— Все?

— Спеть далеко, чтобы все главы гильтов могли собраться вместе. Поляна совсем небольшая. Коренные выбрали пятерых, что смогут говорить с Говорящим с ветром от имени воинов степи.

— Значит пришло время говорить, — согласился с ним Ишми — Веди, — и подхватив с земли ставший бесполезным шар, пошёл вслед за воином.

Поляна, и впрямь, была небольшой. Собственно говоря, это и не поляна была, а так, небольшая проплешина, густо поросшая втоптанным в землю кустарником и зажатая со всех сторон вековыми деревьями.

— Вы звали. Я пришёл.

Ишми повёл головой, всматриваясь в суровые лица пятерых воинов; Урмаши, Уктуб, Улугба, Теконь, Ижрум. Коренные выбрали достойных воинов, известных своей отвагой и удачливостью на всю степь. А значит разговор предстоял непростой.

— Старейший, гильты хотят вернуться в степь, — прервал молчание самый пожилой из коренных, великан Урмаши.

Ишми не ответил, лишь слегка приподняв левую бровь и тем самым давая понять, что услышал. Коренной лишь объявил о желании гильтов. Прежде чем ответит, нужно было услышать причину, подвигшую их на такое заявление.

— Воины не хотят умирать так далеко от степи, — выдал первый аргумент Теконь, юркий, подвижный степняк без промаха стреляющий из лука. — Мы все сгинем здесь, если не вернёмся. Степь опустеет.

— Но шёпот ветра приказал нам прийти сюда, — вышел из-за плеча Говорящего с ветром Эолти. — Если мы не остановим адепта Многоликого — опустеет весь Гванделон.

— А разве шёпот не может ошибаться — вскинулся Улугба. — Разве не ветер нашептал тебе, старейший, что Вельд находится на юге. И разве мне не пришлось со своим гильтом спешно повернуть своих коней вспять?

— В тот момент Вельд и был на юге, — возразил Ишми. — Он воспользовался порталом, чтобы перенестись сюда. И ветер тут же нашептал мне об этом. В чём же была ошибка, Улугба?

— В том, что ты не знаешь, где искать Вельда теперь. Сфера умерла. Об этом нас ветер тоже не предупредил!

— Как не предупредил и о том, что магия здесь совсем не действует! — вмешался в спор Уктуб. — Теперь в битвах с монстрами гибнут слишком много воинов.

— А чего вы хотели? Мы вошли в земли Многоликого! Это самое проклятое место на Гванделоне. Здесь его храм, здесь была его столица, здесь он был наиболее силён! И если мы не уничтожим его адепта, не разрушим этот алтарь, так как здесь, будет везде. Степь исчезнет, и на её место придут леса, закрывая собой весь мир.

— Мы даже не знаем, где нам искать этого Вельда, — вновь напомнил Урмаши. — И сфера умерла.

— Умерла — не стал отрицать Ишми. — Но теперь не действует и магия самого перевёртыша! Он превратился в обычного мальчишку, которого легко проткнуть мечом или сразить стрелой. Нам нужно всего лишь найти его. А убить проклятого приспешника Многоликого будет просто.

— Но сначала нужно найти.

— А зачем нам его искать? — оскалился Ишми. — Найти храм Многоликого будет значительно проще. Нам нужно только вырваться из этого проклятого леса на простор. Ветер нашептал мне, что он не будет длиться вечно. Мы доскачем до храма и захватим его. Тогда Вельд придёт к нам сам!

А вечером появился Толик.

Мы, к тому времени, как раз из леса вышли и, протопав ещё с пару сотен метров, подошли к небольшой речушке.

Возле неё и остановились, расположившись у больших кострищ. По всему было видно, это место было облюбовано нашими пленителями давно и регулярно использовалось в качестве лагеря для ночёвки.

А что? Лес с его дровами рядом, река под боком. Ночуй как говорится, и радуйся..., что ящеркам не скормили. Ну, и об упущенных возможностях сожалеть не забывай.

Кончился лес. А значит и возможность, вскарабкавшись на дерево, попытаться на нём затаится, стала теперь неосуществимой.

По мне, так и к лучшему. Всё равно я на эту авантюру, помня судьбу Эрвина и Вуста, скорее всего не решился. Только извёлся бы весь понапрасну, на крутящихся вокруг гвонов поглядывая.

Численность этих кровожадных бестий, я наконец-то, смог примерно определить. Навскидку, сотни две, не больше. Это если не считать того, что отдельные отряды регулярно уходили в лес, а на их место заступали другие. Хотя, может, и не другие, а те же самые. Кто этих зверушек друг от друга отличить возьмётся?

Но вернёмся к Толику. Мои спутники, поужинав, дружно повалились спать, расположившись возле костра, ну, а мне, в этот момент приспичило. Делать это рядом с костром, не только не прилично, но и просто не практично. Сам же потом спросонья в собственное дерьмо и вляпаешься.

В общем, решил я к реке спуститься. Там жиденький кустарник был, его мы в качестве туалета и облюбовали.

Ну вот, вваливаюсь я в этот кустарник; не видно ни хрена, в лицо веточки тыкаются, под ногами хворост хрустит, воображение, изготовившихся к атаке ящерок, рисует. Идиллия, одним словом. И тут меня, в тот самый момент, когда на корточки присел, по плечу кто-то сзади как даст!... Как я не заорал, наверное, даже Лишний не знает. Скорее всего, просто голосовые связки от ужаса пережало. Но дёрнулся я знатно; резко, с треском, сминая ни в чём не повинный кустарник.

— Да тише ты! Совсем от радости сдурел! Тебя сейчас, наверное, даже в Хураки слышно!

— Ты?! — голос мохнатого Иуды я узнал мгновенно. — Вот ты ж сука какая, а?! Урод конченный! Соплежуй мохнозадый!

За следующие пару минут айхи узнал о себе много нового и жутко интересного. И я при этом, даже ни разу не повторился.

— Всё, выговорился? — хмыкнул коротышка, терпеливо дождавшись конца моего монолога. — Мог бы так и не орать. Я и без того знал, что ты мне обрадуешься!

— Обрадуюсь?!

— А то, — нагло заявили мне в ответ. — Кто ещё тебя из очередной задницы вытащит, если не я? Даже странно, как ты за время моего отсутствия, выжить смог!

— Может потому, что рядом того, кто в спину ударить норовит, не было?

— Чувствую, что разговор предстоит долгий — вздохнул мой собеседник. — Очень ты в отношении меня негативно настроен. Ладно, пошли к костру.

— С ума сошёл? Тебя сразу увидят.

— Кто? Я глаза отводить ещё не разучился. Да и спят там все без задних ног. Я во все котлы сонного зелья насыпал, чтобы никто нашей беседе не помешал.

— А ящерки?

— А ящеркам всё равно, пока мы за определённые границы стоянки не выйдем. Что в самом лагере творится, их не интересует. Я могу сейчас весь отряд не таясь перерезать, они и головы без команды не повернут. Правда, потом, сразу после рассвета, они, не получив команды, уже вас на части порвут, — коротышка немного посопел, давая мне время осмыслить полученную информацию и, так и не дождавшись ответной реакции, спросил: — Ну, что, пошли? Или ты гадить под себя продолжишь?

— Пошли, перехотелось уже.

В лагере все, и правду, спали. Толик по-хозяйски прошёлся вдоль костров, попутно наградив зверолюдов парочкой дежурных пинков, подошёл к моему костру, вгляделся в лица спящих.

— Ты гляди ка, Тимоха! Живой!

— Ага, сам удивляюсь, — вложил я в свой голос как можно больше сарказма. — То ли нож у Жихаря не острый был, то ли сам он по жизни криворукий.

— Скорее ты тупоголовый. — съязвил айхи в ответ. — Что тебе не скажи, всему на слово веришь.

— Почему это на слово? — возмутился я. — Кольцо-то с него как-то сняли.

— Албыч и снял, — пожал плечами коротышка. — Кто же от такого слуги, как я, откажется? Ладно, — Толик плюхнулся задницей чуть ли не в костёр и залихватски махнул лапой. — Спрашивай!

— Чего спрашивать?

— Всё, что хочешь! Я же про тебя всё давно понял. Парень ты, конечно, не плохой, но немного туповатый и жутко упёртый. Пока, мы наши с тобой недоразумения не решим, толку всё равно не будет. Я уже об элементарной благодарности и не говорю; столько раз жизнь тебе спасал!

— Ты мне жизнь спа-сса-л? — я даже заикаться начал, оторопев от такой наглости. — А к-кто же ме-ння то-гда в хран-ни-лище Инсора уб-бил?