– Разве? – спросил он, прищурившись. – Мне казалось, Маргарита не допускала вас к тренировкам, не говоря уже про реальные битвы.

– Не допускала, – я хмыкнул. – И от этого стало только хуже. Знаешь, сколько раз мне приходилось доказывать, что я имею право быть главой рода Шаховских и стражем врат через стену в сибирский аномальный очаг? А сколько раз мне приходилось сражаться за свою семью и за свои земли?

– Нет, Костя, не знаю, – Эдвард виновато отвёл взгляд. – Прости, я не подумал о том, как непросто тебе приходилось после гибели родителей.

– Я не жалуюсь, – я пожал плечами. – Это мой долг старшего мужчины в роду, да и вообще мужчины. Мы защищаем наших близких, принимая удары на себя. Такова наша суть, наша слабость и наша сила.

– Ты мудр не по годам, – донеслось из‑за моей спины. Феликс думал, что подкрался незаметно, но мой взор прекрасно его видел. – И силён, будто не один десяток лет бился с врагами.

– Есть такое, – улыбнулся я.

– А ещё ты – наглый и самоуверенный мальчишка, – недовольно буркнул дед. – Будь моя воля, я бы тебя перевоспитал.

– Нет у тебя такой воли и такого права, – спокойно заметил я. – И не было никогда. Ты отдал дочь в род Шаховских и потерял право управлять судьбами её детей.

– Если бы ты был несовершеннолетним…

– То Юлия Сергеевна Шаховская стала бы нашим опекуном, – перебил я его. – Не Рейнеке, а Шаховские. Ну или те, кто имеет больше прав нас воспитывать.

– Сам догадался или услышал от кого‑то? – сразу же понял, о ком я говорю, Феликс.

– Всё сразу, – я неопределённо повёл рукой в воздухе. – Это не та тема, которую я намерен обсуждать с Рейнеке.

– Мы тебе не враги, – отчеканил дед. – Ближе нас у тебя никого нет и не будет. Мы можем заключить союз и поддерживать друг друга.

– Я помню, – с прохладцей сказал я. – Рейнеке уже предлагали мне союз. Взамен я должен был отдать свою сестру и врата.

– Тогда были другие условия, – недовольно произнёс дед, покосившись на Эдварда. – Мы хотели защитить Викторию.

– Нет, вы хотели забрать её и воспользоваться моей уязвимостью, – я покачал головой. – Решили, что я в безвыходном положении и соглашусь на любые условия. А ведь вы могли просто рассказать мне о «правиле трёх печатей» и получить моё расположение и благодарность.

– Злопамятный, – протянул Феликс, отходя от меня к своим гвардейцам.

– Как и все тёмные, – бросил я ему вслед. Дед замер на миг, а потом зашагал дальше.

Я же глянул на дядю, который молчал всё время, пока мы разговаривали с его отцом, и направился к своим людям. Нужно было оценить их состояние и решить, с какой скоростью двигаться. Ещё и со злополучными трофеями надо бы разобраться.

В итоге мы тронулись в путь уже вечером тяжёлым растянутым караваном. Перед этим я сжёг в своём пламени павших, отдав дань уважения за сложенные жизни. Пусть это не привычные всем похороны, но другого варианта я не видел. Не оставлять же их на растерзание монстрам.

Раненых уложили на импровизированные носилки, собранные из веток и тонких стволов деревьев. Шли мы медленно, с частыми остановками, чтобы раненые могли делать передышки.

Я шагал последним, пропустив всех вперёд. Мне не было нужды вести сдвоенный отряд самому – с этим справились Эдвард и Демьян. Феликс шёл рядом с сыном, но выглядел уставшим.

Я слышал обрывки их разговоров. Оба Рейнеке не скрывались и не таились от гвардейцев и вовсю обсуждали участие рода Орловых в сегодняшнем бою. Я старался не думать о возможном предательстве Юлианы, но не так‑то просто остановить мысли, уже поселившиеся в голове.

Одно я знал точно – я обязательно выясню, кто именно причастен к созданию особых артефактов против моих людей. И это не говоря о том, что Мироновы сумели создать артефактные доспехи, усиливающие их связь со стихией света.

Примерно то же самое я заказал у Ярошевского, но мне нужно было усилить две стихии – огонь и тьму. И я до сих пор не послал ему свои замеры для начала работы.

Я огляделся по сторонам. Мы шли всю ночь и достигли окраины выжженной тропы. Впереди снова начинался дикий аномальный лес, и пора было менять порядок движения, либо вставать на отдых до утра.

– Демьян, – крикнул я. Сорокин быстро подошёл ко мне, проверяя на ходу обойму.

– Господин? – он посмотрел на меня, ожидая указаний.

– Как раненые? – спросил я. – Им нужен долгий привал или протянут ещё какое‑то время?

– Лучше бы не задерживаться надолго, – Демьян посмотрел на бойцов. – Мы уже половину пути отмахали, через час рассветёт. Да и холодновато уже для долгих привалов, спальники наши почти все сгорели.

– Тогда меняем строй, раненых в центр, ты ведёшь отряд, я замыкаю, – сказал я. – Разведчиков пора сменить. И поставь магов на фланги.

– А Рейнеке? – тихо спросил он.

– Пусть делают, что хотят, – я пожал плечами. – Их отрядом я не руковожу. Эдвард разберётся сам, как вести своих людей.

– Так точно, – Демьян кивнул и тут же начал раздавать команды.

Феликс, понаблюдав за перестроением, неспешно подошёл ко мне.

– Неплохо командуешь, – нехотя признал он. – Чувствуется, что не по учебникам, а на практике уже опробовал многое.

– Так и есть, – коротко бросил я.

– Насчёт Орловых, – снова начал он старую песню. – Валентин Туманов метки ставит только на артефакты, идущие по личным заказам высшей знати. Обычными контрактами он не занимается, только проверяет готовые изделия.

– Это я уже понял, – я вздохнул. – Бартенев, Миронов, Денисов… в принципе, без разницы, кто именно сделал этот заказ, они все князья и близки к трону.

– Я не к тому веду, – отмахнулся дед. – Присмотрись к своей невесте. Её брат занял место главы рода всего полгода назад. Кто знает, вдруг этот заказ был от него? Мастер не смог бы отказать своему господину, даже если боевые артефакты, которые он создаёт, должны работать против тёмных.

– Я не настолько наивен, чтобы считать Орловых невиновными, – тихо сказал я. – Я проведу собственное расследование и, если надо, допрошу свою невесту.

– Тогда желаю тебе ясности ума, Константин, – кивнул Феликс с уважением. – Молодость часто поддаётся эмоциям, а хорошенькая девушка может и вовсе лишить разума своими прелестями.

– Я разберусь, благодарю за предупреждение, – ровно сказал я. – И ещё кое‑что, Феликс. Вам лучше покинуть очаг отдельно от моего отряда.

– Что так? – прищурился дед.

– За стеной могут наблюдать, – я поморщился. – Всех свидетелей в очаге мы убрали. Никто не знает, что Рейнеке и Шаховские сражались вместе. И против Бартенева вам пока лучше ничего не замышлять.

– Ну‑ну, малёк решил поучить акулу плавать, – хмыкнул дед. – Я в политике не один год, Константин. Уж что‑что, а интриги плести я давно научился.

– В тебе я не сомневаюсь, – я указал кивком головы в начало нашей колонны. – Мне показалось, что дядя излишне эмоционально принял информацию о Бартеневе.

– Ну ещё бы! – Феликс скривился. – Он только вчера явился с проваленной операции в другой стране, которую этот Бартенев курировал. Всё сокрушался, что вражеские войска откуда‑то узнали о приближении наших. А теперь вот выяснил, кто виноват в гибели его бойцов.

– Тогда понятно, – кивнул я. – Ещё свежи воспоминания и эмоции после боя.

– Он неглупый мальчик, хоть и местами слишком прямолинейный, – дед покачал головой. – Иногда может и схитрить, но военная карьера ему больше подходит, хотя он упорно делает вид, будто этого не понимает.

– Занятно, – я вспомнил, как Эдвард вёл себя во время нашей первой встречи. Он изображал доброго дядюшку, но я видел фальшь. Как оказалось, притворство действительно тяжело ему даётся.

– То ли дело его старший брат Александр, – в глазах Феликса появилось довольство. – Вот уж где хитрый лис. Такому не страшно род оставить – своего он не упустит, а врагов по миру пустит без единого выстрела.

Я слушал с интересом размышления деда. Надо будет запомнить для себя, что с будущим главой рода Рейнеке лучше не иметь дел, чтобы не остаться с носом. Хитрый и изворотливый глава – это хорошо для рода, но плохо для партнёров.