– Они точно не сговорились заранее? – взволнованно спросила Юленька.

– Понятия не имею, – пожал плечами Горецкий. – От циркачки Аделаиды я бы ожидал всего. Но скоро будет индус, смотри!

После еще нескольких номеров Аделаида объявила:

– Брахман и йог Чандра Махараштра Сингх!

Она перечислила его звания, и вышел смуглый-пресмуглый «заморский гость из Индии», в белой робе, в туфлях с закрученными носами, белоснежной чалме и с большой неказистой дудкой.

– Он покажет номер «живая веревка», или «веревка-змея»!

Брахман и йог протяжно задудел на добрую минуту, а потом из его магического ящика стала подниматься толстенная веревка, похожая на корабельный канат. Это было покруче фокуса со змеей! Та хотя бы живая и поддается дрессировке, это можно объяснить, но как может поддаться дрессировке корабельный канат? Поди угадай. Тут только брахман и разберется. Когда веревка поднялась из ящика на метр, а музыка заиграла тише, сын брахмана, маленький индус в таком же белом балахончике и чалме, с ятаганом в руках, подошел к ящику, взмахнул своим мечом и резанул вертикально воздух – в одну сторону, в другую, третий раз, четвертый, пятым махом рассек воздух наискось, и все убедились, что никакая тончайшая нить не поднимает с потолка корабельный канат, что он сам идет наверх лишь по велению индуса в чалме и его волшебной дудки. А брахман задудел с новой силой, и веревка пошла еще выше, еще и так достигла потолка. Тут, надо сказать, все смотрели на представление затаив дыхание. И только восторженные перешептывания катились по гостиной «повелительницы вселенной», Аделаиды Калюжной. И когда веревка достигла потолка, индус, все делавший неторопливо, убрал дудку от пухлых губ и, прижав ее к груди, поклонился залу; все бешено зааплодировали, но и всем было понятно – закончен только первый акт представления. С толстенной веревкой посреди гостиной надо было что-то делать. И тогда брахман, по совместительству артист-фокусник, взял ее в кулак и основательно дернул вниз. Веревку как будто прикрутили к потолку. Брахман позвал сына, тот вцепился в веревку и повис на ней. Поболтавшись, как обезьянка на лиане, он встал на пол, отпустил веревку, поклонился вслед за отцом и отошел к стене. Индус сказал что-то на своем индийском, и обращался он к Аделаиде, а та, выслушав его, перевела:

– Брахман Чандра просит кого-то выйти и подергать веревку, а может, и покачаться на ней, как это только что сделал его сын.

И почему-то все взгляды обратились на молодежь – на худого сивого парня, карточного шулера, и на Юленьку. Причем на нее смотрели с большим энтузиазмом.

– Иди, повиси на веревке, – сказал Горецкий.

– Кто, я? – прошептала она.

– Ты, а кто же? Если этот доходяга с картами повиснет на ней, зрелище потеряет весь шарм. Выручай Аделаиду и себя покажи. Недаром же все фокусники берут в ассистентки красоток. Ну?

Аделаида захлопала в ладоши:

– Юленька, мы просим вас, помогите нам!

Весь зал зааплодировал, и в первую очередь доходяга-шулер. Иначе потребовали бы его.

– Ладно, – согласилась Юленька.

Она бодро встала и вышла к индусу. Тот поклонился девушке и указал на веревку. Юленька осторожно подергала веревку, она держалась крепко, без подвоха, посмотрела на Горецкого, и он ободряюще кивнул: мол, давай, девочка, смелее!

Юленька повыше прихватила веревку и, подобрав ноги, повисла на ней. Веревка была как из пластичного металла, едва гнулась в стороны.

– Опля! – сказала Аделаида.

Юленька повисела так немного, а потом опустилась на пол и поклонилась. Вместе с ней кланялись индус и его сын с ятаганом у пояса. Вся гостиная аплодировала. Но что было делать с веревкой? Индус протянул дудку сыну, а сам хлопнул в ладоши. И веревка, мгновенно став веревкой, рухнула прямо в черный ящик. Аплодисменты теперь покатились еще сильнее. Аделаида на этот раз кланялась вместе с двумя индусами – как-никак, а это она пригласила их в Москву.

Юленька вернулась на место и спросила:

– Ну, как я?

– Хоть завтра на гастроли, – ответил Горецкий. – Только бикини и коротенькая юбка нужны.

– Есть штук пять бикини, – сказала девушка. – И юбки короткие тоже имеются.

– Тогда все путем, красотка.

Пришло время выступать Аделаиде. Все это время она размышляла, что выкинет Горецкий, что за номер придумал этот тихий профессор, что, судя по его омоложению и юной пассии, что пришла с ним, изменился. Тем не менее, когда Аделаида прошла мимо него, то специально задела его бедром.

– Сейчас – я, потом – ты. Но если облажаешься – смотри у меня! – на ходу весело прошипела она. – Профессор!

Номер Аделаиды был волнующим и, как все догадывались, страшным. Для нее уже поставили круглый столик в середине сцены, а на него своими руками на подставке она вынесла хрустальный шар. Выключили свет, только одна лампа светила на шар сверху, отчего тот, если зритель хоть немного смещал угол зрения, переливался и щедро искрился, пуская в стороны лучи.

– Красиво, – прошептала Юленька.

– Да, чудный шарик. Интересно, что в нем появится? Или кто?

– А в нем должен кто-то появиться?

– А для чего он тогда тут? Конечно, девочка. Это живой шарик…

И тогда Аделаида, стоя позади столика и шара, держа руки сантиметрах в десяти от сферы, стала произносить заклинания на незнакомом всем собравшимся языке. Шар оживился – он то становился ярче, то чуть гас, переливался внутри всеми цветами радуги. Отблески света бегали и по лицу склонившейся над шаром хозяйки салона. Было ясно, что она говорит с кем-то, зовет кого-то. И вот уже в хрустальной сфере то и дело стала проглядывать зеленоватая тень. Эта тень то приближалась, то вновь отступала. А когда магические слова были произнесены, Аделаида сказала:

– Сущность, явись к нам! Мы ждем тебя!

И все в зале увидели, что в шаре появилось лицо, и оно было обращено вверх – к Аделаиде.

– Кто ты?

Гостиная ожила тревожным и восторженным шепотом.

– Ведьма Земфира, – был ответ.

Голос шел отовсюду, будто откликаясь от стен эхом.

– Мы приветствуем тебя, ведьма Земфира! – сказала Аделаида.

Юленька впилась в руку Горецкого коготками так сильно, что старый любовник сморщился, но решил с улыбкой вытерпеть эту неприятность. Ему было не до боли – он следил за шаром.

– Откуда ты пришла к нам? – вопросила Аделаида.

– Из Черного леса…

– Что происходит в вашем мире, Земфира?

– Муки…

Девушка еще крепче впилась в руку Горецкого, теперь уже не на шутку напуганная. Но таковы сейчас были все в гостиной Калюжной.

– Это все взаправду? – спросила Юленька.

– Видимо, да, – ответил Горислав Игоревич.

– Тайны! – воскликнула Аделаида. – Мы хотим узнать тайны вашего мира! Расскажи нам, откройся!

– Вас ждут муки, – пошел по гостиной гулять голос сущности, – муки и страдания…

Это было неприятное известие.

– А как же счастье?

– Не будет вам никакого счастья… Но мне больно, больно! – повторяла зеленоликая ведьма в стеклянном шаре.

Даже из зала было видно, как искажается лицо сущности.

– Почему тебе больно? – вопросила Аделаида.

– Потому что там, где сейчас вы, есть кто-то, кто сильнее меня! В сотни и тысячи раз сильнее! И он мучает меня, мучает!

– Это женщина?

– Нет! Это мужчина! И он сожжет вас, если захочет, в вашем мире! Он страшен, страшен, страшен…

Многих в гостиной Калюжной уже охватил ужас. Но азарт Аделаиды, которую уже ломало от этого диалога, пересилить было невозможно никакими угрозами.

– Но что ему надо? Что ему надо?

– Ему надо все! Все! Весь мир! Отпусти меня, жрица! Отпусти!

И вдруг шар треснул у всех на глазах – неровно, на две половины, и развалился. И последнее, что они услышали, это протяжный вой, как будто кого-то сжигают на костре живьем и в это мгновение человек расстается с душой. Сущность исчезла, две половины шара превратились в два куска стекла. И только свет, идущий сверху, освещал две эти пораженные половинки. Даже индус проглотил язык, и его сынишка тоже, сжимая руку отца. Все онемели. В гробовой тишине слышалось только тяжелое дыхание хозяйки салона – ей тоже досталось. Было видно, что она выжата как лимон после этого короткого диалога и готова рухнуть без сил.