Впрочем, сейчас об этом никто и не думал. Несмотря на смерть бедняжки Терезы, для большинства деревенских жителей наше неожиданное появление превратилось в настоящий праздник. Ведь они никогда прежде не видели такого большого, как им казалось, военного отряда, да еще и с солидным обозом. И наши драгуны с радостью гарцевали на лошадях перед жителями, а их трубачи дудели в трубы, устроив на главной деревенской улице настоящий маленький парад, за которым со всем вниманием наблюдали крестьяне от мала до велика, высыпав из своих домов на обочины. Бедно одетые моравские крестьяне улыбались русским воинам и приветственно махали руками. А матери, пугавшие до этого своих детишек страшным Наполеоном и жестокими французами, с удовольствием показывали детям русский военный караван. И ватаги ребятишек бежали за нашими всадниками, что-то весело крича вслед и смеясь.

Я же, глядя на все это, думал о том, насколько же здесь еще наивны люди. Они пока не ведают ничего о грядущей эпохе беспощадных машин и чудовищных социальных экспериментов, которую готовят миру два предстоящих столетия. Они еще даже не догадываются, какие страшные мировые войны переживет человечество. И какой передел мира последует за этими ужасными войнами.

Эти люди не забивают себе голову ничем лишним, кроме, может быть, религии и суеверий. И потому им, конечно, живется намного легче и веселее, чем нашему поколению «зумеров». Ведь размеренное течение их жизни наполнено всего лишь обыкновенными повседневными заботами крестьянского быта без ежедневных стрессов и бесконечной гонки за успехом, свойственных моему поколению. Впрочем, для меня все те заботы двадцать первого века остались навсегда где-то там, в далеком будущем. Но, черт возьми, успеха я хотел добиться и здесь!

Похоже, во мне и в 1805 году проявлялась природа поколения Z. И я желал достигнуть большего, хотя уже по воле судьбы сделался князем. Но, одного этого статуса мне казалось мало. И я мечтал о великих преобразованиях, которые возглавлю. Вот только, пока нужно, для начала, добраться в Россию, где можно будет, пользуясь своим новым статусом влиятельного аристократа, запустить процессы развития в сторону прогрессивных преобразований. А в дороге по тылам неприятеля не очень-то попреобразовываешь что-либо.

Русские воины казались деревенским жителям воплощением силы, а то, что в отряде у нас обнаружились и добровольцы из Моравии, пусть и не совсем ближайшие земляки здешних, а уроженцы других деревень, но все-таки говорящие с местными на одном языке, только прибавляло изъявлений почтения и знаков уважения, которые демонстрировали местные нашему отряду. Особенно тепло они встретили Леопольда Моравского, которого знали, как правителя весьма неплохого. Старшее поколение крестьян хорошо помнило те времена, когда вся деревня вместе с окрестными землями принадлежала семье виконта. И те годы вспоминались ими, как благополучные и беззаботные.

Ведь старые времена часто кажутся людям более добрыми. Да и не было тогда никакой войны. Хотя теперь крестьяне уже перестали считаться крепостными, получив, вроде бы, равные права с остальными жителями Австрийской империи, но, от этого их жизнь не сделалась легче, поскольку, если раньше все их проблемы решал барин, то теперь решения любых вопросов приходилось искать самим. Потому неожиданное появление бывшего барина вызвало у них ностальгию. Женщины кланялись ему, а мужчины снимали шляпы не потому, что положено кланяться барину, а просто в знак уважения. Ведь теперь, формально, для граждан Австрии объявили равенство. И ничто не мешало крестьянам искренне выказывать почтение бывшему хозяину, если они считали его хорошим человеком.

И меня это немного удивляло, потому что я уже имел случай наблюдать недостатки виконта. Он представлялся мне слабовольным типом, подверженным алкогольной зависимости и плохо контролирующим собственные поступки. А его несдержанность и своеволие обернулись и просто преступлением. Тем не менее, люди его уважали. И он прочно утвердился в моих глазах в качестве лидера местного землячества. А это, в сущности, совсем неплохо, поскольку обеспечит нам поддержку местного населения, пока наш отряд находится в этих моравских землях.

Конечно, при других обстоятельствах можно было бы использовать влияние Леопольда Моравского, например, для организации партизанского движения в крае, либо для набора в наш отряд еще пары взводов рекрутов. Но, сейчас надо поспешать. А потому я приказал продолжать движение, не разрешив никому из бойцов даже перекусить в местной харчевне. До темноты нам предстояло выйти к Вестину. А там еще неизвестно, что будет. Ведь о том, что в городке стоит французский гарнизон, состоящий из гусарского эскадрона, я уже знал от пленных гусаров, которых мы, разоружив, оставили на попечение местных жителей, покидая деревню, промаршировав через нее, словно на параде.

Отстал от колонны только Леопольд Моравский. И я был вынужден приказать уменьшить скорость движения, чтобы подождать его. Оказалось, что он не только пообщался на постоялом дворе с Томашом, а и купил у одного из купцов крупную пегую лошадь, которая была способна нести на себе толстяка. Вот только, эта лошадка до того, похоже, больше привыкла тянуть телеги, чем возить на спине всадника, тем более, такого крупного мужчину. И Леопольду приходилось приноравливаться управлять своей живой обновкой, которой не слишком нравился подобный груз, отчего она поначалу упиралась, не желая идти, словно упрямая ослица.

Но, когда я остановился на обочине и подождал виконта, пропустив вперед весь отряд, виконт Моравский все же взял над кобылой верх и выглядел весьма довольным.

— И как вам новая лошадь? Она у вас, кажется, необъезженная, раз так плохо слушается? — спросил я.

— Нет-нет. Она вполне смирная. Это просто я немного все-таки тяжеловат для нее. Но, ничего. Она привыкнет, ее порода вполне способна носить подобных седоков. Во всяком случае, на ней сидеть мне получше, чем трястись в этом чертовом фургоне, — ответил Леопольд, уже вполне справившись с управлением своей новой большой лошадью и проезжая мимо меня, чтобы догнать наш обоз.

— И как же вы назвали свое приобретение? — поинтересовался я.

— Прежний хозяин сказал, что кобылу зовут Забава. Пусть так и будет, — проговорил виконт, присоединившись к нашей походной колонне в качестве замыкающего.

А за ним на маленькой и тощей гнедой лошаденке поспешал его слуга. Словно Санчо Панса за Доном Кихотом. Только в нашем случае Дон Кихот был толстым. А долговязый «оруженосец», наоборот, имел внешнее сходство со знаменитым идальго Ламанчским. Я же подъехал к виконту вплотную и сказал:

— Вы позволите задать вам вопрос, как человеку, которому хорошо знакомы здешние земли?

— Разумеется, князь. Я к вашим услугам, — кивнул Леопольд.

И я продолжил:

— В Вестине, куда ведет эта дорога, стоит французский гарнизон. И нам лучше бы обогнуть город, чтобы избежать стычки. Но, на карте, которая досталась мне от покойного полковника Ришара, объездные пути не обозначены. Не просветите ли меня, виконт, существуют ли они?

Трофейная карта, надо сказать, оказалась достаточно примитивной. Совсем не такой точной и подробной, как я привык в своей прошлой жизни в будущем. Впрочем, в 1805 году по-другому карты рисовать еще не умели. К тому же, картографы французского штаба не потрудились выяснить все особенности на местности, а, похоже, просто перерисовали эту карту откуда-то еще. Потому неточностей на ней попадалось очень много. И тем больше, чем дальше мы отходили от крупных городов. Так что без услуг проводников обойтись никак не получалось. Вот только, те моравские добровольцы, которые уверенно вели нас от Гельфа много верст, этих мест уже не знали. И потому мне пришлось обратиться напрямую к виконту Моравскому.

А он задумался, что-то вспоминая, прежде, чем проговорил:

— Есть дорога, которая огибает Вестин с юга. Но, она плохая, старая и разбитая. Ведет она к заброшенному руднику, где раньше добывали железную руду. Но, этим рудником перестали пользоваться около века назад. Внутри случился обвал. Да и руды там к тому времени осталось уже очень мало. Так что мои предки, которые тогда правили всеми этими землями, решили, что разгребать завал не имеет смысла. С тех пор мало кто пользуется этой дорогой. У нее дурная слава. Говорят, что там бродят призраки шахтеров, которых завалило на руднике. А еще там одно время скрывались разбойники, они прятались в развалинах монастыря, в котором все монахи перемерли в чуму. И с тех пор он считается проклятым местом. Конечно, время от времени разбойников выгоняли и банду их истребляли. Но, через какое-то время всегда в тех краях появлялись новые. Разный сброд, сбежавший из тюрем или с каторги прятался там. И я не знаю, как сейчас обстоят дела в том месте. Так что, князь, я не решусь предложить вам туда сворачивать. Это путь нелегкий, опасный и длинный. Если идти через Вестин, то мы, даже двигаясь со скоростью обоза, достигли бы города до темноты. И, переночевав там, завтра проделали бы еще один дневной переход, придя уже в Здешов, к воротам моего замка. А обходной путь мимо старого рудника и развалин монастыря потребует гораздо больше времени. Возможно, он займет еще один лишний дневной переход.