Лишь на письмо поставил шах печать,

Стал богатырь Хосрова восхвалять.

Для Гива было то письмо утешно,

Он в Сеистан отправился поспешно.

С собою взял он двадцать верховых,

Творца в молитвах поминал своих.

Он вдоль Хирманда рысью по пустыне

Скакал, как вестник, думая о сыне.

Он сокола затмил бы мощью крыл,

Двухдневный путь за сутки он покрыл.

Он мчался по тропам долин и взгорий,

А в сердце, словно меч, вонзалось горе.

Дозорный страж на всадника взглянул

И закричал, чтоб услыхал Забул:

«Какой-то витязь, конных возглавляя,

Примчался из неведомого края,

Рукою меч сжимает боевой,

И реет бранный стяг над головой».

Дастан, услышав донесенье стражи,

Сел на коня проворного тотчас же,

Навстречу поскакал смельчак седой:

«Быть может, люди прибыли с враждой?»

Но посмотрел Дастан — увидел Гива:

В тоске, в слезах, он ехал торопливо.

Подумал: «Новая стряслась беда,

Затем-то Гива шах послал сюда».

Казался Гив бессильным от недуга.

Приветствовали витязи друг друга.

Спросил Дастан, как поживает шах,

Затем спросил о доблестных мужах.

Воскликнул Гив: «Тебе, о седоглавый,

Поклон от шаха и вельмож державы!»

Он о своей кручине рассказал,

Об узнике, о сыне рассказал.

«Ты видишь, как лицо мое увяло?

От слез, как шкура барса, пестрым стало!»

Внимал ему с волненьем старый Заль,

В душе почуяв ярость и печаль.

Несчастный Гив спросил о слонотелом,

Сказал: «К нему я прибыл с важным делом».

Ответил Заль: «Охотится Рустам,

Но близится конец его трудам».

Промолвил Гив: «Коня к нему направлю.

Ему письмо Хосрова я доставлю,

А ты Рустама жди в жилье своем,

Вернемся — побеседуем втроем».

А Заль: «Останься здесь, гони заботы,

Вернется скоро мой Рустам с охоты».

Они пошли к Дастану во дворец,

В пути с отцом беседовал отец.

Вдруг топот Гив услышал поседелый:

С охоты возвратился мощнотелый!

Прибытием Рустама просветлен,

Сойдя с коня, отвесил Гив поклон.

Лицо его в слезах, в пыли одежда,

А в сердце с горечью слилась надежда.

Рустам увидел, что беда стряслась,

Что лик его омыт водою глаз.

Подумал: «Видно, горькая година

Настала для страны, для господина».

И, Гива к сердцу своему прижав,

Спросил он о властителе держав,

О Тусе, о Гударзе, Густахаме,

О воинах, что были смельчаками,

О храбрых, как Руххам, Шапур, Фархад,

Бижан, Гургин, что знатностью богат.

В душе у Гива запылала рана,

Когда он имя услыхал Бижана.

Стонал, и плакал, и стонал опять.

В слезах Рустама начал восхвалять:

«Привет тебе, вожатый исполинов,

Оплот земли, избранник властелинов!

Обрадовался я тебе, Рустам,

Твоим расспросам и твоим речам.

Погибшему вернешь ты душу снова,

И превратишь ты старца в молодого.

У тех, кого назвал ты, жизнь светла,

От них тебе привет, поклон, хвала.

Один Бижан томится в темной яме,

Он, сказывают, скован кандалами.

О богатырь, ты посмотри, я стар,

А принял от судьбы такой удар!

Я был отцом возлюбленного сына,

Из-за него гнетет меня кручина,—

Он с глаз моих исчез: у нас в роду

Кто испытал подобную беду?

Вот почему на долю мне досталось,

Как солнце, мчаться, позабыв усталость.

В безумии влачу печаль свою

И всем вопрос о сыне задаю.

Но чашу поднял щах благословенный,

В той чаше — отражение вселенной.

Молясь творцу, восславил властелин

Добро Ормузда, месяц фарвардин.

Покинув храм и думая о боге,

Венец надел он в царственном чертоге,

Взглянул на чашу, словно чаровник,—

Весь мир в ее сиянии возник!

Увидел шах, что мой Бижан в Туране

Скорбит в цепях под бременем страданий.

Тогда Хосров послал меня скорей

К тебе, вожатому богатырей.

Я пожелтел, в тоске смыкаю вежды,

А все же не утратил я надежды:

Поможешь мне, избавишь от беды,—

Ведут ко благу все твои труды!»

Сказав, замолк и вздох издал глубокий,

Кровавой влагой оросились щеки.

Письмо вручив, прибавил он к письму,

Что шах Гургина заключил в тюрьму.

Взял богатырь письмо, огнем пылая,

В нем ненависть к врагам зажглась былая,

К Афрасиабу ненависть зажглась,

Из-за Бижана кровь текла из глаз.

Рустам с семейством Гива породнился.

На дочери Рустама Гив женился,

Был на его сестре Рустам женат,

Был Фарамурз, их сын, умом богат.

Бижан — отваги, доблести вершина —

От дочери родился исполина...

Сказал он Гиву: «Не горюй теперь.

Я с Рахша не сниму седла, поверь,

Пока спастись не помогу Бижану!

Как божий гнев, я на врагов нагряну,

Разрушу я оковы и тюрьму,

Верну свободу сыну твоему».