— Берни сейчас осматривает водонагреватель.

— И ты мне за это спасибо не скажешь? Это мне стоило двести баксов.

Я прикусила щеку изнутри:

— Он говорит, что бойлер нужно менять. Еще много лет назад стоило это сделать.

Повисла тишина, а потом в трубке посыпались ругательства.

— Он просто пытается содрать с меня деньги. Я не собираюсь платить за новый. Это бред. Ты, наверное, сама что-то там сломала.

Я стиснула зубы:

— Рик, я никогда в жизни не трогала этот водонагреватель. И зачем мне это? Ты обязан содержать здание в рабочем состоянии, это твоя ответственность, а не моя. Так что...

— Дай мне поговорить с Берни, — оборвал он.

Я сжала телефон крепче, но вернулась в кладовку.

— Он хочет с тобой поговорить, — сказала я Берни, протягивая ему трубку с сочувствующим взглядом.

Берни тяжело вздохнул, но взял телефон:

— Перестань быть идиотом и дай мне починить водонагреватель этой замечательной леди.

У меня приподнялись брови. Видимо, Берни уже привык к выкрутасам Рика. Я слышала только одну сторону разговора, но было понятно, что Берни давал отпор не хуже, чем получал. Хотя бы я не бросила его на растерзание неподготовленным.

— Да, да, — пробурчал Берни и вернул мне телефон.

Я снова приложила его к уху и вышла в коридор.

— Рик?

Он хмыкнул в трубке:

— Куплю я тебе бойлер, но это займет несколько дней. У меня нет таких денег под рукой.

Как бы не так. Я видела, в каком особняке он живет и на чем ездит. Держать резервный фонд для пары десятков арендуемых объектов — его прямая обязанность.

— Пожалуйста, Рик, — горько проглотила я собственную гордость. — Это последний день лагеря на неделе. Луке нужно будет принять душ на выходных. Я не заставлю его лезть под холодную воду.

— Это лучшее, что я могу сделать, — отрезал Рик и бросил трубку.

Я так сжала телефон, что удивительно, как экран не треснул. Медленно опустила его, глядя в пустоту. Что теперь?

За глазами снова вспыхнуло болью. С каждой вспышкой горло сжималось сильнее. Слезы требовали выйти наружу. Но я не могла им этого позволить. Потому что если я сейчас сломаюсь, то уже не смогу подняться.

Вдруг снаружи распахнулась дверь, впуская в коридор свет и шум.

— Мам! — закричал Лука. — Ты не поверишь! У нас была первая игра, и я забил гол! Это было круче всего на свете!

Я натянула улыбку, чувствуя, как мышцы щек дергаются от напряжения.

— Это потрясающе, малыш. Расскажи мне все до мелочей.

За ним вошел Коуп, на губах которого играла улыбка.

— Думаю, за такое надо отметить кексиками. Что сегодня в меню?

Он возил Луку в лагерь и обратно каждый день с того момента, как предложил помощь. Единственная оплата, на которую он соглашался, — кексы. Особенно он любил мои самые необычные.

— Как тебе апельсиновый Creamsicle? — голос дрогнул, и я молилась, чтобы Коуп этого не заметил.

Его взгляд сузился, скользя по моему лицу. Я заметила, как дернулся мускул на его челюсти.

— Спиди, сходи расскажи Уолтеру про свой гол. А я сейчас догоню тебя с кексиками и молоком.

Я открыла рот, чтобы возразить. Лука был моим щитом, моей безопасной зоной. С ним рядом Коуп не стал бы давить на меня с расспросами. Но мой мальчик, услышав про новую аудиторию для рассказов, сорвался с места, как ракета.

Коуп сделал шаг ко мне, и коридор мгновенно стал таким же тесным, как кладовка.

— Что случилось, Воительница?

Эта кличка резанула по сердцу, словно нож, оставив после себя резкую, острую боль. Давление за глазами стало таким сильным, что я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться прямо здесь.

— Я не воительница. Даже близко. Я еле держусь на плаву.

Коуп подошел еще ближе, его рука скользнула под мои волосы, пальцы мягко, но настойчиво размяли затекшие мышцы шеи.

— Расскажи мне.

Он был последним человеком, с которым я должна была этим делиться. Последним, на чьи плечи стоило взваливать свои проблемы. Но слова сами срывались с губ: бесконечная череда ужасных квартир, встреча с Трейсом, который сказал, что здание небезопасно, выходки Рика...

Я умолчала только об одном — о Романе. Потому что этот кусок правды был слишком стыдным.

— А потом в понедельник сломался водонагреватель. Берни сказал, что нужно ставить новый, но Рик тянет время.

Пальцы Коупа сжались у меня на затылке, а на лице проступила мрачная ярость. Захотелось сделать шаг назад. Я знала этот гнев — с ним Коуп выходил на лед, с ним его соперники сталкивались лицом к лицу.

— Ты сейчас серьезно говоришь, что всю неделю мылись ледяной, мать его, водой? — прорычал он.

Я с трудом сглотнула:

— Лука может мыться на катке, так что это только я. Ничего страшного. Я...

— Собирай вещи. Сейчас же. И Луки тоже, — рявкнул Коуп.

У меня отвисла челюсть.

— Что?

Его взгляд сузился, стал твердым, как сталь:

— Ты не останешься в доме, где нет горячей воды. Ни минуты больше. Так что собирай все. Ты переезжаешь ко мне.

13

коуп

Я чувствовал, как ярость пульсирует во мне, словно волны огня. Мне стоило огромных усилий удержаться, чтобы не схватить Саттон, не перекинуть ее через плечо и не увезти вместе с Лукой домой, туда, где им будет безопасно. Но злился я не только на этого ублюдка Рика, который довел ее до такого состояния.

Меня бесило то, что у нее не было другого выхода. Она собиралась переехать с Лукой в крошечный гостевой домик, потому что считала его единственным безопасным вариантом. Хотя это было далеко не так.

Когда я поручил Шепу спроектировать мой дом, он только закатил глаза на все мои запросы. Но я никогда особо не транжирил деньги. Да, у меня дурацки дорогая машина, но настоящие вложения я делал в дома — пентхаус в Сиэтле и дом здесь, в Спэрроу-Фоллс.

Здесь я выбрал простор. Место, где можно дышать. Я хотел, чтобы сам дом дарил такое же чувство уюта. Потому и сделал спортзал и кинотеатр. Огромные гостиные, столовые и кухню. Библиотеку и кабинет. Десять спален, тринадцать ванных, бассейн и джакузи.

Плюс, я обустроил пространство для Арден, дав ей работу управляющей. У нее был небольшой гостевой домик и огромная мастерская, где она могла хранить свои монструозные скульптуры и прочие безумные арт-объекты. Еще — конюшня и загон для ее двух лошадей. Все это должно было создать для нее ощущение безопасности.

Я хотел дать такое место и Саттон с Лукой. Только старался не задумываться, почему.

Саттон смотрела на меня широко раскрытыми бирюзовыми глазами, полными изумления.

— Коуп, я не могу...

— Можешь. И сделаешь это, — перебил я. — Я понимаю, что ты привыкла справляться сама. Но рядом есть люди, которым ты не безразлична. Позволь нам помочь.

Она закусила нижнюю губу:

— Я завтра подпишу договор на этот гостевой домик, и...

— Воительница, — прорычал я. — Тридцать квадратных метров на двоих — это не жизнь. У тебя с Лукой будет целое крыло дома. Куча места для игр, бассейн, пруд. Ему там понравится.

Саттон сильнее прикусила губу, и я почувствовал ее колебание.

— Если тебе некомфортно жить со мной, остановись у мамы с Лолли. Они будут только рады.

Ее глаза заблестели.

— Почему вы все такие хорошие?

Эти несказанные слезы что-то сломали во мне. Я прижал ее к груди:

— Ты заслуживаешь гораздо большего, чем просто «хорошие», Воительница.

Она вздрогнула у меня в руках:

— Ты этого не знаешь.

Мои пальцы замерли на ее шее, а потом снова начали мягко разминать напряженные мышцы.

— Может, я и не знаю, через что ты прошла, но знаю одно — это было непросто.

Каждой клеткой я чувствовал: за ее спиной что-то тяжелое. И мысль о том, что кто-то причинил ей боль... рвала меня на части.

— Ты заслуживаешь передышки. Дай мне помочь.

Пальцы Саттон вцепились в мой свитер так, будто она держалась за него из последних сил.