А в самом СНТ всё выглядело максимально сказочно.

Огромные коттеджи с подсветкой больше напоминали средневековые дворцы. Только во дворах стояли не кареты с лошадьми, а дорогущие паркетники.

Немногочисленные люди, что бездельно слонялись по узким улицам, с любопытством поглядывали на «Кабана». Было видно, что «новенькие» сюда заезжали не часто. Ещё бы! Якут со своей кисло-недовольной рожей мог отпугнуть, кого угодно.

Впрочем, это даже плюс.

После поворота, мы аккуратно скатились практически к самой реке.

На пляже росли сосны, которые крайне причудливой живой изгородью постепенно переходили в берёзовую рощу. Даже не думал, что эти деревья могут вот так запросто сосуществовать.

Подкатив к уютному трёхэтажному особняку из белого камня, Семён присвистнул, а затем поспешно вышел из машины:

— Вот это я понимаю! Прям наш размерчик!

Природный ковёр из жёлтых листьев устилал всю землю перед высоким забором из красного кирпича. Ворота распахнулись, и к нам навстречу вышла миловидная бабуля:

— Добрейшего вечера, дорогие! — дружелюбно улыбнувшись, поздоровалась она.

— Здравствуйте, Милена Валерьяновна! — приветственно поклонилась Виктория: — Простите, что так поздно. Но мой клиент…

— Ничего страшного! — бабуля подошла ко мне и на удивление крепко пожала руку: — Фёдора Александровича я рада видеть всегда. Спаситель нашего города от маргиналов и прочей черни… Я впервые за двадцать лет не опасаюсь приезжать в Пермь без охраны. Это дорогого стоит!

— Рад, что вы цените. — кивнул я.

— А кто ж не ценит, Ваша Светлость? Город-то увядал… Погибал под гнётом преступных диаспор и коррумпированных чиновников! Хорошо, что вы привели всё в порядок.

— Я старался.

— Спасибо! Благодаря вам, мои внуки будут жить в городе мечты. Уж простите мне мою сентиментальность… Просто, я родилась здесь. И прожила большую часть жизни в Перми. Сердце болит за отчизну…

— Ничего! Мне, наоборот, очень приятно получать обратную связь от людей.

— Милый юноша. Только… — бабуля внимательно посмотрела мне в глаза: — Боли много пережил. Сердце изранено! Лечить вас надо, Фёдор Александрович.

— Да, вроде, здоров, как бык. — усмехнувшись, ответил я.

— О… Я не про ваше тело. Я про вашу душу! Растерзана она. Заморожена одиночеством и болью потерь. Любить вас надо. Много любить. — после этих слов хозяйка имения посмотрела на девчонок. Виктория сделала вид, что она на работе, а Галчонок с готовностью кивнула и взяла меня за руку:

— Будет сделано, Милена Валерьяновна!

— Умница, Галюша! Кстати, как там поживает Николай Константинович?

— Паясничает! Не слушается. Всё такой же сильный и упёртый! — пожаловалась блондиночка.

— Прекрасно! Значит есть ещё порох в пороховницах. — Милена Валерьяновна удовлетворённо показала большой палец, а мы с котом удивлённо переглянулись. Галчонок не упоминала, что знает хозяйку лично: — Но о родственниках поговорим потом. Давайте, сперва, посмотрим дом. Честно, в нём было две крупные вечеринки. Это моя свадьба с покойным Дядей Пашей. И пятидесятилетняя годовщина всё с тем же покойным Дядей Пашей. На лестнице есть выжженное пятно… Но я вам сделаю хорошую скидку за это.

— Небольшие косметические изъяны меня не пугают. Главное, чтобы уютно было. Делать капитальный ремонт мне пока просто некогда.

— О! За уют не переживайте. — бабуля жестом пригласила нас в дом.

Про уют она не врала. Всё было настолько теплым и приятным, что мне уже прямо сейчас хотелось его купить и начать заселение. Пол был устлан белым мрамором с золотыми вставками. Просторная кухня с большим столом могла без проблем вместить два десятка персон. А на цокольном этаже был размещён настоящий домашний кинотеатр.

Мы долгое время ходили по пустым комнатам всех трёх этажей, слушая истории из жизни добродушной бабули. Но мне казалось странным, что она говорила о своих детях в прошедшем времени. Как будто они уже давно умерли…

— Ох, и много здесь всего произошло в своё время. — мечтательно произнесла Милена Валерьяновна: — Но этот ремонт относительно свежий. Мы его сделали ещё в две тысячи седьмом. Кстати, снаружи есть банька с алтайским чаном! Но это я вам покажу чуть позже. Вот тут у нас основной санузел. — бабуля открыла дверь в огромную ванную с джакузи, дорогущим унитазом и биде: — Все содержалось в максимальном порядке! Ну… Честно признаться, тут и мусорить особо некому.

— Дети давно уехали? — поинтересовалась Гризли.

— Ну… — бабуля вдруг резко стала грустной: — Они здесь и пожить-то толком не успели.

— Что-то случилось?

— Ушли. От старости. — Галчонок тут же приобняла Милену: — Простите! Мы не хотели вам напоминать.

— Да… Ничего страшного. Тяжко только… Само осознание, что я пережила собственных детей — немного колит сердце.

— Простите… А как так вышло? — удивился я: — Ну, что они «ушли» от старости?

— Гром-мастеров знаете? Так вот, я в своё время была одной из них. Пока замуж за Дядю Пашу не вышла. Это, конечно, секрет, но… позвольте представиться! Экс-Красная! — Милена улыбнулась и поклонилась, словно актриса на сцене театра: — Мне в сентябре исполняется сто семь лет.

— Ого! А Николай Константинович ничего не рассказывал.

— Он не самый великий сплетник… Да, и к тому же — я не застала инициативу «Неликвид». Ушла по собственному желанию. — пожав плечами, ответила бабуля: — Жизнь такая штука… Сама всё расставляет по своим местам. Моя матушка — Царство ей Небесное, уж очень видела меня в роли домохозяйки и идеальной жены. Собственно… так и воспитывала. А потом началась Вторая Мировая. Вот она то мой характер изменила полностью. Я хотела быть полезной. Забыла про свои мечты… про мечты моей матушки. А Дядя Паша… Дядя Паша напомнил.

— А как вы познакомились?

— Мы с ним под Белгородом впервые встретились. Его осколком ранило. А я выхаживала… Помогала в госпитале. Он тогда мне всё говорил, что ангела-хранителя встретил. Меня, то есть. Я смеялась. А он всё твердил, что женится на мне, как поправится. Так и убежал… В ночь. Даже не попрощался. Ну… Грустить тогда нельзя было. Сами понимаете, какое время. Люди тысячами головы за победу складывали. Но, где-то в глубине души я запомнила те пушистые и слегка неряшливые усы. А глаза… Глаза были, как летнее южное небо! Голубые-голубые… Как сейчас помню. Потом война закончилась. Я вернулась из Варшавы. Принимала участие в первом параде в честь победы. А потом вернулась к матушке в Молотов. Помню… через неделю приходит письмо. Я не поняла, от кого именно… Но попросили ждать на станции. Тринадцатого июля в семь вечера. Приехал… Вышел! Весь такой красивый. В мундире! Медали блестят. Улыбка до ушей… Подарил он мне тогда букет из ромашек. И авоську с апельсинами. Сказал, что помнил всегда своего ангела-хранителя. И всё… Как-то вот закрутилось и завертелось.

— Милая история. — улыбнулась Виктория.

— Да… А потом я пошла в Гром-мастера. Правда, недолго моя служба продолжалась. Дядя Паша четко дал понять, что очень сильно переживает за меня. Да и мне вся эта героическая бравада показалась слишком опасной. Я первого сына ждала. И всё… Сели мы с Пашкой. Поговорили. И я написала заявление.

— Извините, что так прямо… Всё же, это юридические моменты. — Виктория вытащила из сумки несколько листов формата А4: — Но вы же единственная хозяйка этого имения?

— Да. Внуки уже давно, кто в Питере, кто в Москве. Списали на меня всё. Но я думаю, что будет справедливо разделить вырученные деньги между ними. Мне-то недолго осталось… А вот они это лишним точно не будет.

— А у вас есть, где жить? — поинтересовался кот, принюхиваясь к дорогим шторам.

— Конечно, есть! Я, хоть и бывший Гром-мастер, но в тоже время обычный человек, которому тоже нужна крыша над головой.

— Это радует… — сгусток меховой тьмы запрыгнул на лесенку и принялся тыкаться мордочкой в деревянные перекрытия.

— Ну, что я могу сказать? — я ещё раз огляделся по сторонам: — Честно — я хочу остановиться на этом варианте. Но надо проверить документы. Сами понимаете, это юридические моменты, без которых никак нельзя.