— Я не буду снова окунаться в это просто так! С какой стати моя боль может помочь в войне?

— М-м-м… Это сложно.

— А ты попробуй?

— Ладно… В общем, Мегард научился у Тангейзера архивировать и восстанавливать свои воспоминания.

— Тангейзер? Ещё одна «приятная» личность… Я погляжу, у вас там отличная компашка собралась. Старый лживый ублюдок и божественный маньяк, который истребил несколько триллионов гуминитов просто ради развлечения.

— Вообще-то, Тангейзер исправился.

— Что? Неужто нашел свою любимую Лай-Лабэ и живёт с ней обычной жизнью на одном из Ядер Миротворцев?

— Ну…

— Нет… — ужаснулся Феймос.

— Как бы…

— Господи… Ты же шутишь?

— Вообще-то, нет. Ты всё верно сказал.

— Боже! Как Сенат, вообще, не уничтожил этих тварей⁈

— Вообще-то, Шанго — очень милая!

— Ага… Скажи это всем планетам, которые она уничтожила со своим сумасшедшим братцем. Думаешь, я не знаю эту историю?

— Она исправилась. Стала белой и пушистой.

— Шанго? Белой и пушистой? Я же уже сказал тебе, что служил в Бастионе почти две тысячи лет! Так вот, знаешь, для кого есть протокол «Красного уровня»?

— Для кого же?

— Только для двух личностей! Ориона и Шанго. Максимальный уровень опасности! Потому что, один чёртов прото-пассионарий, а вторая просто бешенная стерва, у которой ни мозгов, ни совести… Впрочем, даже она вполне себе добрая и светлая в сравнении с Тангейзером. Почему этого ублюдка всё ещё не порешили?

— Так уж вышло. — пожав плечами, ответил Глэйтрон и быстро доел хот-дог.

— Ох… Я в очередной раз осознал, что совершенно не понимаю политику Сената. Впрочем, ладно. Опустим это… Лучше продолжи мысль про архивирование и восстановление воспоминаний.

— Тангейзер научил Мегарда этому фокусу. Однако, воспоминания могут накладываться друг на друга. Это создаёт эффект усиления от определённых эпизодов. Вот к примеру — у тебя был щенок. Ты его любил. И в каждой временной петле он у тебя умирал. И из чувства обычной утраты, развивается гиперболизированная психологическая травма, которая вызывает триггер смешанных воспоминаний. Ты можешь впасть в ступор. Главное — спровоцировать этот триггер.

— Хм-м… Интересное предположение. А почему ты привёл в пример именно щенка?

— Потому что, от тебя разит собачьей мочой.

— Допустим. Но я так и не понял, причём тут моя жизнь на Абсолюте?

— Я нашёл Абсолют и Последнего Глэйтрона. Там есть одна особенная девушка… Она не принадлежит миру, в котором родилась.

— Агни… — воспоминания мощным потоком хлынули прямо в голову Феймоса. А сердце агента сжалось от боли.

— Да! Полутитан. Её воспитывала человеческая половина Мегарда!

— Помню. Она была со мной до конца…

— Ох… — лицо Глэйтрона скривилось от боли: — Давненько я не испытывал ничего подобного.

— Ага. Иногда я даже рад, что мой Определитель отключён.

— Погоди! Так, что с ней стало? Чего тебя так корёжит?

— Представь себе силу, которая не снилась ни одному гуминиту… Я мог летать. Мог оперировать силами Ядра так, как ни один могущественный архимаг Абсолюта… Мог контролировать погоду. Вмешиваться в политику с самым лучшим исходом. Но я так и не смог спасти её.

— Спасти от чего?

— Говорят, что полукровки берут от родителей всё самое лучшее. Но, видимо, с Агни получилось исключение из правил… Её настигла генетическая болезнь, от которой не было спасения. Агни растаяла у меня на руках…

— Соболезную, брат.

— Что мне твои соболезнования? Понимаешь, я всех похоронил. Всех… И когда у Агни появились первые симптомы, я верил, что смогу найти средство. Но когда она отправилась вслед за другими… я умер. Умер внутри. Это было ещё хуже, чем когда Мегард уничтожил мою планету на моих глазах. Это было хуже, чем когда я похоронил девчонок… Это было хуже, чем когда Абсолют заживо сгорел в очередной мощной вспышке Солнца. Тогда я осознал, что мир людей не для меня. Человеческий век слишком краток. Он подобен вспышке…

— … болида в ночном небе.

— Верно. Откуда знаешь?

— Все Глэйтроны это знают. С кем бы я не общался… Мы все, как один поняли, что обречены на вечное одиночество.

— Проклятие Мегарда… Я не хотел признавать, но это было слишком очевидно. Старик продолжает изводить меня даже после смерти. — с грустью улыбнулся Феймос: — Но миры людей слишком очаровательны. Я решил посвятить себя их улучшению и защите.

— Прекрасная цель! Но если Мегард продолжит создавать временные петли — Мультивселенная будет в опасности. А вместе с ней и невероятное количество людей. Вот теперь и ответь на свой вопрос — стоила твоя боль всего этого?

— Это уже неважно. — агент вытащил пистолет из кобуры: — Какой смысл в моих целях и рвениях, если каждый день может стать последним для всех этих людей? И не из-за природного катаклизма, а просто потому, что старый психопат возомнил себя Богом, достойным казнить целые вселенные из-за собственной прихоти…

— Ну, по факту сказал. Только вот, я не совсем понял, к чему ты клонишь?

— Я хочу присоединиться к вашей группе сопротивления.

Раньше я думал, что нет ничего хуже, чем синтетическая одежда. Водолазки с узким воротом, в который не то, что голову, а даже руку продеть сложно — это же настоящий ужас!

Но оказалось, что всё это с лёгкостью переплюнули спортивные кресла-ковши, которые устанавливались в гоночные автомобили. После трёх часов шея отваливалась, а спина превращалась в самую настоящую глыбу из горной породы.

Чего только не придумают ради безопасности.

Неужели за целый век существования автоспорта люди не смогли создать, что-нибудь удобнее и комфортнее? Эх… Не заботятся о своих пилотах.

Хотя, если посмотреть на любой спорт целиком — там, вообще, не про заботу. Скорее, о том, как быстро сломать человека. Да так, чтобы наверняка!

— Как ощущения? — поинтересовался спокойный голос Микухи в наушнике.

— Прекрасно! Ещё бы не пришлось вклиниваться в гонку заново…

— О! Привыкай. Если решишь продолжить карьеру пилота — такое случается слишком часто. Особенно, на ралли.

— Угу.

Один из маршалов дал старт, и мы вновь выехали на трассу.

Несмотря на то, что тракторы активно чистили поверхность — снега всё равно было слишком много. Стоило мне разогнаться, как машину начинало водить из-за неровностей на трассе.

— Мик! У меня проблемы с покрышками!

— Нет никаких проблем. Просто из-за того, что ты наезжаешь на снег, машина отталкивается чуть более увереннее.

— Чуть? Что-то мне так не кажется.

— Ты привыкнешь! Главное — не хасань.

— Где я, и где хасанить? — с усмешкой ответил я.

К реву мотора и периодическим сообщениям Глебушка — добавился скрип дворников по стеклу. С каждой минутой снежинок становилось всё больше.

В какой-то момент мне даже показалось, словно я еду по огромному снежному тоннелю.

— Федя! Видимость ухудшается. Внимательно следи за моими фонарями.

— Принял.

Из-за серьёзно ухудшившихся погодных условий, пилоты практически полностью перестали атаковать, пытаясь сохранить хотя бы свои места. Я чувствовал их опасение… Видел, как несмело машины разгонялись до 130–150 километров в час.

— Всё! «Ауди» сейчас начнёт бороться в полную силу. — обогнав две ярко-жёлтые «Альфа-Ромео» с синими ливреями, предупредил Микуха.

— То есть, до этого они просто забавлялись?

— Именно.

— Чудесно… — обречённо вздохнул я: — Сколько между нами и «Ауди» осталось машин?

— Только «Астон-Мартин». — сообщил Глебушек.

«Искра» против «Астон-Мартина»! Да если бы мне сказали о таком пару месяцев назад — я бы ни за что не поверил.

Но радоваться слишком рано. Как сказал Мендель: «Никто не вспомнит, как ты добрался до пьедестала. Главное, что ты до него добрался!»

— Едем аккуратно. Маккелли из «Астона» — серьёзный боец. Так просто он нас явно не пропустит! — произнес Микуха.