Тот же захватывающий дух пейзаж, что и внизу, но с высоты второго этажа казалось, будто ты паришь над миром. Будто плаваешь на огромном океане леса, гор и воды.

Глаза защипало, в носу закололо. Я никогда раньше не жила в комнате, которая была настолько… моей.

— Как тебе? — спросил Коуп, голос у него стал почти шепотом.

— Это прекрасно, — честно сказала я.

— Цвет напомнил мне твои глаза. Казалось, что он просто обязан быть таким.

Я резко посмотрела на него:

— Мои глаза?

— Бирюзовые. Как Карибское море. В них можно найти целый мир покоя.

Теперь горели не только глаза. Все внутри. Люди говорили о моих глазах почти всю мою жизнь. Роман тоже когда-то поддался их обаянию. Но кто-нибудь хоть раз всматривался глубже, за рамки обычного синего цвета? Голубоглазая. Даже мысленно это прозвище причиняло боль.

Но не Коуп. Он видел оттенки, глубину. И, что важнее всего, он видел чувства.

— Пошли, — снова улыбнулся он, уголки его губ дрогнули. — Ты еще не видела самое лучшее.

Он направился к открытой двери — я сразу поняла, что там ванная. Но я не была уверена, что готова к еще большей красоте. Или к тому, что кто-то будет видеть меня настолько ясно. Но все же пошла за ним. И когда вошла, не смогла сдержать восхищенного вздоха.

Старинная ванна стояла прямо перед огромным окном, за которым открывался тот же невероятный вид. Здесь можно было утонуть не только в горячей воде, но и в этом спокойствии.

— Коуп...

— Неплохо, да? Тут еще и душ есть, — он кивнул в сторону просторной душевой с мраморной плиткой в дальнем углу. — Полки вроде бы полностью укомплектованы, но если чего-то не хватит, скажи — я попрошу домработницу привезти.

Я все еще стояла, не в силах отвести взгляд от ванны.

Коуп снова коснулся моей шеи, мягко массируя напряженные мышцы.

— Включи воду так горячо, как только сможешь, и хорошенько расслабься. Я подниму твои вещи и приготовлю ужин, пока ты будешь отдыхать.

Я изумленно посмотрела на него. Мозг с трудом переваривал происходящее. Кто-то впервые за много лет заботился обо мне. Это само по себе было слишком непривычно. Но я зацепилась за мелкую деталь:

— Ты умеешь готовить?

Уголок его губ дернулся в лукавой улыбке:

— Я полон сюрпризов, Воительница.

15

Саттон

Мои пальцы выглядывали из-под пены, а нежно-лиловый лак, который я недавно нанесла, резко выделялся на фоне белоснежной керамики. Где-то вдалеке, за дверью, доносились звуки того, как Лука играет в видеоигру, но этот шум растворялся в спокойном фоне, напоминая мне, что мой сын в безопасности и счастлив.

Я же сама напоминала сморщенный чернослив. Но довольный чернослив. Уже дважды добавляла горячей воды, чтобы впитать каждую крупицу тепла. Я даже не знала, из чего сделана эта пена для ванны — надписи были на французском, но запах был божественным.

Я понимала, что не стоит привыкать ко всему этому, но это не значит, что я не могла позволить себе насладиться моментом. Я закрыла глаза, стараясь впитать в себя каждую деталь. Может быть, если я запомню это достаточно ясно, этого хватит, чтобы согреться, когда нам придется уйти отсюда.

Спустя еще пару минут я заставила себя выдернуть пробку. Было бы невежливо сидеть в ванной всю ночь, да и солнце уже опускалось к горизонту, заливая территорию Коупа розово-красными красками заката. Какой-нибудь художник мог бы рисовать этот пейзаж сотню раз и все равно не передал бы его полностью.

Может, Арден и пыталась, подумала я, выходя из ванны и заворачиваясь в пушистое белое полотенце. Я знала, что она работает с металлом, но, наверное, и ее вдохновляли эти пейзажи.

Быстро вытеревшись, я обмотала полотенце вокруг себя и выглянула в спальню. Дверь теперь была закрыта, а три моих дорожные сумки аккуратно стояли на скамье у подножия огромной кровати. Я вытащила из одной пары мягкие спортивные штаны и свитшот с абстрактными изображениями шмелей. Наверное, стоило надеть что-то более приличное, например, джинсы и футболку, но после всего сегодняшнего я не могла заставить себя натянуть «жесткие» вещи.

Я натянула мягкий, уютный хлопок, поправила пучок на голове, вытащила из другой сумки любимые тапочки и, сунув в них ноги, направилась через коридор.

Лука, уткнувшись в экран, лихо нажимал кнопки на контроллере.

— Я иду вниз. Коуп готовит нам ужин, — сказала я ему.

— Угу, — кивнул он, не отрываясь от игры.

— Может, пойдешь со мной? А то еще умрешь с голоду от игровой зависимости, — поддразнила я.

Уголки его губ дрогнули в улыбке:

— Дай мне только этот уровень закончить, и я пойду.

— Обещаешь?

— Клянусь, — серьезно сказал Лука.

Знала я эти клятвы: он наверняка попробует пройти еще три уровня, но все-таки спустится. И на том спасибо.

— Ладно. Кричи, если заблудишься. Тут место как целый мир.

— Тут круто, — поправил меня Лука.

Где-то внутри сжалось тяжелое чувство. Я хотела быть той, кто даст своему сыну все это. Дом, которым можно гордиться. Комнату мечты. Простор для игр и свободы.

Однажды.

Однажды я дам ему и себе все это. А пока — просто шаг за шагом. Я пошла по коридору к лестнице, замечая каждую деталь. Дом был смесью старого и нового. Старинные деревянные балки сочетались с современным металлом. Черно-белые фотографии чередовались с яркими, текстурными картинами. Все здесь было со вкусом.

До меня донеслись мягкие звуки блюза и аромат чеснока. Желудок предательски заурчал, и я пошла на этот зов. Дойдя до кухни, я застыла на месте.

Меня должен был поразить сам кухонный интерьер, но нет. Меня сразил человек, который этой кухней правил. Коуп стоял у плиты, сосредоточенно помешивая соус в сотейнике. Его волосы, чуть потемневшие после душа, выглядели еще светлее в полумраке. Он переоделся в серые спортивные штаны, которые держались низко на бедрах, и старую футболку с логотипом какой-то спортивной команды. Эта футболка выглядела настолько мягкой, будто ее стирали тысячу раз. А еще он ритмично постукивал босой ногой в такт музыке.

Почему-то именно это — его босые пальцы, выглядывающие из-под свободных штанов, это простое движение — показалось мне чем-то слишком личным. Словно я не имела права на этот взгляд.

Я заставила себя поднять глаза к его лицу, но и там не нашла спасения. Его красота ударила, как пощечина, оставив меня без воздуха. Мой взгляд невольно остановился на шраме, пересекающем его губу, так похожем на мой.

Я прочистила горло и пересекла порог:

— Когда ты сказал, что полон сюрпризов, ты не шутил.

Коуп не сразу посмотрел на меня. Сначала снял с плиты сотейник.

— Я не шучу, когда дело касается еды. — Он поставил кастрюлю на холодную конфорку, повернулся и облокотился на столешницу. Его губы тронула едва заметная улыбка, шрам углубился. — Мне нравится твоя пижама.

Щеки вспыхнули, но я подняла подбородок:

— Это очень серьезная пижама, между прочим.

— Чертовски милая, — пробормотал он.

Эти слова осели где-то глубоко в груди, укоренились там.

— Я люблю пчел.

Он приподнял бровь:

— Тех, что жалят?

— Тех, что делают мед. Они жалят только когда ты идешь на них войной. А если оставить их в покое, они дадут тебе самые сладкие дары.

Коуп долго смотрел на меня, будто видел слишком многое между строк.

— К тому же я просто не могла заставить себя надеть нормальную одежду после той ванны, — добавила я, пытаясь сбить его проницательный взгляд.

Это сработало, и Коуп снова улыбнулся так, что у меня внутри все дрогнуло.

— Как тебе?

Я подошла чуть ближе, играя с огнем:

— Рай. Хотя ты и сам это знаешь, раз я целых два часа не выходила оттуда.

Коуп усмехнулся, и от этого звука по моей коже прошел приятный озноб.

— Как Лука? — спросил он.

Боже, как же я любила, что он так заботился о моем сыне. Я и представить не могла, что стоять на кухне с мужчиной будет так опасно.