– Этот артефакт создал мой отец лично, – проговорила Юлиана, настраивая активацию. – Когда я чуть не погибла из‑за переизбытка проклятий, этот артефакт спас мою жизнь. Я потеряла направленный дар, но осталась в живых.

Она замолчала ненадолго и посмотрела на меня с затаённой болью в глазах.

– Я уверена, что ваша сестра сильная, – очень тихо сказала Юлиана. – Уж точно сильнее меня. Она справится и возможно даже не потеряет свой дар, как я когда‑то.

– Вы правы, Виктория – сильная девочка, – подтвердил я её слова. – Если ваш артефакт начнёт поглощать энергию проклятий, то она точно не потеряет дар.

Юлиана нахмурилась и закусила губу. Я видел, что она хотела что‑то спросить, но слабый стон Вики отвлёк её от вопросов. Девушка быстро запустила импульс тьмы в артефакт и отошла на несколько шагов.

Поглотитель активировался и начал высасывать проклятья. Фактически, он делал то же самое, что я вчера вечером. Только он не испытывал дикую боль и не хранил воспоминания о тёмных временах.

– Как вы узнали, что именно делает артефакт? – всё же поинтересовалась Юлиана шёпотом. – Он создан в единственном экземпляре и больше ни на что не годится,

– И напрасно, – так же тихо ответил я, заворожённо глядя, как светлеет ядовитое облако над сестрой. – Вам стоит начать разработку таких артефактов. Как только мир о них узнает, их будут раскупать по бешеным ценам.

– Почему вы так решили? – девушка снова нахмурилась, переводя взгляд с Вики на меня.

– Это же очевидно – потому что он может извлекать проклятья, – я пожал плечами. – Насколько мне известно, на это не способны даже светлые маги, не говоря уже о малом количестве тёмных.

– Но вы совершенно не понимаете функций этого артефакта! – возмутилась Орлова. – Он может работать только с тёмными магами, в которых уже есть проклятья.

– Его можно перенастроить, – я пожал плечами. – Это не слишком сложно, если знать конечную цель.

– И как давно вы интересуетесь артефакторикой? – недоверчиво хмыкнула Юлиана.

– С раннего детства, – я развёл руками. – Дед по линии отца был артефактором, и я не вылезал из его мастерской часами, наблюдая за неспешной работой.

– Ох, – девушка прикрыла рот ладонью. – Я же слышала о Дмитрии Шаховском, но почему‑то не связала вашу фамилию…

– Это странно для аристократки из рода потомственных артефакторов, – я склонил голову к плечу и усмехнулся. – Вы должны знать каждого конкурента не только по имени, но и в лицо.

– Я была слишком мала тогда, – призналась Юлиана. – О вашем дедушке говорили только шёпотом. Будто бы он сотворил что‑то ужасное и погиб во время эксперимента.

– Примерно так всё и было, – равнодушно сказал я. – С некоторыми нюансами, но куда уж без них.

– Погодите, так вы не шутите насчёт артефакта моего отца? – наконец‑то до Орловой дошло, что именно я ей предложил. – Его действительно можно адаптировать на извлечение проклятий из любого человека?

– Не совсем любого, – я задумался. – Только для магически одарённых, которые в сознании. Они должны будут сами активировать поглотитель, чтобы он сработал.

– Поглотитель? – переспросила Юлиана. – А что, мне нравится. Отец не успел дать имя артефакту, да и не хотел, если честно.

– Расскажите об учёбе в особом корпусе, – попросил я, пользуясь моментом. – Боюсь, что мою сестру ждёт то же самое.

– Это вы лучше у своей бабушки спросите, – всё благодушное настроение вмиг слетело с Орловой. – Уж она точно знает побольше моего.

– Мы не в самых лучших отношениях с ней, – признался я. – И мне бы хотелось услышать о корпусе от вас. Как от человека, что был по ту сторону.

– Это было ужасно, – Юлиана передёрнула плечами. – Вначале было интересно и мне даже нравилось… но потом началась практика. Меня каждый день заставляли вытягивать проклятья, увеличивая их количество и тяжесть.

– Могу представить, каково вам было, – медленно проговорил я, вспоминая рассказы моих птенцов. – Постоянная боль, невозможность уйти, контроль и бесконечный поток проклятий, выворачивающий наизнанку внутренности.

– Вы так точно описали… будто сами прошли через это, – Юлиана сухо всхлипнула, будто не могла сделать вдох. – Это и впрямь было так ужасно. Но ужаснее всего была она…

– Моя бабушка? – уточнил я, когда девушка замолчала на несколько минут.

– Да. Нам представили её как Юлию Сергеевну – инструктора по психологической подготовке, – Юлиана обняла себя руками. – Она контролировала наши эмоции, заставляла бояться всего и везде. Мы даже в зеркало боялись смотреться, ведь видели в отражении обезображенных чудовищ.

– Много вас было? – спросил я, зацепившись за это «мы».

– Четверо, все с разной направленностью дара, – Юлиану передёрнуло. – Но каждый из нас был «особо редким и ценным ресурсом». Иногда я думаю, что мне повезло потерять дар…

– Возможно вы правы, – мне вдруг захотелось обнять девушку, успокоить её и сказать, что она очень сильная. Но я понимал, что это может усложнить наше общение. К тому же я точно знал – жалость убивает и делает слабым. Отчасти это было философией всех тёмных что в моём мире, что в этом.

– Вашей сестре уже лучше, смотрите, – Юлиана резко сменила тему и указала на Вику.

Сестра уже не выглядела так, будто вот‑вот отправится за грань в объятия тьмы. Ядовитое облако проклятий над ней стало бледнее, а щёки Виктории порозовели. Она дышала уже не так прерывисто.

– Теперь остаётся только ждать, – плечи Юлианы поникли, она вся сгорбилась, как старуха. – Процесс займёт несколько часов, но я уже сейчас вижу, что ваша сестра будет в полном порядке и… её дар останется с ней.

Имение рода Давыдовых

Князь Максим Борисович Давыдов крушил тренировочный полигон, разнося в щепки учебные манекены. Магия воздуха в его руках превращалась в острые лезвия, копья и стрелы. Она бушевала ураганами и завывала ветрами, словно дикий зверь.

Гвардейцы рода, стоявшие на страже, боялись даже дышать, не то что смотреть на своего главу. Когда князь был в таком настроении, слишком часто кто‑то умирал. И всё же они восхищались силой и яростью, втайне молясь всем богам, чтобы эта самая ярость обрушилась на кого‑то другого.

К счастью для гвардейцев, на полигон шагнул младший сын князя, Илья. Он должен был принести победу в испытании, но вместо этого позорно сбежал с поля боя. Слухи о побеге княжича уже дошли до его отца, что и стало причиной его гнева.

Илья замер слева от отца и кивком головы отпустил гвардейцев с полигона. Они чудом смогли сдержаться и не выдохнуть от облегчения. Их глава мог слышать даже их дыхание.

– Щенок! Тупой и бесполезный кусок конского навоза! – рявкнул князь, обернувшись к сыну. – Как ты посмел сбежать⁈ Как⁈ Ты должен был сдохнуть там, но не посрамить честь рода.

– Того самого рода, в котором слишком часто гибнут кровные родственники? – Илья устоял перед вспышкой отцовского гнева. Он знал, что она быстро закончится.

Раньше он бы упал на колени и выпрашивал прощения, умолял бы пощадить его и дать ещё артефактов, чтобы усилить себя. Он бы унижался и изображал покорность, валялся бы на песке полигона и был готов жрать этот самый песок, если отец прикажет.

Но так было до испытания. До того, как Илья увидел настоящую силу. Силу, которой его отец никогда не достигнет.

– Что я слышу? У моего щенка прорезался голос? – как ни странно, но князь немного успокоился. – Неужели в моём помёте появился волчонок? Как быстро из послушной шавки ты стал таким смелым.

– Мы же не звери, – поморщился Илья. Ему никогда не нравилось, что отец сравнивает их с волчьей стаей. – Мы твои дети. Сыновья и дочери, твоя плоть и кровь.

– Расходный материал, который никуда не годится, – фыркнул князь. – Один Леонид был способен на большее. Даже жаль, что он был всего лишь бастардом.

– Его убил Константин Шаховский, – напомнил отцу Илья. – Я видел его в бою, мы сильно недооценили графа.