Сиявуш встречается с Афрасиабом Узнал Афрасиаб, глава державы, Что Сиявуш приехал величавый. На площадь пешим выбежал, спеша К тому, кого ждала его душа. Царевич спешился, когда нежданно Увидел пешего царя Турана. В глаза один другого целовал, И обнимал, и снова целовал. Сказал Афрасиаб: «Мы видим оба, Что погрузилась в сон земная злоба. Не будет войн, и общею тропой Олень и барс придут на водопой. Мы пребывали в страхе постоянном: Война грозила двум соседним странам, Покоя не было в душе людской, Но ты пришел и дал земле покой. Еще такого не было событья! Мы отдохнем от войн, кровопролитья. Туран — твой друг. Спокойно в нем живи, К тебе сердца исполнены любви. Пребуду я тебе отцом отныне, В тебе я счастье обрету, как в сыне». Вознес его царевич в похвале: «О царь, будь вечно счастлив на земле! От господа произошло творенье, Война и мир, вражда и примиренье». Рука в руке, Афрасиаб повел Царевича; воссел он на престол, Сказал, окинув Сиявуша взглядом: «Кого могу с тобой поставить рядом? Среди великих не могу сыскать Лицо такое и такую стать». И выбрал он чертог — приют желанный, Что устлан был парчою златотканой. Просил он гостя горести забыть, В чертог, ему назначенный, вступить, Чтоб он располагался там свободно И занимался чем душе угодно. Увидел Сиявуш: дворец велик, Сатурна куполом своим достиг! На трон взошел он, устланный парчою, Предался думам трезвою душою. Когда накрыли у владыки стол, Посланец за изгнанником пришел. И царь и гость за трапезу воссели, Пошли у них беседа и веселье. Вино хмельное пили дотемна, Их головы вскружились от вина. Ушел царевич в радостном тумане, В вине исчезла память об Иране... Афрасиаб, царевичем пленен, В беседах долгих забывал про сон. Грустил ли он, душой ли веселился, Он к Сиявушу одному стремился. Забыты были Джахн и Гарсиваз, С кем тайнами делился он не раз. Без юноши и дня не проводил он, Отраду в Сиявуше находил он. Так провели два друга целый год, Деля и счастья дни, и дни невзгод. Пиран отдает Сиявушу в жены свою дочь
Однажды Сиявуш с Пираном знатным Вели беседу вечером приятным. Сказал Пиран: «Со странником ты схож: Сегодня — здесь, а завтра ты уйдешь. Не вижу близкого тебе по крови, Не помышляешь о семейном крове. Нет брата у тебя, сестры, жены, Ты — куст, растущий где-то у стены. Грусть об Иране приведет к недугу: Найди себе достойную супругу. Умрет Кавус: Иран великий — твой, Твоя — корона, трон владыки — твой! В покоях туран-шаха, посмотри ты, Красой блистая, три луны сокрыты. У Гарсиваза — тоже три луны; Он знатен; древен род его жены. А у меня на женской половине — Четыре девочки, твои рабыни. Всех старше Джарира, во цвете лет, Красавиц, равных ей, не знает свет. Лишь согласись, и юная тюрчанка — Твоя рабыня и твоя служанка». Ответил Сиявуш: «Благодарю. Теперь, как сын, с тобою говорю. Жена из дома твоего нужна мне, И Джарира твоя — теперь жена мне». Такую речь вели наедине. Пошел Пиран к Гульшахр, своей жене. Сказал ей: «Счастью Джариры послужим, Царевич Сиявуш ей будет мужем. Мы разве можем не торжествовать, Когда Кубада внук — теперь наш зять?» Гульшахр пришла с невестою смущенной, Красавицу украсила короной. На Джариру царевич бросил взгляд — И рассмеялся, радостью объят. Он днем и ночью счастлив был с женою, Забыл Кавуса, не болел душою. Он жил, не зная никаких забот... Так время шло, кружился небосвод. Честь витязя и слава непрестанно Приумножались пред царем Турана. Пиран говорит Сиявушу о царевне Фарангис Сказал однажды сдержанный Пиран: «Ты, Сиявуш, рожден владыкой стран! Хотя твоя жена — мне дочь родная, Тревожусь о тебе я, сна не зная. Хотя твоя опора — Джарира, Хотя она красива и добра — Жемчужину, твоей достойно доле, Ищи ты в государевом подоле. Затмила всех красавиц Фарангис, Она стройней, чем стройный кипарис. Прекрасен лик и мускусные косы, Венец на голове темноволосый. Проси царя, чтоб стал твоим кумир: Таких не знал Кабул, не знал Кашмир. В родство вступив с властителем державы, Свой блеск ты увеличишь величавый. Прикажешь мне — с царем поговорю, Взыску я чести, я пойду к царю». А Сиявуш: «Трудна моя дорога, Но кто противостанет воле бога? В Иран, быть может, не вернусь я вновь, И не увижу я Кавуса вновь. Быть может, Заля снова не увижу, Рустама, мне родного, не увижу. Быть может, не вернусь к богатырям, К таким, как Гив, Шапур, Занга, Бахрам. От сладких отрешусь воспоминаний, Обосноваться надо мне в Туране. А если так, начни ты сватовство, Не посвящая в тайну никого». Так говорил он и вздыхал в печали, А на ресницах капли слез блистали. Сказал Пиран: «Доволен тот судьбой, Кто шествует разумною тропой. Уйдешь ли от кружащихся созвездий? {30}От них война, и милость и возмездье». вернуться Уйдешь ли от кружащихся созвездий? — То есть от предопределений судьбы. |
