Как ветер, нетерпеньем окрыленный,

Афрасиаб скакал на луг отгонный,

Где косяки отборных скакунов

Паслись весной у чистых родников.

Афрасиаб — с двухтысячною свитой —

Приехал в этот дол, лесами скрытый,

Приехал он с певцами и вином

Попировать, забывши обо всем.

Глядит он: ни души в долине свежей

Где стражи табунов? И кони где же?

Вдруг с поля крик ужасный долетел,

И страх сердцами храбрых овладел.

Табунщик прискакал, пред шахом пал он,

В слезах о небывалом рассказал он:

«Рустам один напал, табун угнал,

Побил мечом нас и в степи пропал».

Поднялся говор средь мужей Турана:

«Как дерзок стал он, славный сын Дастана!

Какие с нами шутки шутит он!

Пойдем! Убьем! Возьмем его в полон!

Иль мы ничтожны, жалки и презренны,

Что не боится нас Рустам надменный?!

Спешить нам нужно — табуны отбить,

Не то вовек позора не избыть!»

И царь с дружиной, с четырьмя слонами

Пошел за угнанными табунами.

Рустам увидел их средь пыльной мглы

На расстоянье пущенной стрелы.

Погоне он навстречу устремился,

Осыпал стрелами, за меч схватился.

Когда убил он шестьдесят мужей,

Меч кинул, палицей взмахнул своей.

Лишь треск пошел от шишаков булатных.

Не стало многим тут путей обратных.

Афрасиаб, увидя сей ypон,

Вспять обратился, тяжко огорчен.

Бежал, забыв о мести и о славе,

Слонов Рустаму и шатер оставя.

За ним — остатки войска. А Рустам

Грозой весенней гнался по пятам.

Спасли, как вихри унесли их кони...

А сам Рустам вернулся из погони.

Добычу он навьючил на слонов,

Погнал их сзади шахских табунов.

Он двигался в степи неторопливо

И вдруг опять увидел Акван-дива.

Див молвил: «Видно, боем ты не сыт?

Не поглотил тебя пучинный кит?

Душа твоя в волнах не охладела?»

Услышал речь его слоновотелый.

Метнул он свой аркан волосяной —

И шею дива захлестнул петлей.

Поверг он сердце дива в смертный холод,

И палицей тяжелой, словно молот,

Аквана грянул он по голове

И мозг его разбрызгал по траве.

Рустам, схватив убитого за гриву,

Отсек главу воинственному диву;

И восхвалил дарующего свет,

Кто держит жребий ратей и побед.

Но хуже дива злой, кто полн изъяна,

Неблагодарен милости Йездана,

Кто света человечности лишен;

Не человек, а див породой он!

Пусть этих слов твой ум не понимает;

Им чутко разум доброго внимает.

Но если воин, как Рустам, силен

И мощью в преизбытке наделен,—

Его не называй ты Акван-дивом,

Не уязвляй судом несправедливым.

О древний старец, что мне скажешь ты,

О мире, о смятении тщеты?

Кому победу, взлет, кому паденье

Сулит в грядущем времени стремленье?

Но бесконечность времени для нас

На сей земле дарит всего лишь час.

Кто знает, сколько битв, пиров в грядущем

Скрывается под куполом бегущим?

Рустам главу Аквану сокрушил

И к трону Кей-Хосрова поспешил.

Гнал табуны туранской степью дикой,

Гнал караван с добычею великой.

Он гнал Афрасиабовых слонов,

Чтоб ликовал великий Кей-Хосров.

Хосрову донесли: «Владыка, ведай:

Рустам идет с добычей и победой!»

Царь понял: славный пахлаван, земли

Не упустил онагра из петли.

Сказал: «С Рустамом встреча — дивам горе.

Рустам на суше — барс, акула — в море.

Льву от Рустама ног не унести;

Не встанет войско на его пути!»

Увидев тучу пыли издалече,

Царь приказал айван готовить к встрече.

Велел трубить в карнаи славный шах,

Пошел встречать с дружиной на слонах.

Рустам увидел стяг, карнай услышал

И нонял, что Хосров навстречу вышел.

Сошел с коня, склонился пред царем

Под клики войска и карнаев гром.

И повелел дарящему короны —

Сесть на коня властитель благосклонный.

Поехал радом с шахом Тахамтан;

Взошли с открытым сердцем на айван.

Иранцам в дар коней Рустам отправил.

Себе он Рахша своего оставил.

Слонов к царю велел он отвести.

Слонам со львом степным не по пути.

Айван просторный стал для званых тесен

Потребовали вин, и струн, и песен.

Рустам по просьбе шаха за вином

Рассказывал о подвиге своем:

«Когда Акван онагром мне явился,

Я красоте онагра изумился.

Но ужаснулся б каждый человек,

Когда у дива шкуру я рассек.

Слоновья голова с косматой гривой...

Клыками пасть оскалилась у дива.

Глаза — железо, черногубый рот.

Взглянуть — от омерзенья дух займет.

Он был сильней верблюда-исполина.

Вскипела кровью дива вся долина.

Я голову Аквану отрубил,

Кровавый ключ из жил его забил».

Царь чашу в изумление оставил,

И восхвалил Рустама, и прославил:

«Хвала тебе, Рустам! Хвала судьбе!

Кто видел чудо, равное тебе?

Кто из людей подобен Тахамтану

По мужеству, и облику, и стану?

Избыточно меня дождем щедрот

Осыпал тот, кто создал небосвод,

Коль между царскими богатырями

Сидит Рустам, охотник за слонами!»

Так две недели царь пропировал

И почести Рустаму воздавал.

В начале третьей богатырь великий

Сказал: «Позволь уехать мне, владыка.

Хочу в Забулистане побывать,

Порадовать хочу отца и мать.

Я скоро снова пред тобой предстану,

Готовить месть великую Турану.

Не месть за Сиявуша — табуны,

И крови Сиявуша нет цены».

Хосров раскрыл врата казны Ирана

И одарил Рустама Тахамтана.

Дал десять чаш каменьев дорогих,

Парчовых пять кафтанов с плеч своих,

И в поясах златых рабов румийских,

И в ценных ожерельях слуг индийских.

Корону бирюзовую и трон

Слоновой кости дал Рустаму он.

Сказал: «Дарю от сердца, хоть немного.

Прими, Рустам, мой дар во имя бога!

Сегодня днем ты нашим гостем будь,

Наступит вечер, отправляйся в путь».

День пировать Рустам с царем остался,

А к вечеру он встал и распрощался.

Царь два фарсанга провожал его.

Прощаясь, обнял друга своего.

Рустам с дружиной скрылся в отдаленье..

Шах обратился вновь к трудам правленья.

Он правил так, как лучше находил,

И справедливость в мире утвердил.

Так древний свод кружится над землею —

То луком обернется, то стрелою.