Линк поднялся:

— Оставлю вас. Я буду внизу, помогу с чемоданами, если что.

Саттон поставила поднос и поцеловала Линка в щеку:

— Спасибо за все.

— Всегда готов помочь, — сказал он и ушел.

Саттон обернулась ко мне:

— Как боль?

— Пока в рамках парацетамола, — сказал я, хотя, по-хорошему, границу уже перешел.

Она сузила глаза:

— Сегодня ты будешь больше двигаться. Даже с помощью Норы ты рискуешь переусердствовать.

Когда врач прописал мне опиоиды, я увидел страх в ее глазах. И не винил ее. Именно такие таблетки когда-то потянули ее бывшего вниз. Поэтому я сразу отдал управление лекарствами Саттон и предупредил врача.

— Я хочу обходиться без них, пока не начну реабилитацию. Там они мне точно понадобятся.

Саттон задумалась:

— Начнем с парацетамола. Если почувствуешь, что нужно что-то посильнее, сразу скажи.

— Договорились. А теперь иди сюда.

Как только она подошла ближе, я притянул ее к себе и поцеловал. Она застонала, и мой член болезненно дернулся. Черт, как же я скучал по ней. Если мне что-то и нужно было, чтобы вернуться в форму, так это это.

Кашель у дверей заставил Саттон резко отпрянуть, а ее щеки залились румянцем. Энсон усмехнулся с порога:

— Извините, что прерываю.

— Ни черта ты не извиняешься, — буркнул я.

Он рассмеялся — по-прежнему странно было слышать этот звук от мрачного Энсона:

— Хотел сообщить кое-что лично.

Саттон сжала мою руку.

— Петров?

— Да, — лицо Энсона посерьезнело. — Мой человек из CID сообщил час назад. Сегодня утром провели совместную операцию по всей организации Петрова. Трое его людей пошли на сделку со следствием. Ликвидированы нарколаборатории и бордели. Они все надолго отправятся за решетку. Включая Петрова.

Слезы блеснули в глазах Саттон:

— Точно? Они не смогут навредить Луке?

Энсон смягчился:

— Лука в безопасности. Ты тоже.

Черт, как же хорошо было это слышать. Я знал, что с Маркусом за решеткой большая часть угрозы устранена. Полиция Вашингтона нашла его дневники за двадцать лет — сплошная одержимость мной. Именно он слил все истории про меня в прессу, отправил жалобу в санитарную службу на The Mix Up, подослал человека в пекарню, чтобы напугать Саттон, надеясь, что она обвинит меня. Или, еще лучше, чтобы я сам винил себя. Этот тип теперь сядет минимум лет на пятнадцать.

Маркус хотел причинить мне боль любыми способами. И во многом у него получилось. Но именно его действия вернули меня в Спэрроу-Фоллс. Где я нашел Саттон и Луку. За это я не смогу пожалеть. Только жаль, что Тедди заплатил за все слишком высокую цену.

Саттон крепче сжала мою ладонь и посмотрела на Энсона:

— Спасибо. Не представляю лучшего подарка.

Он смущенно повел плечами:

— Главное, что их поймали.

— Бесплатные капкейки на всю жизнь, — улыбнулась она.

Энсон усмехнулся:

— Это я приму.

— Спасибо, брат, — сказал я, встречаясь с ним взглядом, чтобы он понял, насколько я серьезен. — Я у тебя в долгу.

— Нет, не в долгу. Мы семья. Мы заботимся друг о друге.

Сквозь меня прошла другая боль. Хорошая. Та, что говорила: я принадлежу этому месту, этой семье. Как и все мы. Мы не идеальны, но всегда рядом, когда это важно.

— Чертовски верно.

— Нора сказала, что есть чемоданы, которые нужно погрузить, — сказал Энсон, уходя от эмоций. — Пойду займусь этим, пока она не пригрозила оставить меня без обеда.

Я усмехнулся:

— Мудрое решение.

Он исчез в коридоре, а Саттон повернулась ко мне:

— Мы свободны.

Я убрал с ее лица выбившуюся прядь:

— Мы свободны.

— Я тебя люблю, — прошептала она.

— Знаешь, эти слова всегда вызывают у меня желание заняться с тобой сексом.

Саттон рассмеялась и легонько хлопнула меня по нераненой стороне груди:

— Еще пару недель, герой.

Я улыбнулся шире:

— Не переживай, я уже отметил это в календаре.

— Ну конечно.

Я приподнялся на подушках:

— Знаю, ты сказала, что новость Энсона — лучший подарок сегодня. Но у меня кое-что есть для тебя тоже.

Саттон приподняла бровь:

— Как у тебя может быть для меня подарок? Ты же даже из дома не выходил.

— У меня есть свои способы. Открой ящик тумбочки. Сначала возьми документы.

Ее глаза цвета морской воды засияли, когда она потянулась к ящику.

— Коуп, здесь три вещи.

Так и должно было быть.

— Сначала документы.

Саттон прикусила губу, потом осторожно вынула связку бумаг, перевязанную бирюзовой лентой — самой близкой к ее глазам, какую только смогла найти Тея.

Развязав ленту, она развернула бумаги и начала читать.

— Здание пекарни. Ты его купил? Теперь оно мое?

— Именно так и должно было быть с самого начала. Ты боролась за эту мечту до последнего. Ты должна владеть всем этим.

А теперь, когда Рик отправится под суд за мошенничество, она могла не бояться последствий с той стороны.

Улыбка, которая расплылась на ее лице, ударила мне прямо в грудь. Это была самая красивая боль на свете.

— Коуп... — прошептала она.

— Следующая коробочка побольше.

Саттон засмеялась:

— Ты такой командир. Тебе мало целого здания?

— Даже близко, — хрипло ответил я.

Она нежно улыбнулась и с затаенным дыханием достала следующий подарок. Размером с колоду карт, чуть толще. Сняла блестящую обертку, открыла коробочку для украшений и замерла.

— Коуп. — Мое имя сорвалось с ее губ почти неслышно, слезы наполнили ее глаза. Дрожащими пальцами она достала золотой медальон и раскрыла его. — Как? Это же бабушкин... Даже фото то же самое.

— Я нашел его через частного детектива, которого посоветовал Энсон. Он обошел все ломбарды, куда Роман мог сдать вещи. В одном нашли след, а хозяйке, которая купила медальон, предложили втрое больше. Но когда она услышала твою историю, просто отдала его бесплатно. Сказала, что он должен вернуться к тебе.

Слезы потекли по ее щекам:

— Я не могу... Это слишком...

— Потерпи, Воительница. Остался последний.

Она судорожно вдохнула и в последний раз потянулась в ящик. Когда увидела его, все поняла сразу. Темно-синий бархат. Коробочка для кольца. Ее взгляд метнулся ко мне.

— Открывай, — прошептал я.

Саттон открыла крышку, не отрывая взгляда от меня. Только потом посмотрела вниз, и слезы хлынули еще сильнее. Внутри лежало кольцо с овальным бриллиантом, окруженным бирюзовыми сапфирами — цвета ее глаз.

Я взял коробочку из ее рук:

— Выходи за меня. Давай станем семьей. Ты, я и Лука. Давай навсегда.

Она уже кивала:

— Да. Ты даже не спросил, но да.

Я рассмеялся и надел кольцо ей на палец, притянув к себе для поцелуя:

— Я тебя люблю.

— Навсегда, — прошептала она, касаясь моих губ.

— А теперь ты можешь стать моим папой? — раздался тихий голосок рядом.

Саттон отпрянула, ее лицо все еще было в слезах. Она посмотрела на меня, даря мне самое ценное — возможность сказать это мальчику, который украл мое сердце вместе с ней. После всего, что он пережил, быть его папой было самым важным в мире.

— Никогда не будет работы лучше, чем быть твоим папой, — сказал я Луке.

Он прыгнул на кровать, обняв нас обоих. Я не обратил внимания на вспышку боли. У меня было все, что мне нужно. Все, о чем я мечтал. И это никогда не изменится.

Эпилог

Саттон

Два года спустя

Толпа ревела так, что, казалось, вибрировало не только уши, но и все тело. Я никогда не привыкну к этому чувству. Лука жил ради него. Он не пропускал ни одного домашнего матча, если мог помочь.

За последние два года мы нашли наш баланс. The Mix Up прочно обосновалась и в Сиэтле, и в Спэрроу-Фоллс. И благодаря потрясающей управляющей команде я всерьез задумывалась открыть третью пекарню в Портленде. Что касается нас троих, учебный год мы проводили в Сиэтле, а лето и все возможные каникулы — дома, в Спэрроу-Фоллс. Потому что именно так всегда будет. Это дом.