— Отец, позволь возглавить мне атаку на персов! Мы наблюдаем их авангард и можем ударить, — первым обратиться к Ираклию успел сын Давид, лишь на секунды опередив внука царя — Соломона.

Царь Картли-Кахетии с некоторым пренебрежением и укоризной посмотрел на своего сына, который, наконец, додумался сменить свой русский мундир. Нет тут русских, не успели, или не желали успеть, оттого и русских офицеров быть не может, но сын и наследник может остаться рядом с отцом в столь сложный час.

Однако, Ираклий посчитал, что более остальных добыть себе славу достоит сын любимой дочери старика, царь западногрузинских земель, Соломон. Он привел с собой две тысячи отличных воинов. Да, это немного, но все войско царя Ираклия состояло из пяти тысяч. Следовало сказать, что эти пять тысяч были такими воинами, что достойны славы предков.

Был бы на месте еще один сын, Гиоргий, то именно он возглавил бы атаку. Но Гиоргий был отправлен собирать войско и все еще не вернулся [опоздает к битве].

— Соломон, внук мой, тебе разрешаю ударить. Бей лихо персов, но не ввязывайся в полноценное сражение! — дал указания Ираклий.

Через пятнадцать минут три тысячи всадников спускались с Таборитского хребта, на котором закрепилось грузинское войско. Туча поднятой пыли не только усложняла работу отряду Соломона и приданным ему воинам-арагвинцам, но имела и положительный эффект.

Персы, заметив, как стремительно на них надвигается пылевое облако, не смогли оценить количество грузинских воинов. А еще у страха глаза велики. Потому персидские командиры посчитали, что столкнулись, ну никак не меньше, чем с десятитысячной конницей и они знали, что грузинские войны опытные и сильные, закаленные в постоянных войнах с дагестанцами и представителями многих других народов Северного Кавказа.

Всадники влетели в боевые порядки персидского авангарда, рубя все и всех, кто попадался на пути. Персидская конница, шедшая впереди всей немаленькой армии была ошеломлена и скоро стала хаотично отступать, неся большие потери. Грузины воодушевленно убивали и ранили противника, мстя персам за то, что славные воины Картли-Кахети усомнились в своей победе, прознав, сколь велико войско привел Ага Мухаммад-хан.

Соломон так же увлекся разгромом и погоней персов, буквально на несколько минут забывшись обо всем. Но военачальник не может не думать во время боя, так как подобное, как правило, приводит к печальным последствиям.

Грузинские воины начали уже терять динамику разгона конного удара, когда выскочили на уже изготовившихся к стрельбе тофгачей [персидские стрелки]. Свинцовые пули полетели в сторону увлеченных избиением персов грузинских воинов и самые резвые кони стали валиться, подминая под себя всадников.

Прозвучал сигнал к отходу и грузинская конница, успев обагрить алой кровью свои клинки, стала разворачиваться. Продолжать атаку стало бы самоубийством, так как персидские топчи [артиллеристы], готовили свои орудия.

Первый бой остался за грузинскими воинами.

*…………*………*

Крцаниси

10 сентября 1795 года (Интерлюдия)

Шах Ага Мухаммад-хан Каджар сидел в своем шатре и устало смотрел на разложенные фигурки на большом ковре. Правитель Ирана и опытный военачальник недоумевал, откуда у царя Ираклия взялось столько много войска, чтобы оказывать действенное сопротивление. Персидские войны прошли много конфликтов, из которых неизменно выбирались победителями. Гений шаха, как полководца, считался недосягаемым, по крайней мере, для Кавказа. Тем более, что Ага Мухаммад и политически подготовился к войне.

Шах прошел через многие ханства Кавказа. Карабахское, Эриванское ханства, Гянджа, завидев сколь велико войско привел с собой Ага Муххамад-хан, поспешили выразить свои самые искренние верноподданнические чувства, даже думать боясь о том, чтобы послать своих воинов на помощь царю Ираклию. Ладно, Гянджа, это ханство и ранее было лояльно настроено по отношению к Ирану. Но Эривань…

Вообще, шах проводил военную компанию в расчете на то, что он встретится в бою с русской армией. Поэтому большое значение в тактике уделялось использованию артиллерии и стрелков, несмотря на то, что конница — неизменно главный род войск Ирана. А тут вроде бы и русских не видно.

Но сколько же сил у грузин? Шах ждал ответ на этот вопрос. Были уже бои, персы начинали штурмы Таборитского хребта, но тщетно, теряли много воинов, не добившись серьезного успеха. И даже в бою было не понятно, каким количеством войск распоряжается старик Ираклий.

В шатер зашел офицер, отвечающий за разведку. Его-то уже как сутки ждал шах. Реза Шапсуд самолично отправился в рейд, чтобы узнать о численности войск Картли-Кахетинского царства. И все это время ему, как и его людям, не удавалось приблизиться к грузинским позициям настолько близко, чтобы понять, какими силами располагает Ираклий. При этом Реза Шапсуд предполагал, что сведения о двадцатитысячной армии противника, мягко сказать, преувеличены [в РИ персы, действительно, были сперва уверены, что Ираклий привел сильно больше войск, чем было на самом деле].

— Я прикажу отрезать тебе голову, если и сейчас не узнаю о противнике все, — суровым тоном, не предполагавшим ничего хорошего для Шапсуда, сказал шах.

Но офицер-разведчик был не только опытным воином, но и кое-что понимал в правилах поведения и общения с повелителем. Реза Шапсуд все еще пропадал бы рейде по окрестностям, если не имел бы информации.

— Великий, я знаю многое: и о численности грузинского войска и о их командирах, и о том, что русские не пришли на выручку Ираклию, — сказал склонившийся в поклоне офицер.

Ага Мухаммед хотел сказать вслух, что ему жалко, что русские решили повременить со своим вторжением. Но не стал этого делать. Реза Шапсуд не такого статуса человек, чтобы знать о всех политических играх.

Персидский шах немало серебра заплатил и передал коней и оружия горцам, чтобы те устроили сущий ад русским, рискни они начать переход по ущельям. Большинство родов и чеченцев и дагестанцев, кумыков и кабарды согласились за большую плату устроить череду засад русским, чтобы не только их сдержать, но и по возможности резко уменьшить численность. А теперь, получается, деньги и оружие было заплачено не за что. Впрочем, шах не сомневался, что услуги горцев еще пригодятся в будущем.

— Так говори же! — проявил нетерпение Ага Мухаммад-хан.

— Мы взяли осведомленных людей и они все рассказали, даже без пыток, — гордясь собой начал докладывать Реза Шапсуд [есть мнение, что Артемий Араратский сам послал к шаху людей с информацией о реальном положении дел в грузинской армии].

Не было похвалы офицеру-разведчику. Шах был в не себя от ярости. Ага Мухаммад-хан посчитал за бесчестие первое поражение от малочисленного войска царя Ираклия. Он злился и на себя, что два дня прошли в мелких стычках, по сути разведке-боем, которая почти ничего не дала, кроме немалых потерь. Грузины бились отчаянно. И это несмотря на то, что многие предали царя, или медлили приводить свои отряды, как Реваз Ардоникашвили, который не спешил вести кизицкую конницу. Опоздал с набором войск и сын царя Гиоргий.

Кроме всего прочего, утром состоялось еще одно столкновение, и опять не в пользу шаха. Ага Мухаммад-хан отправил в обход монастыря Шавнабата войска, чтобы те зашли в тыл грузинам. Но командующий этим отрядом Мелик Меджлума попал в засаду и отвел войска.

— Трубите общую атаку! — повелел шах, и все большое войско пришло в движение.

План атаки на возвышенности, которые занимало Картли-Кахетинское войско, как и присоединившиеся к нему имеретинские воины, разработан уже больше дня назад. При этом, план предусматривал противодействия противника численностью никак не меньше пятнадцати тысяч. Поэтому шах и был уверен в быстрой и скорой победе всего-то меньше чем над семью тысячами грузинами.

Персидское войско с боевыми кличами устремилось на штурм Таборитского хребта. Тут находилось сейчас меньше тысячи грузинских воинов, но был существенный козырь — артиллерия. Нет, не большие пушки, способные перемолоть в труху хаотично наступающих персов. Русские предлагали такие орудия, но Ираклий взял только небольшие пушки. Но и этого хватило, чтобы склоны хребта стали красными от крови, а тела погибших персидских воинов осложняли передвижение своим же соплеменникам, которые все еще рассчитывали сломить сопротивление грузин.