в Фармингтоне — в этом сельском колледже, который он окончил без каких-либо отличий), что сильное потрясение может давать именно такой эффект… а что он сегодня пережил? Сильнейшее потрясение — и чему теперь удивляться? Удивительно, что его сердце вообще не лопнуло, как старая покрышка, при виде журналов, разбросанных по всему офису.

Фрэнк решил, что испытывать судьбу было бы глупо. Он чуть отодвинул от стены длинный диван Джорджа Т. Нельсона, забрался в просвет и улегся на спину с ружьем в левой руке. Правая рука, в которой он по-прежнему сжимал нож, лежала на груди. Вот. Так намного лучше. Лежать на толстом ковровом покрытии было гораздо удобнее, чем на голом полу.

— И как себя вел ты, он знает ответ! — пропел Фрэнк себе под нос. Он еще минут десять мурлыкал эту песенку тихим и хриплым голосом, а потом наконец заснул.

— Номер первый! — вопила Шейла из динамика рации, когда Алан пересекал Оловянный мост на пути в город. — Номер первый, отзовитесь! Сейчас же на связь, черт возьми!

У Алана упало сердце. Клат зашел в дом Хью Приста и попал в осиное гнездо — так оно и было. Какого черта он не велел Клату дождаться Джона и не пытаться взять Хью самому?

Ты знаешь почему — потому что твои мысли были далеко, и, отдавая приказы, ты думал не только о службе и своих людях. И если теперь с Клатом что-то случится, тебе придется это признать и нести груз вины. Но это потом. А пока ты должен делать то, что должен. Давай, Алан, забудь про Полли и делай свое дело.

Он сорвал микрофон.

— Номер первый слушает. Что такое?

— Кто-то здесь избивает Джона! — закричала Шейла. — Скорее, Алан, он его убьет!

Эта информация вошла в такое противоречие со всеми предыдущими мыслями Алана, что он на пару секунд опешил, не понимая, о чем идет речь.

— Что? Кто? Где?

— Скорее, он его убьет!

Все встало на свои места. Это Хью Прист. Конечно! Он по какой-то причине попал в участок — попал до того, как Джон уехал на Касл-Хилл, — и разбушевался. В опасности был Джон Лапуант, а не Энди Клаттербак.

Алан схватил мигалку, включил ее и выставил на крышу. Доехав до городской стороны моста, он принес старенькому «универсалу» мысленные извинения и нажал на газ.

Клат начал сомневаться, что Хью сейчас дома, когда увидел, что покрышки на автомобиле Хью не просто проколоты, а изрезаны в лохмотья. Он уже подошел к дому, когда наконец услышал крики о помощи.

Недолго поколебавшись, Энди кинулся обратно к дороге. Он увидел Ленни, лежавшего у дороги, и помчался к нему, хлопая кобурой.

— Помоги мне, — просипел Ленни, когда Клат склонился над ним. — Хью Прист сошел с ума, этот чокнутый кретин выкинул меня из машины!

— Где болит, Ленни? — спросил Клат. Он дотронулся до Ленниного плеча. Старик взвизгнул. Тоже ответ. Клат поднялся, не зная, что предпринять. В его голове все смешалось. Единственное, что он знал наверняка: сейчас облажаться нельзя. — Лежи спокойно, не двигайся, — сказал он. — Я вызову «скорую».