— Их проще любить, когда живешь чуть дальше, поверь, — буркнул Коуп.

— Эй! — возмутилась Фэллон и хлопнула брата по плечу. — Мы — лучшие.

— Продолжай в это верить, Фэл, — усмехнулся он и наклонился ко мне, опускаясь на уровень глаз, так что наши лбы оказались почти вплотную. — Ты в порядке, Воительница?

Дыхание застряло в горле. Зря я вдохнула, когда он приблизился — теперь чувствовала только мяту, шалфей и легкий оттенок пота. И, черт побери, это было сводящее с ума сочетание.

— Все хорошо, — пискнула я.

— Точно?

Я кивнула:

— Клянусь.

И это была самая большая ложь за многие годы. А я ведь держала при себе немало секретов. Но ничто не сравнится с тем, как я обманывала саму себя. Например, в том, что я не влюбляюсь в Коупа Колсона до беспамятства.

Лука сморщил лицо, откинувшись на спинку стула:

— Я не хотел, чтобы мне понравилась брокколи.

Я попыталась скрыть улыбку за салфеткой, но глаза уже предательски смеялись, когда я встретила взгляд Коупа через стол. Он и не думал сдерживать смешок.

— Это брокколи рабе, а не обычная брокколи. Так что можешь не волноваться.

Лицо Луки стало еще более недовольным:

— То есть оно все равно связано с брокколи?

Коуп покачал головой:

— Вообще-то, это совсем другое растение.

Лука вскинул руки:

— Тогда зачем его так называть? Брокколи — это гадость. Бедное рабе, его, наверное, никто не ест из-за этого названия.

Уголки губ Коупа дрогнули, он потянулся за бокалом вина:

— Считаю это признанием, что ужин тебе понравился.

Когда Лука впервые увидел зелень в своей тарелке с пастой, чуть было не устроил сцену. Это была бы далеко не первая наша битва за овощи, но Коуп спас ситуацию.

Он сказал, что ему нужен помощник для рецепта и эксперт-дегустатор. Лука сначала заявил, что зеленые штуки нужно убрать, но попробовав блюдо, выдал только одно замечание: «Добавить больше сыра». А что вообще не становится лучше с сыром?

— Трудно признать, что овощи могут быть вкусными, — сказала я с улыбкой.

Лука закатил глаза:

— Не думайте, что такое будет часто.

Я подняла обе руки в притворной покорности:

— И не подумаю.

— Раз я все съел, можно теперь поиграть в приставку? — с надеждой спросил он.

Я махнула рукой:

— Тридцать минут. Потом ванна и спать.

— Отлично! Успею дважды спалить Землю.

Я запрокинула голову и тихо простонала:

— Я не превращу своего ребенка в кровожадного гения преступного мира, если буду разрешать ему сжигать планету каждый вечер?

Коуп усмехнулся:

— Думаю, ты в безопасности. Там же драконы и злые волшебники.

Я повернула шею, и та ответила серией хрустов:

— Надеюсь, ты прав.

Коуп наклонился и нащупал мою шею пальцами, вдавливая их в мышцу:

— Снова болит?

Я встретила его взгляд:

— Как ты всегда это понимаешь?

Он пожал плечами и продолжил массажировать с идеальным давлением:

— У меня тоже бывает — из-за травмы плеча. Я знаю эти движения. Ты наклоняешь голову особым образом, когда она болит.

Я прикусила губу, не желая думать о том, насколько внимательно он за мной наблюдает. И еще меньше — привыкать к тому, как хорошо он меня чувствует. Но я не могла заставить себя отстраниться.

Глаза Коупа потемнели, став почти грозовыми. Его взгляд упал на мои губы, сердце рванулось вперед. Он был так близко. Я почти чувствовала, как его дыхание касается моих губ, обещая нечто большее.

— Воительница, — прошептал он, голосом, полным хриплого желания.

Я открыла рот, не зная, хочу ли оттолкнуть его или поцеловать, но не успела решить. Раздался звонок в дверь, вырвав нас из этого момента.

Коуп выругался сквозь зубы:

— Поменяю, к черту, код от ворот.

Я прикусила губу, сдерживая смешок.

Он бросил на меня темный взгляд:

— Ни хрена не смешно. Мои братья и сестры вообще не понимают, что такое личные границы.

— Эй, кто бы там ни был, они хотя бы позвонили. Если бы хотели, давно бы уже зашли по коду.

Коуп что-то пробормотал себе под нос, отодвинул стул и поднялся. Я пошла за ним, собирая тарелки. Пока я убирала на кухне, его голос донесся из прихожей:

— Отличное, мать его, время выбрал, шериф.

Я снова прикусила губу, чтобы не расхохотаться, когда услышала шаги, приближающиеся к кухне.

— Привет, Трейс, — сказала я, поворачиваясь.

Но как только я увидела его лицо, сердце сжалось. Трейс, самый серьезный из Колсонов, обычно хоть улыбнется или отшутится в ответ на брата. Сейчас же его лицо было совершенно пустым. Я медленно поставила миску в раковину.

— Что случилось?

Коуп тут же обернулся к нему, тоже что-то почувствовав. Он был слишком занят раздражением на внезапный визит, чтобы сразу это заметить.

— Трейс?

Тот сглотнул, с трудом подбирая слова:

— Тедди попал в аварию по дороге в Сиэтл.

Коуп напрягся, словно его ударило током.

— Где он? В какой больнице?

Боль скользнула по лицу Трейса.

— Прости, Коуп. Он не выжил. Его больше нет.

18

Коуп

Прости, Коуп. Он не выжил. Его больше нет.

Слова Трейса снова и снова звучали у меня в голове, пока я смотрел в окно. Вид, который обычно приносил покой, теперь не давал вообще ничего. Перед глазами мелькала бесконечная череда картинок, бросающая меня из боли в пустоту и обратно.

Я знал, что должен что-то делать, хоть что-то, но не мог заставить себя подняться. Дом превратился в проходной двор для семьи, но от этого становилось только хуже. Потому что боль была не только из-за Тедди. Она тащила за собой воспоминания о тех днях, когда я потерял отца и Джейкоба.

Трейс даже не понял, как его слова напомнили мне мамины тогда, в больнице. Я только пришел в себя, а ее лицо было таким бледным, что я подумал: она привидение.

— Папа? — прохрипел я, горло так пересохло, что будто готово было треснуть.

Боль исказила ее лицо, оно просто рассыпалось на глазах.

— Прости, Коуп. Папа и Джейкоб… Они не выжили. Их больше нет.

Эта новость разорвала меня в клочья. Швы на губе, сломанные ребра, сотрясение — ничто не могло сравниться с болью от осознания, что все это из-за меня. По моей вине. Во всем.

Теперь у меня на душе еще одно черное пятно. Еще одна жизнь, за которую мне придется расплачиваться. И нет такой цены, которая была бы достаточной.

Чьи-то пальцы обхватили мои.

— Коуп?

Я вздрогнул, осознавая, что Саттон, наверное, звала меня уже не раз. Поморгал, разгоняя пелену перед глазами, и сфокусировался на ней.

— Прости, что?

— Принести тебе суп с сэндвичем? — спросила она, в ее голосе слышалась надежда. — Только не волнуйся, суп не я готовила. Его мама привезла.

Я знал, что она пытается заставить меня улыбнуться. Хотел подарить ей это. Саттон заботилась обо мне последние сорок восемь часов, следила, чтобы я ел, пыталась уложить спать. Но улыбнуться я так и не смог.

— Я пока не хочу.

— Коуп, — мягко сказала она. — Ты сегодня вообще ничего не ел.

Желудок у меня и правда пустой, но разве это отличалось от всего остального?

— Не смогу. Просто... Не думаю, что смогу что-то удержать.

Саттон сжала мою руку крепче, давая понять, что не отпустит.

— Что мне сделать? Что тебе нужно?

— Ты уже делаешь, — прошептал я. — Это. Этого достаточно.

Я не заслуживал ее доброты. Но все равно принимал ее. Потому что был эгоистом. Хотя внутри все равно рвалось наружу то, что она должна знать.

— Этого бы не случилось, если бы он не приехал из-за меня.

Потому что Тедди всегда был таким. Лучший друг. Всегда рядом, всегда готов прийти на помощь. А теперь, из-за того, что он приехал ко мне, все они навсегда потеряли его свет.