И страхом сердце шаха омрачилось,
Когда узнал он: грозное свершилось.
Воскликнул Ардаван: «Открыл мобед
Мне древле волю тайную планет.
И волю неба не преодолеть нам,
Чем жить в бесчестье, лучше умереть нам.
Не думал я, что станет Бабакан
Завоевателем, владыкой стран».
Долг старый войску заплатить велел он,
Обоз к походу снарядить велел он.
Дейлем прислал дружины и Гилян.
Сошлись полки, шумя, как океан.
Но Ардашир повел ему навстречу
Отважных войско, рвущееся в сечу.
И встретились они средь пыльной мглы;
Их разделял один полет стрелы.
В рядах карнаи так загрохотали,
Что змеи из убежищ убегали.
И зазвучал под золотом знамен
Мечей лиловых скрежет, лязг и звон.
Так сряду сорок дней сраженье длилось,
Для витязей вселенная стеснилась.
Росли убитых горы по долам.
Постыла жизнь измученным бойцам.
Тут грозовые тучи налетели,
И молнии на тучах заблестели.
Такой свирепый ветер смерчи взвил,
Что души ужасом оледенил.
Земля разверзлась, содрогнулись горы,
Казалось, мира потряслись опоры.
Подземный гром и гром на небесах,—
Объял великий Ардавана страх.
И средь людей его пошло роптанье:
«То — вещий знак, небес предначертанье.
Видать, на гибель мы обречены.
Видать, неправедны пути войны».
Мобеды возопили: «Царь! Пощада!»
Но стрелы низвергались гуще града.
Остался злополучный властелин
Покинут всеми, Ардаван — один.
И громом грянул голос Ардашира:
«Палач, схвати врага владыки мира,
Казни, надеждам вражьим вопреки!
Мечом его на части рассеки!»
Палач пошел, исполнил приказанье.
Муж Ардаван покинул мирозданье.
Вот он, в деяньях грозный небосвод!
Пал Ардаван, и Ардашир падет.
Людей до звезд возносит мир надменный
И низвергает наземь в прах презренный!
Двоих схватили царских сыновей,
И цвет увял Аршаковых ветвей.
Обоим ноги в кандалы забили,
В зиндан юнцов несчастных посадили.
Два старших сына потихоньку, в ночь,
Разгром увидя, ускакали прочь.
В слезах они достигли Хиндустана,
Судьба их стоит целого дастана.
Вся степь была усеяна кругом
Убитыми в оружье дорогом.
Шах Ардашир велел собрать добычу
И ратным людям всю раздать добычу.
Тэбак души величие явил —
Он труп царя казненного омыл.
Омыл в слезах от крови и от праха,
Воздвиг он дахму пышную для шаха.
Парчой и шелком тело спеленал,
Чело его короной увенчал.
И с почестью его похоронили,
Порог его дворца не преступили.
Явился к Ардаширу муж Тэбак,
Сказал: «О шах, как свет гонящий мрак,
На дочери прекрасной Ардавана
Женись! У ней — венец и фарр Ирана!
Сокровище тогда ты обретешь,
Которого превыше не найдешь.
Так нам закон повелевает древний!»
И Ардашир женился на царевне.
Он пробыл в Рее месяц или два;
О нем не молкла добрая молва.
Вот в Парс вернулся озаренный славой
Сасана сын, воитель величавый.
И город новый там построил шах,
Богатый, пышный, тонущий в садах.
Фонтаны били там, ручьи журчали,
Тот город Хурра-Ардашир назвали.
Там хауз был большой, светлей стекла.
Вода по трубам из него текла.
Над тем прудом у чистого истока
Построил царь Зардушту храм высокий.
И праздники Михргана и Сада
С народом здесь он праздновал всегда.
Вокруг же храма стогны простирались,
Цвели сады, строенья красовались.
Марзбаны, видя город — перл земли,—
Названьем Гур тот город нарекли.
Прекраснее всех городов прекрасных
Стал город Гур; в нем не было несчастных.
Невдалеке от города текла
Река. Ей преграждала путь скала.
Царь вызвал сильных телом на подмогу,
В скале велел воде пробить дорогу.
От засухи весь Парс он защитил,
Убогих поселян обогатил.
Когда восстал народ вольнолюбивый,
Рать из Истахра вывел царь счастливый.
Когда вступил в их степи властелин,
Пошли на бой все курды как один.
Войну игрою шах считал сначала,
Но вслед за курдами вся степь восстала.
Дрались весь день. Померкли облака.
И отступили шахские войска.
И поднял Ардашир все войско Парса.
Там каждый всадник был лютее барса.
Войска повел на курдов он с утра
Бой закипел не тот, что был вчера.
Но царь в степи, холмами тел покрытой,
Опять остался с малою защитой.
Так опаляла зноем высота,
Что запеклись у воинов уста.
Вот умиротворяющее знамя
Ночь подняла над ратными рядами.
И увидал вдали костер один
Муж Ардашир — вселенной властелин.
И поскакал он с малою дружиной
На тот костер — во тьме, тропой пустынной.
Вблизи костра увидел пастухов,
Овец, ягнят, и козлищ, и овнов.
Тут спешился с дружиной шах великий.
Был полон пылью, высох рот владыки.
Воды спросил он. Пастухи пошли,
Айран прохладный, воду принесли.
Он жажду утолил водой с айраном,
Лег и накрылся боевым кафтаном.
Уснул он крепко на траве степной,
Подушка в изголовье — шлем стальной.
Блеснул рассвет, из-за морей ударя;
От сна восстала сила государя.
Тут подошел к нему старик пастух,
Сказал: «Да будет бодр твой светлый дух!
Как ты попал в пустыню? На ночлеге
Здесь ни покоя не найдешь, ни неги».
Ответил царь: «О старец, услужи,—
Ближайшее селенье укажи».
Сказал старик: «До ближнего привала
С тобою будет проводник бывалый.
Фарсангов пять пустыней ты пройдешь,—
И водопой, и корм коням найдешь.
А там пойдут богатые селенья —
И в каждом — свой глава, свое правленье».
Встал, распрощался царь со стариком,
Повел дружину за проводником;
Достиг ручья и рощицы зеленой
И в край вступил богато населенный.
Радушно встречен, там он станом стал
И в Хурра-Ардашир гонцов послал.
И встало воинство по слову шаха,
На помощь двинулось по зову шаха.
Тут медлить славный Ардашир не стал;
Он к курдам в степень лазутчиков послал.
Лазутчики в дорогу устремились
И, все разведав, к шаху возвратились,
Сказали: «Курды радости полны,
Им-де цари и шахи не нужны.
Бежал-де Ардашир, исполнен страха;
В Истахре одряхлело счастье шаха!»
Воспрянул шах, услышав их слова,
До солнца поднялась его глава.
Средь войск, ему на помощь приведенных,
Мужей он десять тысяч выбрал конных.
И тысячу прославленных стрелков,
Взметающих стрелу до облаков.
