Коуп большим пальцем рисовал восьмерки на тыльной стороне моей ладони.

— Врач должен был уже вернуться. Результаты МРТ не занимают столько времени. — Он отпустил мою руку и резко поднялся. — Пойду найду его и...

— Коуп, — позвала я. Голос хрипел после того, как мне сдавили горло, но это ничто по сравнению с новыми швами на лбу.

Он обернулся ко мне, в его глазах смешались боль и ярость.

— Тебе нужно обезболивающее.

— Они делают все, что могут. Возможно, есть люди, которым сейчас нужна помощь больше, чем мне.

Похоже, это было не то, что он хотел услышать, потому что мышца на его челюсти задергалась еще сильнее.

— Пусть тогда нанимают больше персонала, — процедил он сквозь зубы.

И будто по его велению дверь распахнулась, и в палату зашел врач в белом халате с неестественно оранжевым загаром.

— Как чувствует себя моя пациентка?

Его слишком широкая улыбка вызвала у Коупа настоящий рык. Улыбка доктора тут же потускнела.

— Где ее обезболивающее? — прорычал Коуп.

Доктор похлопал по карману, вновь натянув ослепительную улыбку.

— Уже здесь. Мы получили результаты МРТ и рентгена. Переломов, внутричерепного кровотечения или черепно-мозговой травмы нет.

Мышца на челюсти Коупа задергалась еще сильнее.

— Тогда вколите ей, черт побери, лекарства и избавьте ее от боли.

— Коуп, — мягко одернула я его.

Он перевел на меня взгляд:

— Ты лежишь тут часами и мучаешься, пока они бездельничают.

Я слышала в его голосе: он из последних сил держал себя в руках. И не винила его за это. Сейчас он был похож на разъяренного медведя, но все из-за страха. Если бы я нашла его без сознания и в крови, я бы тоже вышла из себя.

Доктор напрягся:

— Я заведующий этим отделением. Пациенты просят, чтобы их лечил именно я. Меня знают далеко за пределами округа...

— Док, — рыкнул Коуп. — Дайте ей лекарства.

— Он хотел добавить «пожалуйста», — вставила я.

Доктор бросил на меня взгляд и тяжело вздохнул:

— Знаю, что у профессиональных спортсменов характер сложный, но это уже перебор.

Я метнула взгляд на Коупа, призывая его успокоиться. Видимо, несмотря на боль, мне удалось донести мысль.

Доктор надел перчатки, достал шприц из кармана, снял колпачок и ввел лекарство в капельницу.

— Начнем с более сильного обезболивающего. Тошнит?

— Немного, — призналась я.

Он достал второй шприц:

— Сейчас добавлю Зофран. Я выпишу вам рецепт на него и на оксикодон, чтобы вы могли принять их дома.

В груди поднялась волна страха:

— Мне не нужен оксикодон.

Брови доктора поползли вверх:

— Есть проблемы с зависимостью, о которых я должен знать?

— Нет. Но я не люблю принимать такие препараты. — Я не собиралась пускать этот яд в свою жизнь.

— Саттон, — мягко сказал Коуп, подойдя ближе и взяв меня за руку. — Тебе нужно обезболивающее, чтобы восстановиться. У тебя сотрясение и швы. На это потребуется время.

— Я могу пить Тайленол. — То, что уже капало мне в вену, потихоньку снимало боль и делало голову немного легкой. Мне невольно подумалось, не это ли ощущение Роман всегда пытался поймать.

Доктор прочистил горло:

— Я все равно выпишу рецепт. Если не понадобится — отлично. Но если станет хуже, пусть будет под рукой.

— Мне не...

— Воительница, — перебил меня Коуп. — Мы забираем рецепт.

Я тут же закрыла рот, и этот резкий жест снова отдал болью в виске.

Коуп повернулся к доктору:

— Она может поехать домой сегодня или ее оставляют в больнице?

Доктор внимательно посмотрел на меня:

— Я хочу понаблюдать за ней еще час, чтобы убедиться, что после лекарств ее не стошнит. Если все будет в порядке — домой. Но рядом с ней должен быть кто-то.

— Я буду рядом, — отрезал Коуп.

— Хорошо. Ее нужно будет будить каждые три часа. Задавать простые вопросы: имя, год и так далее.

— Без проблем, — уверенно сказал Коуп.

— Отлично, — коротко бросил доктор. — Я подготовлю документы на выписку.

Когда он вышел, Коуп опустился на стул рядом с кроватью. Я посмотрела на него с укором:

— Ты был с ним не слишком вежлив.

— Этот тип — надменный кретин.

Я пожала плечами:

— Возможно, такая уверенность нужна, когда каждый день держишь в руках человеческие жизни.

Коуп тяжело вздохнул и провел рукой по небритому подбородку:

— Прости. Я просто не могу смотреть, как ты мучаешься.

— Лекарство уже помогает. — Я хотела его успокоить, но никак не могла избавиться от тревоги из-за того, что сильный наркотик сейчас циркулирует по моим венам.

— Саттон...

Его слова прервал звук открывающейся двери. Но на этот раз это был не врач и не медсестра, а знакомое лицо. Трейс быстро окинул меня взглядом, изучая каждую царапину и синяк. Лицо у него оставалось спокойным, но я заметила, как во взгляде вспыхнул гнев.

— Как ты? — спросил он, сделав три быстрых шага ко мне.

— Уже лучше.

— Что-нибудь нашли? — тут же спросил Коуп.

Трейс покачал головой:

— Криминалисты все еще работают на месте. Из твоей сумки пропал кошелек. Тея передала нам данные твоих карт из экстренного файла. Мы уже их заблокировали. Банк выпускает новые.

У меня сжалось все внутри, словно желудок залили кислотой.

— Были списания?

— Несколько покупок, но банк уже все отменил. Ты ни за что не будешь отвечать, — заверил Трейс.

— Спасибо, — прошептала я. Вдруг стало ужасно не по себе. Я чувствовала себя не просто уязвимой — грязной. Все, чего я хотела, — это отскоблить с себя каждое прикосновение этого человека, стереть следы его рук и ту боль, которую он причинил.

Коуп, кажется, почувствовал перемену в моем настроении и снова взял меня за руку, переплетая наши пальцы. Трейс заметил этот жест, но я не смогла понять, что промелькнуло в его взгляде.

— Все, кроме Арден, ждут в приемной. Она сказала, что Лука все еще крепко спит. Все хотят знать, как ты, — сказал Трейс. — Что сказал врач?

— Им не стоило приходить посреди ночи, — пробормотала я.

Губы Трейса дрогнули в почти незаметной улыбке:

— Если ты еще не поняла, ты теперь почетный член семьи Колсон. Что бы ни случилось — хорошее или плохое — мы всегда вместе.

Почему-то эти слова причинили боль сильнее, чем моя голова сейчас. Потому что я так отчаянно хотела, чтобы это было правдой. Мне нужно было принадлежать такой семье, как Колсоны. Но казалось, что мне этого не дано.

Коуп наклонился ко мне и коснулся губами моего не тронутого раной виска:

— Они о тебе заботятся. Позволь им это делать.

Глаза защипало, горло сжалось. Когда в последний раз кто-то вот так приходил ко мне на помощь? Наверное, когда я подхватила сильнейший грипп в колледже, и бабушка проехала пять часов, чтобы ухаживать за мной в общежитии.

С тех пор рядом никого не было. Роман раздавал деньги, чтобы заглушить проблемы, но если задуматься, он ни разу не решил их просто своим присутствием, просто тем, что был рядом.

Во мне боролись боль и благодарность, но я изо всех сил старалась держаться за хорошее:

— Передай им спасибо. И скажи, что со мной все в порядке. Через час меня отпустят домой.

Трейс кивнул:

— Конечно. Мне еще нужно будет взять с тебя показания. Но ты сама решишь — сегодня или завтра.

— Завтра, — проревел Коуп. — Она и так достаточно натерпелась.

Я сжала его руку:

— Нет. Я хочу покончить с этим сейчас. Чтобы оставить все позади. — Я знала, что должна все рассказать Трейсу. И пришло время, чтобы Коуп тоже все узнал. Даже если мне меньше всего хотелось, чтобы он это слышал.

— Понимаю, — мягко ответил Трейс. — Хочешь, чтобы показания записала женщина? Могу позвать Бет.

— Нет, — быстро сказала я. — Лучше ты. — По крайней мере, я знала Трейса и ему доверяла. С незнакомцем было бы гораздо хуже.

Трейс кивнул, достал телефон и что-то нажал на экране:

— Я буду записывать на диктофон, чтобы потом не возвращаться к этим вопросам. Ты не против?