– Не спится? – Агата заинтересованно высунула мордочку из‑под кровати.

– Угу, – я встал и накинул халат. – Давай тогда проверим твоё оглушение. Выпусти его в меня на полную мощность.

– Хозяин уверен? – кошка наклонила голову и посмотрела на меня.

– Уверен, бей.

Агата встала передо мной и вздыбила шерсть. Затем она выгнула спину и широко распахнула пасть. Со стороны будто бы ничего не произошло, но я почувствовал, как невидимая стена окружила меня, отрезав от мира, а потом ударила прямо в мозг.

Я не слышал ни звука, мой разум боролся с давящей на него стеной. Пришлось разогнать энергию по каналам. В ушах зазвенело, будто кто‑то ударил в тот медный гонг, что стоял в доме Давыдовых.

– Отлично, – сказал я, как только эффект оглушения спал. – Целых три секунды. В условиях боя это настоящая находка. Какая дальность?

– Пять шагов, – тут же ответила Агата, гордо выпятив грудь. – Сильнее, если ближе.

– А перезарядка долгая? – полюбопытствовал я, мотнув головой. – Сколько раз можешь повторить подряд?

– Два… нет, три раза, – задумчиво ответила Агата, шевеля усами. – Потом только кусать.

– Три оглушения на дистанции до пяти метров, – я широко улыбнулся. – Этого хватит, чтобы прервать заклинание мага или дать время для манёвра. Ты большая молодец.

Агата вытянула лапы и прогнула спину, напрашиваясь на ласку. Вот же Демьян! Это же надо было приучить теневого монстра к поглаживаниям.

Но питомица заслужила похвалу, так что я несколько раз провёл рукой по дымчатой шёрстке. Она и впрямь на ощупь была как тень – невесомая и пушистая. Зато когда моя ладонь двинулась против шерсти, в неё впились острые щетинки, пропоров кожу до крови.

Я усмехнулся. Не такая уж она беззащитная, какой кажется с виду, особенно когда подставляет живот и крутится на полу, словно обычная кошка.

Моя рука замерла, и Агата недовольно зашипела.

– Да не шипи ты, слышишь же, телефон звонит, – я почесал кошку за ухом и подошёл к комоду, на котором вибрировал телефон. – Слушаю.

– Граф Шаховский, – голос в трубке был ровным, вышколенным и совершенно мне не знакомым. – Это Мирослав Орлов. Звоню вам, чтобы лично поздравить вас с победой над княжеским родом Давыдовых. И, разумеется, с помолвкой моей сестры.

В его тоне не было ни капли искренности, но я не стал обращать внимания на такие мелочи.

– Благодарю, – коротко ответил я, ожидая продолжения. И граф Орлов не стал меня разочаровывать.

– Граф, я буду откровенным, – сказал он. – Меня заботит репутация моей сестры. Помолвка – прекрасное начало, но за ней, как водится, следует брак. Меня интересуют сроки.

– Я полагал, что всё предельно ясно, – я выдержал недолгую паузу. – Объявление помолвки оградило вашу сестру от любых сплетен относительно её пребывания в моём доме.

– Вы правы, – мягко подтвердил Мирослав. – Однако, как глава рода я не могу не думать о её будущем. Долгая помолвка может породить нежелательные слухи. Не говоря уже о том, что её собственное положение в настоящий момент выглядит несколько неопределённым.

– Я прекрасно понимаю вашу озабоченность, – ровно сказал я, сжимая челюсти, которые свело от напускной доброжелательности и высокопарности. – Но мои усилия сейчас сосредоточены на стабилизации положения, укреплении границ и восстановлении хозяйства. Скорое брачное торжество на фоне траура по погибшим людям будет воспринято как проявление дурного тона и это навредит репутации Юлианы даже больше, чем долгая помолвка.

Мирослав замолчал, не зная, что ответить. Он попал в ловушку собственного этикета. Оспаривать траур и необходимость укрепления рода – значит выставить себя недалёким и поверхностным. А уж то, что подумают в свете о Юлиане, которая выскочила замуж сразу после нескольких дней пребывания в моём доме, – это самый настоящий скандал.

– Разумеется, ваше сиятельство, – сказал наконец Орлов. Его голос приобрёл лёгкую, едва уловимую прохладцу. – Ваши доводы… весьма убедительны. Семья Орловых, безусловно, ценит стабильность и разделяет вашу скорбь. Мы, разумеется, готовы проявить понимание и предоставить вам необходимое время.

– Благодарю за понимание, – ответил я тем же тоном. – Будьте уверены, репутация вашей сестры для меня не менее важна, чем для вас. И как только положение дел позволит, мы обязательно вернёмся к этому вопросу.

– Не сомневаюсь, – скрипя зубами ответил Мирослав, уже не заботясь о том, как прозвучат его слова. – Мы будем с интересом следить за успехами рода Шаховских. И, разумеется, остаёмся на связи. Всего вам наилучшего.

– И вам.

Я положил трубку и выругался в голос, наслаждаясь ругательствами. Это же надо быть таким напыщенным. Ну ничего, я ответил ему тем же и выиграл время, оставаясь в рамках вежливости.

Что ж, раз уж отдых мне не светит, схожу проверю, как там Борис. Я оделся в первое, что попалось в гардеробной. Стараниями бабушки одежда там появлялась быстрее, чем я её успевал испортить, так что хотя бы с этим проблем не было.

Я спустился на первый этаж и вышел из дома, направляясь к полигону. Каждый шаг отзывался в теле глухой болью. Раны напоминали о себе, несмотря на то что волна тьмы подстегнула регенерацию и залатала их.

Ещё на подходе я услышал отрывистые команды Зубова. А затем и увидел, как командир гвардии гоняет новобранцев по полосе препятствий. Заметив меня, он отдал короткий приказ и строевым шагом направился ко мне.

– Господин, ваше состояние…

– Отстань, – я махнул рукой, окидывая взглядом полигон. – Где Борис?

Зубов поморщился и кивнул на толпу гвардейцев, отрабатывающих перебежки на короткие дистанции. Они перемещались между сколоченными из деревянных досок прикрытиями. Борис наравне с ними изображал разведчика и прижимался спиной к «домам» и «деревьям».

– Сам пришёл, – тихо сказал Зубов. – Упёртый как не знаю кто. Говорит, что вы разрешили. Ребята подтвердили, вот я и загнал его с новичками.

– Зачисли его в основную группу с новобранцами, – сказал я, глядя на старания брата. – Обучение по полной программе. Физподготовка, огневая, тактика. Без скидок на возраст и фамилию.

– Так точно, – в глазах Зубова промелькнуло уважение. – Буду гонять нещадно, так чтобы к вечеру еле ноги волочил.

– Вот это мне и нужно, – хмыкнул я, а потом подозвал Бориса, который наконец меня заметил. – Вот что, Боря, тебя только что зачислили в группу новобранцев. Пощады не будет, зато тренировок будет столько, что сам скоро взвоешь.

– Не взвою, – решительно ответил брат, выпятив подбородок.

– Посмотрим, как ты завтра запоёшь, – оскалился Зубов. – С завтрашнего утра тренировки по полной программе. В шесть ноль‑ноль чтобы был на полигоне. Опоздаешь – десять кругов с полной выкладкой.

Борис выпрямился, пытаясь скопировать выправку гвардейцев.

– Не опоздаю!

– И насчёт магии, – я повернулся к нему. – Сначала тренируешь тело, потом источник. Тебе нужны контроль и воля, именно они сделают тебя сильным. Покажешь чуть позже, чему научился.

Боря кивнул мне и умчался обратно к бойцам. Я попрощался с Зубовым и направился к особняку. Надо распечатать кабинет Маргариты и глянуть на карту очага, всё равно мне пока не до тренировок.

В холле меня ждал Герасим с подносом, на котором стояли чашка и чайник с готовым травяным чаем.

– Я решил, что вам нужно немного бодрости, – пояснил он, увидев мой вопросительный взгляд.

– Благодарю, – я взял чашку и сделал глоток. – Мне нужен доступ в кабинет матери.

– Я распоряжусь, ваше сиятельство, – дворецкий поклонился, но остался стоять на месте, держа поднос в руках.

Я усмехнулся и выпил остатки чая за пару глотков. Герасим поклонился и удалился на кухню, а уже через пару минут оттуда вышел Яков.

Кабинет матери оказался именно там, где сказал Боря, – за потайной дверью, замаскированной под стенную панель рядом с учебной комнатой. Яков справился с ней за пять минут.

Он не стал убирать панель полностью, лишь показал мне, как закрыть дверь кабинета так, чтобы панель встала в пазы. Поблагодарив слугу, я вошёл в кабинет Маргариты.